***
— Эм… Здравствуйте, — робко постучавшись, Уильямс заглянул в зал драмкружка. — Франциск! Хватит делать вид, что пытаешься затащить Кику в постель! — даже не заметив его появления, заорал некто светловолосый и растрепанный, в ком Мэттью признал Артура. — Он нежная хрупкая девочка, а ты одинокая старуха, которая просто мечтает иметь детей! — А я кого играю? — возмутился Франциск, взмахнув цветастым платком. Мэттью невольно замер, залюбовавшись им: прекрасные ухоженные волосы, идеальная кожа, осанка, приятный акцент и манера речи… Перед ним стоял ангел, не меньше — и Мэтт никогда не встречал никого, кто мог бы приблизиться к его великолепию. — Не в прямом смысле иметь! — с новой силой вспыхнул Керкленд. — И хватит пафоса! Я понимаю, что ты просто издеваешься надо мной, потому что прекрасно видел твою игру на прошлых репетициях, но хоть раз сыграй нормально, чтобы мы могли двигаться дальше! — Да ладно тебе, Арти, так же намного интереснее, — игриво ухмыльнулся Франциск. — Зрители будут в восторге! — Атмосфера, — зло пробуравив его взглядом, прошипел Артур. — Не рушь атмосферу сказки пошлостью! — Извините… — незамеченным проскользнув в зал, Мэттью снова попытался привлечь к себе внимание, теперь уже пытаясь достучаться до Артура в самом прямом смысле — барабаня по его плечу. Но тот, кажется, был полностью поглощен ссорой с Франциском, и Мэттью позволил себе еще немного полюбоваться Бонфуа. Даже в нелепом старушечьем костюме он выглядел превосходно — Мэтт мечтал увидеть его в повседневной одежде. Такой человек просто обязан был иметь восхитительный вкус. Уильямс вздрогнул и залился краской, когда понял, что Франциск его заметил и, мало того, смотрел прямо в глаза. — Артур, у нас, кажется, гости, — хмурясь, сообщил Бонфуа, махнув рукой на Мэтта. — Какие еще?.. — Керкленд резко развернулся, натыкаясь гневным взглядом на преграду в виде почти незаметного, но живого Мэттью. — Ал? — он тряхнул головой, умом прекрасно понимая, что Джонс не стал бы робко топтаться позади него и смотреть так… наивно? — Нет. Так, — он глубоко вздохнул, приводя мысли в относительный порядок и беря под контроль эмоции. — Добрый день, драмкружок рад приветствовать вас в своих стенах. Я Артур Керкленд, президент. Чем могу помочь? — Здравствуйте, — Мэтт тепло улыбнулся, радуясь, что на него наконец обратили внимание. — Я сосед Альфреда по комнате, Мэттью Уильямс. Он просил передать, что не сможет сегодня присутствовать на репетиции. — Надеюсь, у него есть для этого веская причина, — зло прервал его Артур. — Выступление через три дня, чем он вообще думает? — Надеюсь, температура под тридцать девять является веской причиной, — вздохнул Мэттью. — Что ты сказал? — к разговору подключились и остальные ребята из кружка, и Ёнсу, весь день гадавший, что же случилось с его другом, не смог сдержать удивленный возглас. — Ли, ну предатель! Сказал, что ничего не знает, а ведь я чувствовал, я верил! — Он приболел… — начал было Мэтт, но был прерван. — Этот… американский идиот! Кого мне теперь на Ворона ставить?! — Керкленд с силой швырнул сценарий на пол, хватаясь за голову. — Да он же… Осталось три дня, три! И столько текста, такой момент, что и не выкинешь… — Артур, успокойся, — Франциск попытался приобнять того за плечи, но получил резкий удар локтем в живот. — Блин, послушай, что тебе Мэттью сказать пытается! — он дернул Артура за прядку волос, и это возымело должный эффект: он, а следом и все остальные уставились на Мэтта. — Если проблема только в этом, я мог бы помочь, — покраснев, сообщил тот. — Ты? — бровь Артура красноречиво дернулась, но свое мнение он выразил только этим, сохраняя каменное выражение лица. — Да, — кивнул Уильямс, не замечая сарказма. — Он репетировал передо мной, поэтому я знаю текст и все жесты. — Это, конечно, хорошо, — уже усомнившись в первоначальном вердикте, начал Артур, — но ты не испугаешься сцены? — Мэтт покачал головой. — А говорить громко сможешь? — Ну, — Мэттью прикрыл глаза, вдохнул и… — В королевстве, где мы с тобой находимся, есть принцесса, такая умница, что и сказать нельзя! Она прочла все газеты в свете и уж позабыла все, что прочла, — вот какая умница! — растягивая «р», громко, четко и живо провозгласил он, одаривая онемевших от удивления зрителей улыбкой. — В детстве я занимался пением, — как бы пояснил Мэттью уже своим — мягким и тихим — голосом. — До Альфреда, конечно, далеко, — задумчиво протянул Артур, — но я думаю, мы сможем достичь желаемого результата. Я согласен, — он протянул Мэттью