Небортовой журнал

      Витя не сразу заметил сигнал на приборной панели. Сегодня на него целый день не иначе как оцепенение нашло: всё замедлялось, реакции не были такими чёткими, а разум будто впал в дрёму. Он задумался о доме, ночная вахта была как раз кстати, ведь он мог в тишине просто сидеть в кресле и смотреть на медленно плывущие вокруг корабля созвездия. Иногда он про себя придумывал им новые названия. Ну, а что, планету он уже назвал, а звёзды чем хуже? Тогда они, возможно, не будут уже такими чужими. Красная лампочка мигала, а Середа, наконец, обратил на неё своё внимание. Нажал, и на экране высветилось слово «СЮРПРИЗ». Кто-то был там. «Опять Федьке не спится», — подумал Витя. Ведь у него была своя каюта, запасная каюта корабля, так что ж ему?..       Середа встал и направился в кают-компанию. Может, неугомонному Лобанову удастся сегодня растормошить его? Не то, чтобы он был очень рад присутствию Федьки на борту, но за всё время их совместных приключений, никто из экипажа уже не представлял команду безо Лба. Все, особенно Варя и Пашка, относились в школе к нему свысока, но в реалиях непредсказуемых событий Федька оказался прозорливее и сообразительнее их всех, да и самого Середы, что уж тут скрывать. Поэтому Витя не злился, что Федька вместо того, чтобы отдыхать перед грядущей вахтой, шлялся где-то по сконструированным уголкам Земли, а просто пошел выудить его оттуда и может быть, поболтать немного о всякой ерунде вроде фантастических тварей из любимых Федькиных романов и возможности их существования на далёких неосвоенных планетах.       Дверь кают-компании открылась, и только мельком глянув на экран, Витька понял, кто в комнате. Он выдохнул воздух, одернул куртку и вошёл в макет обычной калужской квартиры. Возле письменного стола, заваленного книжками, стояла Варя. Она не услышала шаги за спиной, просто стояла, не двигаясь, и водила пальцем по учебнику русского для седьмого класса.       — Варя? — тихо позвал Середа.       Кутейщикова вздрогнула, и обернулась, чуть порозовев. То ли смутилась, то ли испугалась, но скорее всего всё вместе. Она была как всегда собрана и спокойна, только глаза слегка покраснели. И кончик носа. И Витя понял, что она плакала.        — Середа? Ты что тут делаешь? — как можно холоднее проговорила Варвара, но Витя слишком хорошо её знал, чтобы не отличать один холодный тон от другого. Этот был из разряда растерянно-холодных.        — На панель поступил сигнал, что здесь кто-то есть, — быстро ответил Витя, и ему не понравились собственные оправдывающиеся интонации. Если бы он застал кого-то из парней, то отчитал бы их за нарушение режима. Но не Кутейщикову. Ей единственной он позволял помыкать собой, как вздумается. И они оба знали, почему.       Варя кивнула, принимая объяснение, и ступила шаг, чтобы выйти. Витя ухватил её за запястье, останавливая. Кутейщикова должна была вырваться, но почему-то этого не сделала. Её аккуратное ухо, непозволительно близко находящееся возле лица Вити, покраснело.        — Нет, лучше я уйду, — спокойно произнёс он прямо в это ухо, и Варя скосила на Середу взгляд. — Я всё понимаю. К тому же, вахта…       Он поспешно отпустил Варину руку до того, как она запротестовала бы. Сердцебиение выдавало его с головой, и Кутейщикова без труда услышала бы это. На той планете после всего, что случилось, Варя, казалось, оттаяла, но неделю назад снова замкнулась и старалась не встречаться взглядом с Середой. «Стресс каждый переживает по-разному, — говорила Юлька, поправляя очки. — Витя, дай ей время».       И он, конечно же, дал. Старался лишний раз не быть с ней наедине, не подходил слишком близко и сейчас, возможно, был первый за месяц обратного полета раз, когда он взял её за руку.       Однако Кутейщикова и не думала возражать. Она повернула голову и посмотрела Середе прямо в глаза. Витя отчетливо понял, Варя не хочет, чтобы он уходил, хотя, конечно, никогда ему в этом не признается.       — Это моя комната, — тихо проговорила она и повернулась к фальшивому окну, — тут я делала уроки. А это, — она подошла к фортепиано, — мой инструмент. Знаешь, — она приоткрыла крышку и пару раз нажала клавиши, — я ненавидела уроки музыки, но не хотела расстраивать папу. Ему очень нравилось, что дочь занимается музыкой. Всегда садился на стул и слушал. Как бы плохо я не играла.        — Я не знал, — Середа понятия не имел, как правильно ответить, поэтому сказал первое, что пришло в голову.       Кутейщикова усмехнулась одними уголками губ. Правый, повернутый к Вите, чуть дрогнул, и Середа против воли сделал два шага к Варе. Она будто не заметила.       — Мы многого не знаем друг о друге, — проговорила Кутейщикова и, вздохнув, закрыла крышку. — Но хотим мы того или нет, у нас будет много времени чтобы узнать.       — Звучит так, будто тебе это не нравится, — Середа сглотнул всухую, понимая, что не хочет услышать ответ.       Варя подняла на него свои серо-голубые глаза, улыбка сползала с её красивого лица.        — А тебе?       Середа подошел к Кутейщиковой почти вплотную.        — О тебе, — сказал он, глядя чуть сверху на её светло-русую макушку, — я хочу знать как можно больше. А ты не хочешь?       Уши Вари вспыхнули, но виду она не подала. Только самоуверенно хмыкнула, как обычно. Это Вите нравилось в ней больше всего. То, что она никогда не испытывала пиетета к нему, не относилась к гению и лучшему в классе.        — О тебе? — уточнила она, и подняла голову. Их носы почти соприкоснулись, и Кутейщикова поспешно отступила, наткнувшись сзади на инструмент. — З-зачем бы мне это?       Витя смотрел на неё, не отрываясь. Она выросла, при том оставшись прежней: упрямой и скрытной. Только в моменты настоящей опасности в Варе прорывались чувства, в остальное же время они были глубоко запечатаны. То, что она начала заикаться, было Вите незнакомо, но привлекло ещё больше. Смущающуюся Варвару он видел впервые, и это заставило пульс участиться почти вдвое. Он вспомнил то, как она коснулась ладонью его щеки там, на Варианне, планете, названной в её честь. Тогда в её глазах было что-то, чему Середа пока не мог дать объяснение, но был уверен, что разберётся. Теперь всё спуталось, разговор заходил куда-то не туда, да и он, что и говорить, не был в эмоциональных делах великим специалистом. Он взъерошил волосы на затылке и тяжело вздохнул. Нужно было уходить отсюда, пока они опять не поссорились.        — Незачем, — примирительно сказал он, направляясь к выходу. — Ты права.        — Нет, ответь, — Кутейщикова схватила его за рукав куртки и крепко сжала в пальцах жесткую ткань. — Почему я должна хотеть?..        — Потому что ты мне нравишься, ясно? — выпалил Витя, резко обернувшись и пронзив Варвару взглядом, от которого она густо покраснела. Краска разлилась по открытой части шеи и, кажется, даже тыльная часть ладони чуть порозовела. — Об этом знают все, включая тебя. Не думаю, что открыл Америку. И после событий Варианны я думал, что…        — Что? — Варя не отпускала пальцев, всё сжимая ткань в кулаке. Она закусила губу, ожидая от Середы чего-то. — Что ты мне тоже нравишься? А если это правда? Что будешь делать?       В глазах её стояли прозрачные слезинки, и Витя растерялся окончательно. Только руки сами обняли её, прижав крепко. Варвара Кутейщикова, первая отличница и Снежная Королева класса, плакала, прижавшись мокрыми ресницами к его плечу. Не отталкивала, не бросала обидных фраз. Просто плакала, как обычная девчонка. Только Витька был счастлив в этот самый момент, как никто другой в этой галактике, а возможно и в двух соседних. Неуклюже гладил по спине, а она не сопротивлялась. Только всё так же крепко сжимала рукав его униформы. Молчал, боясь издать хоть звук, старался не дышать, хотя его бешено бьющееся сердце не услышал бы только совершенно глухой. Прислушивался к биению другого, Вариного сердца, что также пыталось выпрыгнуть зайчиком наружу из груди строптивой хозяйки. Через несколько минут Варя высвободилась и отвернулась от Середы, лихорадочно вытирая слёзы. Она пыталась прийти к своему нормальному состоянию, но получалось плохо. Дыхание сбилось, сердце выдавало стабильные сто двадцать ударов, как после перегрузки.        — Буду стараться рассказывать тебе всё о себе, и слушать всё, что ты мне расскажешь. Ведь я уже объяснил, — повторил Витя, улыбаясь неприлично легкомысленно для него самого. Кутейщикова возмущенно обернулась, и оторопело уставилась на него. От всегда серьёзного капитана корабля «ЗАРЯ» Виктора Середы не осталось и следа. Теперь рядом с ней был просто радостный четырнадцатилетний мальчишка, и Варя сама для себя неожиданно рассмеялась.        — Тогда почему ты не разговаривала со мной последнее время? — произнес Середа. Губы всё также разъезжались в улыбке. — Я подумал, что ты обижена за что-то, только не понимал, за что.       Варя помрачнела, и, помедлив пару секунд, ответила:        — Я думала, действительно ли ты мне нравишься или просто обстоятельства сложились так. Ты никогда об этом не задумывался? Что, если бы мы остались на Земле? Возможно, ничего между нами бы и не произошло. Возможно, ты с Милкой бы…        — Чего? — Витька обалдело уставился на Варю.       Она смущенно отвернулась:        — Я в том смысле, что… ну, в общем, нас сталкивают вместе, всё предрешено, понимаешь? Я когда решилась лететь, сразу об этом подумала. А еще думала, что ты специально подстроил, чтобы…        — Нет! — в панике припечатал Середа, и Варя улыбнулась, прикрыв рот рукой. — Нет, я был рад, что так вышло, но…        — Я знаю, — успокоила его Кутейщикова и положила ладонь на его предплечье. — Просто нас, и тебя и меня, лишают возможности полюбить кого-то другого. Это меня тяготило некоторое время. Я… не знаю, как объяснить. Мы будем вместе двадцать семь лет. Но может быть, нам просто не дали выбора, и я… Может через пять или десять лет мы видеть друг друга не захотим, ты не боишься?       Витя подошел и крепко сжал тонкие дрожащие пальцы Кутейщиковой. Нет, пальцы его Вари.        — Я понял, — тихо произнёс Середа. — Ты против того, что наши отношения предопределены. Но я не боюсь. Потому что это ты.       От этих простых слов голубые глаза вновь наполнились слезами, но Варя усилием воли постаралась не расплакаться. Щеки её всё так же пылали. Она вскинула голову и окончательно стала похожа на себя саму — рассудительную Варвару Кутейщикову.        — Я всё обдумала и решила так же. Я тоже больше не боюсь. Поэтому, извини, пожалуйста, что так вела себя, ладно?       Витя потянул её за руку на себя и снова обнял. Теперь уже в уверенности в том, что будет делать это часто. Несмелые ладони обняли его сзади за талию.        — Тогда не будем спешить, — проговорил Середа в макушку своей Вари. — Сегодня ты мне рассказала одну историю, на этом и закончим. Чтобы было, о чем узнавать потом. Согласна?       Варя удивленно посмотрела на Витю:        — Это ты отлично придумал! — радостно сказала она и внезапно поцеловала Середу в щеку. — Теперь твоя очередь!       Варя стремительно, почти бегом, вышла из кают-компании, а Витя так и остался стоять как вкопанный посреди её квартиры. Левая щека горела как в лихорадке, он приложил к ней прохладную ладонь. По-моему, его первый раз в жизни поцеловала та, кто ему нравилась. Или может он чего-то не понял. И что значит «твоя очередь»? Что она имела в виду? Рассказы о себе или?.. Середе хотелось немедленно узнать ответы на невысказанные вопросы, но до конца вахты еще оставалось два часа. Ничего, как человек ответственный, он потерпит. Спешить-то им теперь некуда. Витя улыбнулся и вернулся в рубку. Нужно было еще придумать название для особенно красивого созвездия по левому борту. И он, кажется, нашел ответ.