***
Ровно в 7:00 Гермиона оказалась в Атриуме Министерства магии. Несмотря на то, что суббота — выходной день, работа кипела. Практически одновременно с ней из соседнего позолоченного камина вышли две престарелые волшебницы в мантиях сливового цвета. Вежливо поздоровавшись с членами Визенгамота, Грейнджер прошла дальше. Каждому, приветствующему её по дороге, она сухо кивала в ответ. Пройдя мимо фонтана Магического Братства, который восстановили после войны, Гермиона оказалась в зале поменьше, где за золотыми решетками виднелось, как минимум, двадцать лифтов. В помещении находилось ещё с дюжину служащих Министерства, но когда один из лифтов открылся и низкая полная ведьма с кипой пергаментов выскочила оттуда, в кабинку вошла только Грейнджер. Она поднималась в лифте совершенно одна с восьмого уровня на первый, хотя на каждом этаже стояли и другие волшебники. Никто не хотел делить кабинку лифта с первым заместителем Министра. Гермиона сначала долго не могла понять, за что заслужила репутацию главной сучки в Министерстве. Она могла поклясться, что к самому Кингсли и даже к Гарри, суровому Главе Аврората, относились менее осторожно. Работники кричали на каждом углу о том, что их нагружают непосильной работой. На самом деле Грейнджер лишь требовала исполнительности от сотрудников. Какое-то время было абсурдно слышать, что практически каждый отдел, кроме, разве что, Аврората да Невыразимцев, не справляется с возложенными на них обязанностями. Женщина психовала, а потом срывалась на своей секретарше и, прости Мерлин, на своей дочери. Лишь когда она однажды пришла на дружеские посиделки с Паркинсон и тремя Уизли полностью опустошённая, все моментально встало на свои места. Анджелина, жена Фреда, работала вторым заместителем начальника отдела магических игр и спорта. Считая, что нет никакого контроля над ним, руководитель отдела скидывал всю свою работу на первого заместителя. Который, в свою очередь, не мог выполнить всё это. Наименее важную работу приходилось дополнительно возлагать на уже и так под завязку загруженных сотрудников. Тогда бывшая Джонсон клятвенно пообещала и действительно узнала у своих знакомых из других отделов о том, где распространена подобная практика. Доказательства были, к сожалению, не на всех, но, тем не менее, из глав семи отделов и двадцати восьми подразделений Грейнджер уволила двадцать человек. С полного одобрения Министра, конечно же. После этого женщину невзлюбили ещё больше, несмотря на то, что эти увольнения были выгодны простым работникам. Гермиона увольняла и после этого довольно часто тех сотрудников, кто не выполнял свои обязанности. Найти им замену было довольно легко. Молодые выпускники Хогвартса нуждались в работе. За это её довольно часто называли «деспотичной женщиной», «дьяволом в юбке» и даже «недотраханной гарпией» за спиной и на страницах магических печатных изданий. На самом деле, женщина не смогла бы назвать больше пяти имен министерских сотрудников, которые не боялись её. Хотя единственной вещью, что она требовала, была исполнительность. Видимо, это тоже было трудно. Для них. Увольнять некомпетентных сотрудников было довольно легко с её стороны. Несмотря на это, каждый в Министерстве уважал её и прислушивался к любому слову женщины. Она всегда говорила по делу и очень емко излагала мысли, в отличие от более старших поколений министерских служащих, которые любили потянуть резину. Гермионой восхищались как Героиней войны, как борцом за справедливость, как матерью, как женщиной, в конце концов. Но её не особо любили как требовательного руководителя. Определённо, нет. Если