Семья не заканчивается кровью

Время смерти: 16:37, воскресенье, 26 сентября       Майкл читал слова снова и снова, но отказывался воспринимать их. Он отказывался верить в то, что она ушла. Она не могла просто так исчезнуть.       Майкл закрыл глаза, пытаясь дышать глубже.       Майкл находился в том же месте, где провел почти всю неделю: у постели своей матери. Люцифер уснул в кресле рядом с ним и уже тихо похрапывал. — Ты же помнишь Люцифера, правда, мам? — Майкл слегка сжал ее руку и попытался улыбнуться. — Он был здесь все это время. Он был здесь, со мной.       Майкл посмотрел на дверь. Ему показалось, что кто-то вошёл. Но там никого не было. — Папа снова на работе. Он разговаривал с тобой, прежде чем уйти. Я видел его. Ты действительно нужна ему, мам. Ты, правда, нужна мне.       Майкл посмотрел на мать, не зная, чего ожидать. Может, какого-то движения? Изменение цвета ее лица? Но ничего такого не было.       Она выглядела едва живой. Теперь она даже не была похожа на его мать.       Михаил открыл глаза. Он чувствовал, что все тело онемело, он не мог даже расплакаться. Он ощущал себя слишком опустошенным. Может быть, его ещё не накрыло полностью? Или, может, с ним самим что-то не так. Нет.       Майкл был в шоке. Он понимал это. Вот почему его заставили сесть здесь. На неудобных металлических стульях в коридоре. Ему даже не дали одеяло. Только сказали оставаться на месте, а затем вернулись в палату. Мед-персонал разговаривал друг с другом и постоянно делал записи в своих блакнотах.       Майкл заламывал руки, опустив на колени. Он хотел Люцифера. Он нуждался в нем. Майкл закрыл глаза и пожелал, чтобы тот появился.       Майкл толкнул Люцифера по ноге, чтобы тот прекратил свой постепенно увеличивающийся храп. Новак перестал храпеть и медленно открыл глаза, потирая лицо руками в попытке проснуться. — Сколько времени? — невнятно пробормотал он. — Только что было три, — проверил часы Майкл. — Майки, — Люцифер сел, потягиваясь, — я хотел бы ненадолго заглянуть домой, хорошо?       Майкл кивнул, не отрывая взгляда от лица матери. Она ведь в любую минуту могла открыть глаза и увидеть его. Увидеть и улыбнуться. Майкл так скучал по ее улыбке.       Люцифер поцеловал Майкла в щеку, прежде чем тихонько покинуть палату. — Когда-нибудь я мог бы выйти за него, — прошептал Майкл, когда удостоверился, что Люцифер ушел. — Что ты об этом думаешь, мам?       Но единственным ответом было гудение и жужжание аппаратов — одно лишь доказательство того, что его мать все ещё дышит, что у нее есть пульс.       Майкл откинулся на спинку кресла и уставился в противоположную сторону. Он уже догнал свой класс по тем данным, которые они прошли, а также выполнил всю домашнюю работу. Майкл пытался придумать, чем ещё можно занять свое время. У него практически не осталось тем, которые он мог бы обсудить со своей матерью. Ничего нового не происходило, поэтому сказать ей было нечего. Майкл уже поделился с ней новостями о школе, своих планах на будущее. Бо́льшую часть из этого она уже знала, но Майкл все равно повторил. На всякий случай, если вдруг она забыла. На всякий случай, если вдруг она хотела услышать его голос.       Михаил открыл глаза и огляделся. Люцифера не было.       Парень проверил карманы на наличие своего телефона. Руки не слушались, будто мозг не полностью их контролировал, будто он все ещё наполовину спал. Ему бы хотелось, чтобы было именно так. Майкл хотел бы, чтобы это оказалось очень-очень плохим сном, и он проснулся бы дома в своей постели, смог спуститься вниз и встретить свою маму, которая спросила бы его, как он спал.       Когда Майкл не нашел телефона, то подумал, что, должно быть, оставил его в палате. Но туда его больше не пускали. Там было полно медсестер и врачей. Все они продолжали делать заметки, пытаясь выглядеть умными. Но они таковыми не являлись. Потому что никто из них не смог спасти ее. Они не смогли спасти его мать.       