***
Теплица была влажным и жарким местом, поэтому Середа, любивший прохладу, не часто сюда заглядывал. Правила здесь Варя, и он мог не сомневаться, что его личный контроль над этой сферой не требуется. Это был огромный отсек со специальным, отдельным источником энергии и оросительной системой. Чем-то напоминало джунгли, как они показывались в разных научно-популярных передачах. И в этих джунглях он намеревался найти Кутейщикову и поговорить. С той её выходки на завтраке она почему-то целый день смотрела на него так, будто он был мерзким противным насекомым. Он не мог понять, что опять сделал не так, и его, откровенно говоря, это злило и выматывало. Если Катька и Юлька были относительно понятны Вите, то Кутейщикова, несмотря на то, что была ему ближе всех, не раз ставила его в тупик своим поведением. Можно было вспомнить её истерическое затворничество три недели назад, окончившееся так же внезапно, как и началось. Или то, что она не любила, когда Середа касался её первым — только она сама могла взять его за руку или обнять. И только тогда, будто получив разрешение, Середа мог обнять или прикоснуться в ответ. Нет, на его чувства это не влияло, но было немного… обидно, что ли? Вон, как Катька сияет, когда Мишка со всей своей невозмутимостью обнимает её или сжимает её ладонь! Почему у него не так? — Витя? Здравствуй, — проговорил откуда-то слева девичий голос. Ах да, Юлька, часто помогала своей подруге в парниках, исследуя инопланетные саженцы, подбирая оптимальную температуру и полив. Жители Варианны давали девчонкам кое-какие рекомендации, он помнил, хотя и не очень в это вникал. Сорокина поставила на стол флакон с какой-то красноватой жидкостью и подошла к Середе. Её взгляд любопытных чёрных глаз будто прожигал его насквозь. — Хочешь продолжить разговор? — сказала Юля и поправила очки. — Слушай, а почему ты не попросила на Земле, чтобы ИОО исправил и тебе зрение? — внезапно вырвалось у Вити. Юлька хмыкнула, разом теряя всю свою невозмутимость. Потом её глаза сузились, и она плавно сделала шаг вперед. — А что? Думаешь, мне без очков лучше? Середа вновь смутился уже второй раз за день и отступил от Сорокиной на шаг. Какой-то странный разговор у них получался. Ему явственно было неловко и жутко выбивало из колеи. И немедленно захотелось уйти. — Нет, я просто так спросил. Сорокина рассмеялась в кулачок. — Забавный ты. Ладно, раз спросил, скажу. Мне не хотелось ничего улучшать. Я такая, какая я есть, и ничего не стала бы менять. Разве что только ради того, кто мне небезразличен. Ты понимаешь, о чём я? Последнюю фразу она произнесла, чуть понизив тон, и щекам Середы стало жарко. Но это, скорее всего, было от атмосферы теплицы. Он путался в этих намёках, не желая понимать подтекст, который явно вырисовывался из её слов. Смущение колыхнулось, наполняя его до краёв. — Варя ушла за образцами грунта, Катя ей хотела что-то интересное показать. Можешь подождать её здесь, она сейчас вернётся. И Сорокина невозмутимо, будто только что не было их диалога, раскрыла стремянку и залезла на неё с тонкими щипцами для растений. Очевидно, что их разговор был окончен. Витя так и остался стоять, решив обдумать то, что он только что услышал. Юлька никак не могла подразумевать то, что подразумевала. Во-первых, она знала, кто нравится Середе и нравился всегда. А во-вторых, то, какие взгляды бросал на неё саму его лучший друг и по совместительству второй пилот, не заметить мог только слепой. А Сорокина слепой явно не была, несмотря на наличие очков. Значит, что-то крылось в этом их неловком