тебя любят, то будешь пытаться соответствовать образу «белой овечки», чтобы в тебе не разочаровались. Сейчас этого не было. Только холодный расчет и выгода. И ей это не могло не нравиться. Наконец-то лифт остановился на нужном этаже. Женщина прошла по широкому коридору, громко цокая каблуками, до своей приемной. Слава Мерлину и всем всевышним, там была только секретарша. — Доброе утро, мисс Грейнджер! — резво подскочила она к начальнице, протягивая свежий «Ежедневный Пророк». — Утренняя пресса. — Гермиона кивнула, забирая газету. — Я оставила на вашем столе несколько документов на подпись. Сегодняшний выпуск «Ведьмолитена» так же на вашем столе. В восемь у вас состоится заседание суда. С вами хотел встретиться мистер Уизли, чтобы обговорить все детали дела. — Нет, с ним я встречаться не буду. — Грейнджер стянула плащ и повесила его в шкаф. Она доставала свою укороченную мантию, когда взгляд упал на чёрный кофр. — Что это? — О, это мантия, в которой вы должны появиться в Визенгамоте, — ответила секретарша. Гермиона дёрнула молнию чехла, и перед ней ожидаемо оказалась ткань отвратительно-сливового цвета. Кажется, для судьи специальная мантия необязательна. В любом случае, ей никто об этом не сказал заранее, так что это только их проблемы. А выглядеть как огородное пугало Грейнджер не собиралась. Ну кто надевает красный брючный костюм и сливовую мантию? Вздор. Поэтому сказав ассистентке отправить это туда, откуда пришло, Гермиона ушла в свой кабинет. Быстро расправившись с документами, женщина начала залипать в окно, всерьёз подумывая о встрече с Перси. До суда оставалось 36 минут. Дверь открылась, впуская посетителя. Наверное, секретарша принесла чай. Не отрываясь от созерцания рассвета, Грейнджер произнесла: — Отправь записку Маклаггену. Его отчёт должен находиться на моём столе не позднее 12 дня. Абсолютная безответственность. Я просила его принести ещё вчера. — Безответственно было обламывать Маклаггену место в квиддичной команде. Может ты ему жизнь сломала, а, Грейнджер? Не задумывалась об этом? Ох, этот голос она бы узнала даже спустя пару сотен лет. «Мы виделись вчера. Что ему ещё тут надо? Ну ладно, не поговорили нормально. Мог бы прислать письмо. Зачем припёрся лично?» — вертелись мысли в голове Гермионы, но она продолжала смотреть на утреннее солнце и, не поворачивая головы, протянула: — М-м-м, до этого момента мне было плевать. Да и сейчас, в принципе, тоже. Вслед за Малфоем, нахально ворвавшимся в её кабинет, влетела раздосадованная секретарша: — Простите, мисс Грейнджер, я просто не смогла его остановить… — начала она лепетать извинения. Гермиона соизволила перевести глаза на Малфоя. Как всегда великолепен. Кто бы сомневался. — Ничего, Софи. Всё хорошо. Отправь записку Маклаггену. Мне нужен его отчёт до 12. Оповести о начале заседания за три минуты. И ни за что не впускай Уизли в мой кабинет. Это всё. Можешь идти. Кивнув, девушка скрылась за дверью, а Малфой по-королевски растянулся в кресле для посетителей. — Что-то хотел? — напрямую спросила Гермиона, не собираясь вести с Драко светские беседы. — Как невежливо с твоей стороны, Грейнджер. Ты даже не поздоровалась. Где твои манеры? — с притворством возмутился мужчина. — Ты тоже. А ещё ты ворвался в мой кабинет без предварительной записи. У меня могут быть другие дела, — произнесла Грейнджер, демонстративно разворачивая газету. С первой страницы на неё высокомерно смотрел опять-таки Малфой, притягивающий к себе Асторию Гринграсс. А заголовок кричал: «Что ещё скрывают Малфои?» Гермиона прочла описание фотографии: «Астория Гринграсс-Малфой