Один из аппаратов перестал работать привычным образом. Майклу потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить изменения, но это оказалось правдой. Звуковой сигнал замедлился.       Майкл посмотрел на экран. Он не знал, что именно ищет. Он даже не знал, как на самом деле работало это оборудование. Оно просто стояло на заднем плане, занимая бо́льшую часть места.       Но что-то было не так. Он это чувствовал. В животе свернулось что-то вроде тугого узла, который с каждой секундой стягивался все больше.       Майк встал и вышел в коридор. Чуть дальше от него шли двое докторов, которые разговаривали, что-то обсуждая. — Простите, — позвал Майкл. Но они его не услышали. Парень направился вслед за врачами, немного ускоряя темп шагов. — Простите?! — его тон стал более громким. Парень пребывал в панике.       Пара врачей обернулись, бросив на него взгляд, и оба направились на помощь, когда Майкл поспешно отправил их в палату своей матери, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, что произошло. Похоже, врачи все же поняли его попытки, обогнав парня, чтобы быстрее добраться до палаты.       Майкл лишь немного отставал от них, но, когда он попытался войти в палату матери, один из врачей вышел в коридор и принялся звать персонал, заблокировав дорогу.       Из соседней комнаты вышли две медсестры, которые тут же бросились на помощь доктору. Он дал им инструкции, одновременно быстро проводив в палату за ним.       Затем он повернулся к Майклу и положил руку ему на плечо, попросив остаться в коридоре. Что-то во взгляде доктора не понравилось Майклу. Не́что, похожее на сожаление. Он ненавидел, когда врачи вели себя подобным образом. Это значило, что, определенно, что-то было не так.       Сейчас Майкл плакал. Раньше он этого не замечал, но он плакал. И теперь парень понял, что рыдает намного сильнее прежнего. Майкл плакал до тех пор, пока не почувствовал, что не может дышать. Пока не осознал, что может задохнуться. И до сих пор к нему всё ещё никто не пришел. Ни Люцифер. Ни отец. Никто.       И все же он плакал так громко, что наверняка кто-то мог его услышать. Возможно, люди в больнице настолько привыкли к тому, что другие постоянно плачут, что просто перестали обращать на это внимание. Майкл хотел, чтобы к нему вернулось то, что он чувствовал совсем недавно. Он хотел, чтобы нынешнее состояние ушло.       Было так больно, будто парня окутал огонь. Голова горела пламенем, и Майкл чувствовал, будто стенки черепа давят друг на друга, принося сильную головную боль. Грудь болела от попыток вдохнуть воздуха в лёгкие, а горло пересохло. Все тело дрожало. Майкл чувствовал себя слабым. Таким слабым.       Но это было не самое худшее. Нет. Худшим было чувство в его сердце: будто все было разбито вдребезги. Он не знал, возможно ли причинить человеку столько вреда. Так много боли. И она продолжала гореть внутри. Болело, болело и болело!       Майкл внезапно понял, что слышит шум шагов. Бег. Он поднял голову, как только Люцифер притянул его ближе, возможно, немного грубовато, и обнял. Майкл вцепился в него так, будто от этого зависела его собственная жизнь. Он крепко обнял Люцифера за спину, сжимая в руках материал рубашки и уткнувшись головой в плечо своего парня, и снова заплакал, пока тело до сих пор сильно дрожало.       Люцифер держал Михаила крепко, покачивая взад-вперед, и что-то бормотал, медленно ероша темные волосы пальцами.       Никому не нужно было ничего говорить или объяснять. Все было очевидным. Очевидно, что это должно было произойти. Майкл знал об этом с самого начала. С того момента, как ее сбила машина, его мать уже была мертва. А теперь она перестала дышать. И Майкл знал, что так будет, он знал, и все же это произошло так внезапно. Внезапно настолько, что вызвало шок. Это достаточно шокировало Майкла, чтобы задуматься, а правда ли это на самом деле.       Но это было правдой. Конечно, правдой. Мать Майкла умерла. — Больно, — прошептал парень, — так больно. — Я знаю, — прошептал Люцифер в ответ, все ещё удерживая своего парня в объятиях, — и мне очень жаль.