разговоре. Он будто нащупывал конец спасительной веревки, но тот ускользал. Из раздумий его вывел вскрик и шум качающейся лестницы, и он машинально, не думая, схватил Сорокину за талию, поддерживая, чтобы она не упала. О том, чтобы подержать саму стремянку, он совершенно не подумал. И это было зря. — Середа! — крикнул резанувший уши ледяной голос Кутейщиковой. Он резко обернулся на неё. Варя стояла, чуть приоткрыв от удивления рот и расширив небесно-голубые глаза. Прозрачные пробирки с грунтом с мерзким звуком выпали из её пальцев и разбились об пол отсека. Если бы Витя не был участником этой немой сцены, он бы непременно расхохотался абсурдности. Он стоял и держал встрепанную Юльку за талию в тот момент, когда Кутейщикова их застала. Конечно, ничего такого в этом не было, и Варя должна была это понять. Но смущение не отступало. Было что-то неправильное в том, что только что произошло. По крайней мере, Витя понял, что проблем не избежать. — Ах ты!.. — Кутейщикова тяжело задышала, будто пробежала марафон. — Как ты мог? Как… Ненавижу! Ненавижу тебя, и видеть тебя больше не хочу! — взгляд её упал на флакон с той самой красноватой жидкостью, из которой Юлька поливала семена. Одним резким движением схватив его, она с силой бросила флакон под ноги опешившему Середе. Тот, конечно же, разбился, обрызгивая его форму и лицо некрасивыми бурыми пятнами. Он попытался схватить Варю за руку, но та отшатнулась от него, как от чумного. — Не смей! Больше! Никогда! Ко мне! Прикасаться! — её слова острыми тяжелыми булыжниками падали ему на сердце. Кутейщикова сжала губы в тонкую нервную полоску и обхватила руками плечи, будто сдерживала себя. Она обиженно посмотрела на Сорокину, та выдержала её взгляд и легкомысленно пожала плечами. Как будто совсем не чувствовала своей вины. — Варя, я не понимаю, что такого?.. — начал Витя и резко прижал ладонь к щеке, которая загорелась болью. Варя, его спокойная и рассудительная Кутейщикова дала ему пощечину. Середа смотрел в родное лицо, голова его была абсолютно пуста. Он всё тёр и тёр ставшую горячей кожу. Кутейщикова развернулась и, поскользнувшись на рассыпанном грунте, стремглав выбежала из теплицы. Тишина повисла в разгоряченном воздухе. — Ну и чего стоим, товарищ капитан? — довольно невежливо сказала Сорокина у него за спиной. — Иди, догоняй. Середа бросился следом за Кутейщиковой, а Юлька степенно слезла со стремянки и протерла очки платком. Это было, конечно, немного рискованно с её стороны, но подруга была не слишком открыта для других, и только в таких условиях её и её недалёкого воздыхателя можно было растормошить. — Мальчишки… трудные создания, — вздохнула Юлька и стала очищать пол от экстракта. Если не убрать его в течение нескольких минут, потом он ни за что не ототрётся, она знала точно.***
— Стой, Варя! — крикнул Середа ей вдогонку. В несколько широких шагов он оказался совсем близко. — Да подожди ты! Он с невиданным доселе раздражением схватил Кутейщикову за запястье. Она с гневом глянула на его руку и попыталась вырваться, но ничего не вышло. Тогда Варя остановилась, всё также пронзая Витьку взглядом, и внезапно глубоко вздохнула, разом успокоившись. Будто не было этого представления всего пару минут назад. — Что тебе нужно? — каким-то официальным тоном процедила она, легко сбросив его руку одним невидимым движением. В глаза она больше ему не смотрела. Витя растерянно замер. — Что мне нужно? Что это сейчас было в теплице? Ты накричала на меня, избила, сбежала без всяких объяснений… Варя, — Середа шагнул ближе, не рискуя больше касаться