мертва. Женщина умерла во время родов весной 2015 года (младенец погиб). Информация стала доступна только вчера, так как все родственники скрывали данный факт. Тори не пришла провожать единственного сына в Хогвартс на платформу 9¾. Вдовец Драко Малфой никак не комментировал причину отсутствия жены на данном мероприятии, поэтому нам пришлось проехать во Францию, где в окрестностях города Бордо Нарцисса Малфой согласилась дать интервью (стр. 4).» Конечно же, авторства Риты Скитер. Будучи уверенной в том, что и десятой части тайн этой семейки там не было раскрыто, она откинула газету на стол. Женщина перевела взгляд на реального Малфоя, который со скучающим видом следил за её телодвижениями. — Мама дала интервью Рите Скитер вчера. Сказала, что Скорпиус не сын Астории. — Ты из-за это беспокоишься? Он же знал… Или нет? — опасливо спросила Гермиона. Они это не обсуждали. Ладно, они просто не виделись и не говорили очень долго. Сухие записки совой пару раз в год были их максимумом. — Знал что? Что Астория — не его мать? Естественно. Но другие этого не знали. И всё было спокойно. Пока мама не влезла не в свое дело. — Драко нервно постукивал длинными пальцами по лакированной столешнице. — Это был не твой ребёнок, верно? — С чего ты взяла? — спросил он отстранённо, не собираясь признаваться в том, что Гринграсс изменяла ему. Их взаимоотношения вообще не отличались супружеской верностью с обеих сторон. — Нарцисса хорошо общается с моей мамой. Так что… — казалось, Грейнджер смутилась из-за того, что знала кое-какие детали его интимной жизни. — М-м-м, — промычал Драко, как бы соглашаясь с этим утверждением. — Вряд ли Астория сама знала, кто отец. — О, — это было всё, что она способна сказать в такой ситуации. — В любом случае, я пришёл сюда не за этим. Не думаю, что эта статья сильно повлияет на моего сына. Драко сказал «моего», не «нашего». Обычно он говорил, ну, писал по-другому. Так, чтобы обозначить принадлежность Скорпиуса им обоим. Но, видимо, не сегодня. — Я хочу видеться с Розой, — продолжил он. — Хотя бы один-два дня на каникулах. Если ты не хочешь общаться со Скорпиусом, я это понимаю. Ладно. В любом случае, это твое дело. — Что? — Гермиона, казалось, задохнулась от возмущения. — С чего ты вообще это взял? — Грейнджер, прекрати притворяться кем-то, — он произнес это с нескрываемым отвращением. К ней или вообще к этой ситуации - Гермиона не знала. — Это неистово раздражает. Скажем так, ты никогда не проявляла особого интереса к жизни Скорпиуса. Также, именно ты предложила разделить наших детей между собой. Очевидный вывод напрашивается сам. — Я предложила разделить наших детей, — приглушенно повторила Гермиона слова бывшего мужа, — потому что это было бы сложно для них. Было бы сложно для нас. Они всего лишь дети, Драко. Как ты не понимаешь? Ужасно тягостно жить, зная, что у тебя есть близнец, но ты не можешь видеть его, когда тебе вздумается. Близнец — это как неотделимая часть тебя, если вы выросли вместе. — Драко нахмурился. — Но ты не понимаешь! Конечно! Я тоже не понимаю это в полной мере. Чтобы понять все это — нужно просто иметь близнеца. — Что ты хочешь донести до меня этой пламенной речью, Грейнджер? — Малфой рывком поднялся со стула, нависая над ней. — Ты реально думаешь, что им легче? Им легче жить только с одним родителем? Не иметь возможности видеть бабушку и дедушку? Видеть своего брата или сестру? Так им становится легче, не так ли? Они же одинаковые! Их близнец — это их копия! У них схожие интересы, увлечения, хобби! Куча тем для обсуждения! — Они совсем не одинаковые, Драко, — она тоже подскочила со