руку, и тот с удовольствием ответил. — Франциск, — Артур за локоть отвел Бонфуа от тут же принявшихся наперебой расспрашивать Мэтта обо всем на свете ребят. — Побудь сегодня за меня, хорошо? — А ты чего? — спросил Франциск, хотя и догадывался о причине неожиданного побега друга. — Схожу к американцу, скажу все, что о нем думаю… — Не забудь потом добавить, что все-таки ненавидишь его из-за чуть не сорванного спектакля, — обиженно надув губы, попросил Бонфуа. — Не сердись, — вытянувшись, Керкленд запечатлел на лбу Франциска целомудренный поцелуй и, не прощаясь, вышел из зала. — Отставить разговоры, — шутливо пропел Франциск, хлопком в ладоши привлекая к себе внимание. — Приступаем к репетиции сцены с Вороном!***
Поднимаясь по ступеням на третий этаж, где обитал Джонс, Артур гадал, с чего вообще подорвался его навещать. Стоило как минимум смертельно обидеться и больше никогда в жизни с ним не разговаривать, но, забросив свой цинизм подальше и не чувствуя под собой ног от беспокойства, он мгновенно устремился к несчастному больному. Потому что это был Альфред — такой, какой он есть. Наивно полагавший, что кашель, ставший в последнее время поистине жутким, пройдет сам собой. Искренне уверенный, что за три дня полностью излечится от болезни, терзавшей его на протяжении уже очень долгого времени — сейчас Артур даже не мог вспомнить, как давно Джонс начал кашлять. И, конечно, Альфред — свято верящий, что его героическая сущность спасет их всех в последний момент — ведь иначе и быть не могло, ни один герой в его любимых комиксах никогда еще не пропускал супер-важную миссию по болезни. Дверь в блок ему открыл странный тип в намотанном на голову платке — Артур знал, что его зовут Гупта Мухаммед Хасан, он близкий друг Скотта и… Подождите-подождите, Скотта? Скотта?! Артур даже хотел, резко развернувшись, поскорее унести ноги, да только чертова гордость не позволяла. Ну как он мог забыть? Его дражайший братик был соседом Альфреда по блоку! Он сейчас, скорее всего, на тренировке по футболу, но это вовсе не значит, что они не встретятся здесь по его возвращении. Так как Гупта молчал, внимательно изучая выражение лица Артура, и, видимо, не собирался пропускать его внутрь, тот все-таки взял слово. — Добрый день, — вежливо поздоровался он, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия. — А Альфред у себя? Кивнув, Гупта, наконец, позволил Артуру пройти внутрь и, махнув рукой на самую правую дверь, исчез из поля его зрения. Керкленд был ему за это благодарен: он уж очень не любил, когда кто-то, сверля в нем дыры своими красивыми, как агаты, глазами, стоит над душой. Разувшись и повесив на пальто, он критично оглядел себя в зеркало. Зачем? Лишь этим вопросом он задавался, когда поправлял волосы на голове, сбившиеся от быстрой ходьбы. Конечно, просто чтобы Джонс не думал, что он спешил. И сердце билось так быстро просто потому, что он волновался из-за Скотта, до этого достаточно быстро шел и поднимался по лестнице, да и вообще, на самом деле всегда стеснялся приходить в гости. Второй раз за день делая столь глубокий вдох, он постучал в комнату и, бросив формальное «я вхожу», приоткрыл дверь, проникая внутрь. В комнате было довольно прохладно, но Альфред, картинно раскинув руки, дремал без одеяла в одних трусах. Смутившись, Артур тут же прикрыл его одеялом — и заметил, что от тела Альфреда шел жар. У него действительно была невозможно высокая температура. Керкленд бросил взгляд на стол, где обнаружил справку, исписанную ровным, что выгодно отличало его обладателя от других врачей, почерком Ли Куан Ю, несколько упаковок с таблетками, спрей для горла и пустую кружку в цветах американского флага — это сразу намекало на ее принадлежность. Сначала он хотел действительно отчитать Джонса за безответственность, но сейчас, обнаружив его так трепетно спящим, отложил казнь до лучших времен. Все-таки человеку и так плохо, а он, как бы ни любил смотреть на страдания людей, предпочитал беречь от подобного своих друзей. Он вышел на кухню, чтобы наполнить Альфреду кружку водой — ему же после пробуждения обязательно захочется пить. Хотя, конечно, сделал он это, просто чтобы хоть чем-то себя занять. А вернувшись, Артур обнаружил на себе внимательный взгляд пронзительно-голубых глаз. — Я в раю? — слабо улыбнувшись, непривычно тихо предположил Ал. — К счастью для рая — нет, — нахмурился Артур, протягивая ему воду. — Тогда почему ко мне спустился ангел? — все так же улыбаясь, поинтересовался Джонс. — У тебя, видимо, бред, — скептически