её, — посмотри на меня, пожалуйста. Кутейщикова не двигалась. — А ты знаешь, что в школе Юлька была в тебя влюблена? — внезапно обронила Варя. Её голос отливал холодом и отчаянием. Он сбился со счёта, сколько раз испытал смущение за сегодняшний сумасшедший день. — Д-да, мне говорили, и что? — лицо его горело, но он решил действовать откровенно, как привык. — Это разве что-то меняет? Ему не нравилось, к чему она вела. — Как ты можешь такое говорить? Ты что ли, совсем бессердечный? — Варя, наконец, подняла на него глаза. Щеки её горели, краснота заливала всё лицо. — Или решил присмотреть другие варианты? На всякий случай? Это не на шутку разозлило Витю, хотя вывести его из себя обычно было очень трудно. — Чего? — повысил он голос, шагая еще ближе. Кутейщикова отступила, вжимаясь в стенку. — Ты что несёшь? Можешь сказать, какая муха тебя укусила? Мы вроде всё выяснили между собой. Так чего же ещё ты хочешь? — Ты держал её за руку утром и улыбался так мерзко, что меня чуть не стошнило! А потом решил пообниматься с ней у меня на глазах — очень мило! — выплюнула Кутейщикова и зажала рот рукой. В хрустальных глазах её на миг промелькнул страх. Она перегнула палку. Витя застыл, открыв рот. Смущение всё больше вытеснялось гневом. — Я не знаю, что тебе привиделось, Кутейщикова, — он впервые со школы назвал её по фамилии. Её глупые слова ранили почти физически. — Но утром мы просто разговаривали. А в теплице я её поддержал потому, что лестница зашаталась, и она могла упасть. — О чём разговаривали? — не сдавалась Варвара. Витя покраснел. — Это неважно, — сказал он и отвернулся. — Ни о чём важном. — Вот видишь! — прошипела Кутейщикова обвиняюще. — Ты даже сказать не можешь! — Я спрашивал о тебе! — прокричал Середа, вновь выходя из себя. — Я не понимаю, что творится в твоей голове. Ты молчишь, ничего не объясняешь, а ведь я… Он осёкся, боясь высказать то, что уже давно было у него на уме. Он хотел беспрепятственно касаться её тогда, когда именно ему хотелось. Это было жуть как эгоистично, но он ничего не мог с собой поделать. — Ах, ну да! — сарказм сочился в голосе Вари. Она опустила руки по швам и сжала кулаки. Если так пойдет дальше, то они окончательно рассорятся. — А меня о таинственном «этом» ты спросить не можешь! Как удобно сразу бежать к другой! — Замолчи, Варя! — Середа стукнул ладонью по стене рядом с Кутейщиковой. Варя испуганно отшатнулась. — Вы разве не подруги с Сорокиной? — Подруги, естественно. И о её чувствах я знаю. Но это не значит, что досконально знаю о твоих! Середа ошарашено уставился на Варвару. Жар пополз по щекам, и сердце его подпрыгнуло в какой-то первобытной радости. — Т-ты что?.. Варя… ревнуешь, что ли? Зрачки Кутейщиковой расширились, она покраснела ещё больше и надменно фыркнула. Она сложила руки на груди, будто ей неудобно было стоять так близко к Середе. — Не будь дураком! С чего бы мне?.. И вообще, прекрати чушь нести… — она заикалась, голубые глаза избегали смотреть на него. Середа осознал в этот самый миг, что попал в точку. Его ледяная Варя ревновала его к своей подруге! Он рассмеялся, гнев и обида потихоньку уходили. Кутейщикова, подозрительно сощурившись, уставилась на него. От его улыбки её взгляд потеплел, и она невольно тоже улыбнулась одними краешками губ. Потому быстро напустила на себя грозный вид, но это больше ни на кого не действовало. Витя всё продолжал глупо улыбаться, не в силах остановиться. Он был совершенно счастлив. — Прекрати! Что такого смешного я сказала… — Никто и никогда не сравнится с тобой в моих глазах, гражданка