своего места. — Де факто, они даже не близнецы! Они двойняшки! Развились из разных яйцеклеток, чтобы ты знал! — Причем тут это вообще? Они брат и сестра. Одна кровь. Это тебя не парит? — Да с чего меня должно что-то «парить»? И вообще, сядь! Пожалуйста. Мы заключили договор. Будь добр, следуй ему. Как только им исполнится семнадцать, мы все расскажем. Они будут достаточно взрослыми, чтобы принять взвешенное решение. — Какое решение они смогут принять? Мерлин! Видеться с родителями или нет? Да ты смеешься! Они и сейчас скажут тебе тоже самое, что и потом. Скорпиус постоянно, с завидной регулярностью заваливает меня вопросами про тебя. Очевидно, что он хочет знать свою мать! И ты не даешь ему такой возможности. Дай хотя бы возможность Розе! — Какую возможность, Драко? Если Роза узнает, что ты — ее отец, она расскажет все это Скорпиусу. Мне придется тоже… Ради Мерлина, не будь глупцом! Все взаимосвязано! И эти дети отнюдь не так просты, как может показаться. Они явно не будут сидеть сложа руки, зная ситуацию. И кстати, с чего ты вообще взял, что Роза захочет с тобой видеться? — То есть? — шипя, произнес Драко. — Моя дочь спросила о том, кто ее отец, лишь единожды. Когда ей было семь. Я сказала, что мы с тобой давно развелись и после этого не виделись. Этого ей оказалось вполне достаточно, чтобы огонёк любопытства в ее глазах потух. Она ответила: «ладно», и ушла к себе. Ты ее не интересуешь! Она вполне довольна тем раскладом вещей, которые у неё есть. И я не собираюсь расторгать тот договор. Ясно тебе? — Нет, не ясно. Это ведь все было из-за Астории, так? — Если и так, то что? — Гермиона с вызовом посмотрела на этого человека. Почему-то её неистово бесила вся эта ситуация. Три чёртовых года после развода она посещала психолога, чтобы вернуть душевное равновесие. А Малфой опять всё портит. — Она мертва. Что ты еще хочешь? — Это не имеет какого-либо значения. Я привыкла к такой жизни. Роза тоже. Поверь мне, я не собираюсь усложнять жизнь себе или своим детям в угоду твоих желаний. — Ты прямо сейчас усложняешь им жизнь, — тихо сказал он. — Нет, Драко. Возможно я не знаю, какой наш сын. Каким он вырос, — Грейнджер взяла в свои ладони руку бывшего мужа. Нужно было очень быстро поставить точку в этом разговоре, потому что больше выносить беседу на одну из самых противоречивых тем в их жизни Гермиона не могла. — Но я точно знаю, что из себя представляет Роза. Она не сможет держать язык за зубами. Возможно, какое-то время — да. Но потом она расскажет Гортензии. Возможно, подружится со Скорпиусом. И они будут это обсуждать. В школе. Где полно других детей. Если поползёт слух, все узнают о нашем браке и многих других вещах. Газеты раздуют скандал. Скандал, где главными жертвами будут наши дети. Наши дети, Драко, — она попыталась взглянуть ему в глаза. Но Малфой упорно смотрел в пол. — Обещай, что подумаешь, — он встал и подошел к двери. Обернувшись, Драко посмотрел на неё и ухмыльнулся. Но не по-малфоевски, а как-то угрюмо. — Игра стоит свеч. И вышел вон, не попрощавшись.***
Панси планировала провести этот казавшийся вчера прекрасным день не так. Она думала отправиться в какую-нибудь чрезмерно уютную кофейню во Франции, заказать любимый кофе и обложиться свежими маггловскими изданиями журналов мод. А не сидеть в суде. Мерлин всемогущий, она и подумать не могла, почему заседание должна вести Грейнджер, а не Министр. Паркинсон посчитала, что так Кингсли готовит её подругу к повышению. Новые обязанности и все такое… Но нет! Просто было запрещено судить близких родственников. А родная сестра супруги — чем не близкий