заметил Артур, присаживаясь на край кровати и наклоняясь над Альфредом, чтобы коснуться его лба. — Артур? — Ал стремительно покраснел, хотя на фоне все еще горящего лица это было почти незаметно: Керкленд коснулся своими прохладными мягкими губами его лба. — Горишь, — отвернувшись, чтобы скрыть смущение, пробормотал Артур. Мысленно он проклял себя всеми возможными способами и успел даже дать пинка. Ведь можно было просто поднять ладонь, так нет же — зачем-то поддавшись странному желанию, он его практически поцеловал! А если бы Альфред ударил его за это? — Ли… Что он тебе сказал? — Ну, пить таблетки от горла три раза в день, прыскать каждые четыре часа, поменьше говорить, чтобы голос совсем не пропал. Еще вот капли в нос. Сказал, если завтра температура будет держаться — выпить жаропонижающее, а сегодня только пить больше, — монотонно отчитался Ал, прикрыв глаза, чтобы ничего не забыть. — А насчет выздоровления? — Артур уже знал ответ, но все равно спросил. — Прости, — совсем тихо сказал Альфред, срываясь на свистящий шепот. — Он сказал, что говорить нормально я смогу не раньше, чем через неделю. Выступать — еще позже. — Мэттью согласился заменить тебя, — Ал прятал взгляд, и Артур бросил это скорее от обиды, чем от желания задеть. — Не забудь поблагодарить его за заботу. — Не забуду, — кивнул Джонс, слабо улыбнувшись. — Он просто чудо, ты еще не заметил? Всегда мне помогает с этими историями и обществоведениями. А теперь и здесь выручил. — Здорово, — кивнул Артур, вежливо улыбнувшись в ответ. — Ну, раз ты в порядке, я пойду, — он поднялся со стула, намереваясь уйти, но почувствовал горячие пальцы, слабо сжавшие запястье, и остановился. — Не уходи, — Альфред потянул на себя. Хотя силы почти оставили его, и Керкленд легко мог вырваться, он все равно поддался — Ал каким-то образом сумел завоевать его доверие и научил расслабляться. Джонс мягко потянул Артура на себя и осторожно сжал в объятиях. — Т-ты, — Артур слабо дернулся — скорее для вида — и хотел сказать что-то обидное, но слова, застряв в горле, решили все без него, — горячий. — Хм, — он почувствовал, как Ал усмехнулся ему в макушку. — Чтобы сбить температуру, нужно хорошенько пропотеть… — он почти незаметно скользнул руками под рубашку и пробежался пальцами по животу. — Альфред, ты бредишь, — легко освобождаясь от рук, вздохнул Артур — он не смог заставить себя подняться и уйти, но и не остановить Альфреда тоже не мог. — Если вспомнишь все, когда температура спадет, обязательно пожалеешь. — Не вспомню, — прикрыв глаза и вдыхая исходящий от Артура тонкий аромат чая, пообещал Альфред, снова ненавязчиво прижимая его к себе. — Прости. Просто побудь со мной, пока я не засну, хорошо? — Ну ты чего? — взволнованно протянул Керкленд, обхватив ладонями одну из рук Ала. — Совсем расклеился? — Чувствую себя просто гадко, — сообщил Джонс, закрывая глаза. Ощущая чужое дыхание на своем затылке, Артур чувствовал себя ничуть не лучше. Какая-то часть его кричала о том, что нужно вскочить, хорошенько вмазать Альфреду по лицу с ноги и, закатив истерику, сопровождающуюся лекцией о распускании рук, убежать, разревевшись. И как бы сильно ни было желание поступить именно так, еще большая часть выступала за стратегическое отступление, — тот же побег в слезах — после которого общение с Альфредом будет сведено до нуля, дабы не вызвать рецидив. Но сердце — чертово сердце, что вдруг забилось так сильно — требовало остаться. Подождать, пока дыхание позади успокоится и станет тише, пока руки расслабятся, чтобы можно было высвободиться и не потревожить спящего. Уж сердце-то понимало, что Альфреда нельзя оставлять одного, нельзя его обижать — он не в том состоянии, чтобы действительно отвечать за свои поступки. Он даже сам сказал, что не вспомнит ничего завтра. И почему от этих слов, оброненных между делом и почти в шутку, стало как-то неприятно?.. Ведь он-то, Артур, будет все помнить и мучиться угрызениями совести. Дождавшись, пока Альфред заснет, Керкленд высвободился из плена его рук, задаваясь лишь одним вопросом: что это, к черту, было? И ладно Альфред — ему было очевидно плохо, а в таком состоянии Артур, на его месте, был бы рад и компании Скотта, — но вот он-то с чего вдруг так раздобрел? Сжалился, позволил себя обнимать и даже выполнил просьбу больного. Коснувшись головы тыльной стороной ладони, Артур отметил, что она явно горячее обычного. Значит, он просто тоже, видимо, начал заболевать, вот и все. Выпьет дома таблетки, отоспится — и все станет как раньше.