Кутейщикова! — торжественно произнёс Середа прямо в её покрасневшее ухо. Он взял одну из её нервно скрещенных рук и сжал. Ну и ладно, что она холодна в проявлении чувств, зато ревнует просто замечательно! Варя пораженно смотрела на него, будто увидела в первый раз. Глаза её засияли так ярко, что Вите казалось, что он смотрит прямо на солнце. Она была необычной сейчас — краснеющей, неуверенной, что сердце Вити на миг замерло. Варя была ослепительно красивой. И он не смог не продолжить: — Не смей сомневаться! Я л… Время остановилось, когда Середа почувствовал мягкое и лёгкое прикосновение губ Вари на своих. Здравый смысл подсказывал, что он спит. Потому что это не могло быть правдой. Но ладошки Вари опустились ему на плечи, и он увидел трепещущие пушистые ресницы, когда она закрыла глаза. Середа выпал из реальности, руки его сами прижали Кутейщикову ближе. Она почти сразу отстранилась, осторожно глядя на реакцию. По-видимому, реакция его ей понравилась, потому что она несколько самодовольно улыбнулась. — Видел бы ты себя сейчас! — со смехом прошептала ему. Её дыхание вновь коснулось губ Середы, и он отмер. Сгребая Кутейщикову в охапку, он врезался губами в её, чуть не промахнулся, положил руку на её горящую щеку, не давая отстраниться. В первый раз он ничего не запомнил из-за неожиданности, но этот поцелуй он намеревался запомнить на всю оставшуюся жизнь. Их могли здесь застать ребята, только ему было абсолютно всё равно. Даже если бы весь корабль взорвался. Прямо сейчас Варя обнимала его, её губы были теплыми, мягкими и почему-то солёными. Посмотрев на неё, он с ужасом увидел, что она плакала. — Варя, что? Я что-то сделал не так? Она отчаянно помотала головой и зарылась носом в его плечо. — Я сейчас умру от смущения, дурак! Как можно о таком спрашивать! — Прости, — прошептал Середа в её макушку. — Я не силён в идентификациях уместности того или иного момента. Варя фыркнула. — Только Виктор Середа может ляпнуть такое в подобный момент! Он тоже рассмеялся. Что ж, это было правдой. — Прости меня, — тихо, почти неслышно прошептала Варвара в его плечо. — М? — Мне трудно выражать свои эмоции, меня всегда учили их подавлять. Поэтому могу казаться равнодушной. Но это не так, Витя… Просто можешь потерпеть меня такую, какая я есть? Обниматься всё время и … целоваться… — она споткнулась об это слово, её уши еще больше покраснели, — мне трудно. Но это не значит, что ты мне не нравишься. Я буду стараться измениться для тебя, честное слово. Последние слова она прошептала почти шепотом и вновь прижалась щекой к его плечу. В голове Витьки промелькнули слова Сорокиной, и он всё понял. Намёки, ясно… Это сложнее самых сложных и запутанных головоломок, но он постарается их решить. Он настойчивый и упрямый. Смущение, что преследовало его в течение последних дней, куда-то делось. Он вновь стал собой. Витя молча обнял Варю — легко, без напора. Они стояли, не шевелясь, среди проплывающего за бортом бескрайнего звездного океана, думая каждый о своём. — Ладно, — Кутейщикова опомнилась первой, — ещё не хватало, чтобы ребята нас застали здесь. Торчим тут у всех на виду. Середа пожал плечами. — Мне всё равно, если честно. Кутейщикова вновь хихикнула, получив очередной поцелуй в нос. — Всегда ты такой! Мне нравится. Кстати, — она медленно взяла его за руку и переплела их пальцы. — Так о чём вы там с Юлькой говорили? Она мне не скажет, я её знаю. Скажет спросить тебя. Середа медленно улыбнулся и потянул её в комнату отдыха. — Ни о чём. Больше это не важно. И вот это тоже было абсолютной правдой.