родственник? Закону было абсолютно неважно, в каких отношениях состояла родня. Паркинсон точно не знала, но не думала, что Беллатрикс общалась с Андромедой, а уж тем более с её мужем. Даже если этот муж — Министр Магии Великобритании. Шеклболт был женат дважды. Его первая жена — дама яркой испанской наружности, — умерла через три года после рождения их первенца. Угасла на глазах от Драконьей Оспы, которую так и не научились лечить должным образом. Родители Паркинсон закончили свои жизни тоже на больничной койке годом позднее. Болезнь забрала и их. Панси могла лишь мысленно посочувствовать Министру, ведь сама оказалась в подобных обстоятельствах. Его второй супругой стала представительница древнейшего, благородного рода Блэк. Андромеда, насколько было известно Паркинсон, осталась при фамилии первого мужа. Панси даже самолично написала несколько «горячих» статей на эту тему. Сейчас Андромеда Тонкс сидела на несколько рядов ниже неё и Паркинсон могла наблюдать замысловатую причёску и аристократически прямую спину женщины. В отличие от сестёр, Тонкс заметно постарела. Может сказывалось ещё то, что Андромеда наносила на лицо минимум косметики, которая не могла скрыть возрастных изменений. Нарцисса, сидящая справа от Паркинсон вместе со своим мужем, ничуть не изменилась наверное с тех пор, как Драко закончил школу. Сиятельный лорд Малфой тоже выглядел прекрасно. После того, как Визенгамот в этом самом зале оправдал Люциуса, Нарцисса устроила забег по лучшим салонам красоты. Очевидно, это помогло женщине. И её мужу, которому не капали на мозги, пока он вместо любой другой жидкости употреблял огневиски. В огромные двустворчатые двери зашли последние трое членов Визенгамота и Драко. Ужасно злой Драко. Он опустился на скамью слева от Панси, проигнорировав вопросительный взгляд матери. Наверняка её больше заботило не выражения на лице сына, а его внешний вид. Вместе с маггловским, наверняка сшитым на заказ светлым костюмом-двойкой на нем красовались коричневые лоферы от Gucci. Относительно длинная челка не была уложена в стиле я-только-проснулся-и-даже-так-ослепительно-хорош, к чему Нарцисса и так привыкала с титаническим трудом. Драко забрал волосы в пучок на макушке. И если бы взглядом можно было испепелить, он бы лежал уже кучкой пепла от взора своих родителей. — Жить надоело, Дрэкки? — тихо усмехнулась Панси, чтобы, упаси Мерлин, Малфои-старшие этого не услышали. — Грейнджер доводит меня до ручки, — вздохнул он, будто не услышал вопрос подруги. — Надо было думать об этом раньше, когда женился на ней, — без толики упрека произнесла Паркинсон. Видимо, это подействовало, чтобы Драко вернулся в реальность. — Ты вообще что тут делаешь? — она закатила глаза так сильно, как только могла. — Твоя дрожайшая тётушка появилась утром на моем пороге, и я не смогла ей отказать. Драко вздохнул, понимая, что отказать Белле мало кто осмелится, а особенно если у неё есть компромат на свою жертву. — С этой беременностью у неё ещё больше крыша поехала, — протянул Драко, наблюдая как в помещение входят тётка и крёстный. — Какой беременностью? — воскликнула Паркинсон чуть громче, чем планировала. — Прости, мне нужно вдаваться в физиологические подробности? — Драко взглянул на швейцарские наручные часы. Оставалось пара минут. Грейнджер ещё не было. — Но кто отец? — спросила она с искренним любопытством. — Прошу, подвиньтесь, мисс Паркинсон, — произнес Снейп, выросший перед ней как из-под земли. — Конечно, сэр, — они с Драко освободили профессору место рядом с Нарциссой. Панси повернула голову к другу и вскинула брови, давая понять, что всё ещё ждёт