Петуния Эванс — расхитительница гробниц

Хогвартс, 15 августа 1996. Дамблдор выглядел усталым. Так показалось Петунии с первого взгляда, едва она вошла к нему в кабинет. Не вымотанным, не осунувшимся, но усталым. Как некоторые из её знакомых профессоров после окончания книги, над которой слишком часто работали допоздна. — Думаю, вы уже подозреваете, зачем я вас позвал, — Начал он, как только она и Сириус сели. — Вы проанализировали тексты, которые мы собрали, — сказала она. Он улыбнулся как ученице, правильно ответившей на уроке. — Верно. И ещё раз примите мою благодарность за их перевод. А то я немного подзабыл древнеегипетский. — Он тихо рассмеялся, но Петуния не удивилась бы, если он, действительно, немного знает древнеегипетский. — Это — моя работа, — сказала она. Она опубликовала несколько статей о тонкостях перевода с древнеегипетского. Хотя не думала, что их читал кто-либо из волшебников, кроме Гермионы — и, конечно, Гарри. — А вы — известный специалист в этой области. — Во многих областях, — вмешался Сириус. — Верно. — Дамблдор улыбнулся обоим. Петуния хотела, чтобы он перешёл от лести к делу. — Итак, позвольте начать с хороших новостей. Я завершил анализ текстов и считаю, что нашёл способ победить Волдеморта, несмотря на крестражи. — В смысле убить, несмотря на крестражи, — сказал Сириус. — Возможность победить Гарри показывал дважды. — И Лили, — добавила Петуния. — Строго говоря, верно и то, и то. Древнеегипетские волшебники и жрецы, которые, по сути, тоже были волшебниками, но это к делу не относится, нашли способ соединить душу — всю, даже если часть её спрятана в предмете, — со специально подготовленным сосудом. Фактически, поймать душу в сосуд. Тогда уничтожение сосуда убьёт пойманного. Петуния сжала губы. Похоже, это разрушит душу. А это было темнейшим из тёмных искусств, насколько она знала. Хотя, если кто-то этого и заслуживал, то Волдеморт. — Мы разрушим душу? — конечно, Сириус тоже понял, учитывая занятия его семьи тёмными искусствами в прошлом. Дамблдор глубоко вздохнул. — Я не могу с уверенностью ни подтвердить, ни опровергнуть это. Никто из магглов или волшебников не смог установить, куда отправляются души после смерти. Все исследования волшебников с незапамятных времён только показали, что загробная жизнь есть. Если уничтожить сосуд, пойманная душа или отправится на тот свет, или угаснет. Без средств вызова душ с того света невозможно доказать то или иное. А таких средств нет. — А Воскрешающий камень? — спросил Сириус. — Из Даров Смерти? — Это только легенда, — сказала Петуния. Директор усмехнулся: — Могу вас заверить, что три Дара Смерти существуют. В своей жизни я видел два из них — и оба в обстоятельствах, которые не хотел бы повторять. Но, — продолжил он, перебивая Сириуса, — я не считаю, что даже Воскрешающий камень может призвать душу с того света. Я не сомневаюсь, что он — очень мощный артефакт, но победить Смерть?.. — Он покачал головой. — Вопреки легендам, два других дара этого не могут. Это чисто умозрительное предположение, но я считаю, что Камень исследует разумы живых — всех живых — чтобы имитировать возвращение души. — То есть, мы будем говорить не с самой душой, а с общественным мнением о ней? — спросила Петуния. Она подумала, что в информации часто будут комичные ошибки. — Верно. Но, как я уже сказал, это лишь предположение. И, должен добавить, бесполезное для текущей задачи. — Дамблдор вздохнул. — Что приводит к плохой новости, которую я вынужден сообщить: ритуал, которым верховный жрец и придворный волшебник поймали Безымянного Некроманта, требует кусок души. Не связь с нею, а именно душу. А значит шрама Гарри будет недостаточно, подумала Петуния с облегчением. — И мы вам нужны, чтобы найти один из крестражей. — Именно так, мисс Эванс. Думаю, для этого вы одна подходите лучше всех, благодаря вашим талантам и опыту. Петуния фыркнула от лести, которой директор заваливал её, сквиба. Но кивнула. — Думаю, что в Выручай-комнате. Иначе зачем столько возиться с её скрытием и проклятиями? Она была очень рада видеть, как брови Дамблдора поднялись от явного удивления, прежде чем он кивнул с обычной слегка снисходительной улыбкой. — Верно. С его самомнением сложно устоять перед идеей спрятать самую ценную тайну и главную слабость у меня под самым носом. — Тогда всё будет просто, — сказал Сириус с широкой улыбкой. Дамблдор вздохнул, и его улыбка заметно перекосилась. — Боюсь, это мнение о предстоящей задаче излишне оптимистично. Позвольте показать. — Он встал и дал знак следовать за ним. Через десять минут они стояли на низшем уровне подземелий — Петуния хотела обсудить с Гарри его описание места как «легкодоступного» — и разглядывали появившуюся из ниоткуда массивную дверь. — Выручай-комната, — объявил Дамблдор и открыл дверь взмахом палочки. Петуния с шипением вдохнула, будто задыхаясь. Гарри не соврал — «размером с Большой зал» и «набита вещами». Дамблдор криво усмехнулся. — После первого взгляда у меня возник соблазн написать в «Thaumaturgy Monthly», что я нашёл место, куда отправляются исчезнувшие предметы после Эванеско. Сириус рассмеялся, но получилось натужно. Петуния даже не пыталась. Чтобы это рассортировать нужно несколько месяцев. То, что львиную долю работы сделает Билл, слабо утешало.