ответа на свой вопрос. Малфой кивнул головой в сторону сидящего за её спиной Северуса. Она глянула на профессора, а потом снова перевела взгляд на Драко. — Как? — Он лишь пожал плечами, видимо, пытаясь удержаться от пошлой шуточки. — Мистер Уизли, где же наш судья? Уже минута восьмого, — послышался старческий голос откуда-то сверху. Как Панси не пыталась, рассмотреть его не могла. — Я полагаю, мы можем начать и без неё. Я займу место судьи, — горделиво произнёс Перси, перемещаясь на центральное кресло. — Итак, заседание суда от второго сентября 2017 года объявляю открытым. Дверь распахнулась с характерным звуком, и в залу вошла Грейнджер. Наверняка она слышала то, что сказал Уизли, поэтому и произнесла насмешливо, оглядев сидящих: — Где же ваш секретарь, господин Судья? Или вы аля Юлий Цезарь можете делать несколько дел одновременно? Пока Перси судорожно осматривался, пытаясь высмотреть секретаря суда, Гермиона поздоровалась с членами Визенгамота, подсудимой и поднялась до своего места, которое занимал самый ненавистный ей из рыжего семейства. Уизли судорожно перескочил на свое кресло. Гермиона взмахнула рукой, и перед Перси появился пергамент, перо и чернила. Больше он удивился тому, с какой легкостью женщина применила сложнейшее заклинание переноса невербально, а не тому, что станет секретарем суда. — Прошу прощение за опоздание, надеюсь, это не доставило вам больших неудобств, — громко начала Грейнджер. — Заседание суда от второго сентября сего года объявляю открытым. Разбирается дело о нарушении запрета о пересечении границ Соединенного Королевства от 12.01.1999 Беллатрикс Друэллой Блэк, проживающей по адресу: Россия, Краснодарский край, городской округ Сочи, посёлок Красная поляна, Дальняя улица, дом 66. Допрос ведут: Гермиона Джин Грейнджер, первый заместитель Министра магии; Роберт Артур Хиллиард, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли. Свидетели защиты — Люциус Абраксас Малфой, Нарцисса Лукреция Малфой, Северус Тобиас Снейп, Драко Люциус Малфой, Персефона Илладора Паркинсон, как я понимаю? — Да, — отозвалась подсудимая. — Что ж, — Гермиона вытащила листочек из стопки, лежащей перед ней, и зачитала — подсудимой вменяется в вину нижеследующее то, что она сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее постановление суда о запрете пересечения границ Великобритании на срок 19 лет от 12.01.1999, покинула страну 31.01.1999 в 23:30 посредством маггловского транспорта, самолета. — Миссис Блэк, вы согласны с обвинением? — спросила Грейнджер, отложив бумажку. — Да. — Можно задать один вопрос из чистого любопытства? — Валяйте. — Что мешало вам вернуться в страну в феврале следующего года? Ваш приговор, как и запрет на пересечение границ уже потеряли бы свою силу. — Хороший вопрос, — она улыбнулась. — Беременность. — Ваша? — холодно спросила Гермиона. — Моя. Ребенок должен родиться в январе, — с некоторым воодушевлением отозвалась Беллатрикс. — Не вижу причинно-следственной связи. Что мешало приехать в феврале с ребёнком? — Знаете, почему чистокровные волшебницы прибегают к услугам повитух и рожают в фамильном поместье, а не в больнице? — Да, но при чём здесь ваш ребёнок, если только его отец не британец? — Беллатрикс многозначительно на неё посмотрела. — Ясно. Что сподвигло вас покинуть Англию в 1999? — Мне нужно было помочь другу. — Поконкретнее, — насмешливо спросила Грейнджер, зная, что помогала она ему если только жарить шашлыки (и то не факт!) да распивать алкоголь. — Ну, Долохов попал в кое-какую заварушку. А кто ему поможет, если не я? — Ясно. У меня больше нет вопросов к подсудимой. Передаю слово мистеру Хиллиарду. — Спасибо, мадам Судья. Миссис Блэк, ваш врач предоставил нам справки о вашем полном ментальном здоровье, поэтому вы действовали по своей воле. Или было какое-то давление в вашу сторону от кого-либо? — Нет. — Ладно, свидетелям защиты есть, что сказать? Нарцисса грандиозно поднялась и вышла в центр зала, встав рядом с сестрой. Обведя зал оценивающим взглядом, она заговорила: — На протяжении всего лечения и после Беллатрикс вводили препараты психотропного действия. Около десяти наименований. Вкупе друг с другом некоторые из них могут вызвать побочные эффекты, как забывчивость, спутанность мыслей и неопределённое желание к чему-либо, хотя по отдельности они направлены исправить это. — Это веский довод. Что-то ещё, леди Малфой? — Нет, всё, — она вернулась на свое место с еще большей грацией. — Суду известно, что вы уже появлялись в Англии в марте 2006 года. На территории Азкабана, что интересно. Как объясните свои действия? — Рудольфус подписал мне развод тогда. Это и была причина пребывания в стране. — Точно? — Вы издеваетесь? — Нет, — ответил Хиллиард. — Если больше никаких аспектов дела предоставить никто не может, мы выносим вердикт. — Сэр, я могу, — Панси поднялась на ноги. — Прошу, мисс Паркинсон, — заинтересованно отозвался он. Пока Панси шла по ступеням, Беллатрикс сверлила её взглядом, молчаливо донося мысль, что если та ляпнет что-то не то, то лучше ей было не рождаться. — Я не могу знать точно, но, насколько мне известно, мадам Блэк состояла в личных отношениях с доктором Коннорсом. — Паркинсон сама недоумевала, как ещё помнила его фамилию после стольких лет. — Это так, мадам Блэк? — Да, но какое это имеет значение? — Так вот, что я собственно хочу донести. Вы испытывали к нему какие-то чувства? — Допустим, — не до конца понимая суть всего этого, произнесла Беллатрикс. — А после того, как вы уехали, как скоро вы забыли его? — Быстро. Очень быстро. — Да она в тот момент и сестру родную бы не узнала. Они с Долоховым ушли в месячный загул по лучшим кабакам, где предлагали не только проституток и очень крепкий алкоголь, но и всевозможные виды маггловских наркотиков. Но, тем не менее, Беллатрикс не лгала. — Тогда можно предположить, что действие препаратов выветрилось, поэтому и чувства пропали. А действительной потребности в этих зельях никогда и не было. Из-за сопутствующих влюблённости побочных эффектов мадам Блэк и нарушила ваш запрет, поэтому я считаю, что она абсолютно невиновна, — закончила Паркинсон. — Интересно, очень интересно. Миссис Блэк, мы пришлём вам повестку для явки на заседание доктора Коннорса, если эти действия имели место быть. — Что ж, — произнесла Гермиона, — обвинения были вынесены. Свидетели защиты были выслушаны. Несмотря на новые открывшиеся стороны дела, вердикт можно вынести прямо сейчас. Кто за то, чтобы оправдать подсудимую по всем статьям? Члены Визенгамота загудели, и некоторые друг за другом стали поднимать руки. После того, как Грейнджер тоже проголосовала за это, практически все последовали её примеру. — Кто за то, чтобы признать подсудимую виновной? Семь человек подняли руки. В их числе был Перси. — Вы не можете голосовать, мистер Уизли. Секретарь лишь записывает, но в правосудии не участвует, — Гермиона дождалась, пока он с гримасой ярости на лице медленно опустил руку. — Миссис Блэк, вы полностью оправданы по всем пунктам. Грейнджер спустилась к подсудимой и пожала ей руку, поздравив с положительным исходом дела. — Заседание объявляю закрытым, — произнесла Гермиона, обернувшись к членам Визенгамота, и первая вышла из зала суда.