Кто может, покидая мир в слезах, Уверен быть, что вечный образ лепит, Что в памяти на много лет вперед Останутся тоска его и трепет?
"Божественная комедия" Данте Алигьери
Тела мужчины и женщины лежали на двух столах под одинаково большими лампами, пока Ёсан подготавливал инструменты для вскрытия. Руки доктора слегка дрожали. Ещё утром он был уверен, что проблем не будет, но стоило только всмотреться в слегка посиневшие лица убитых, как живот тянуло в узел. Ещё вчера эти люди были живы, а сегодня лежат на холодном металле мёртвые... Кан тяжело вздохнул и натянул на руки латексные перчатки. - Давай, Ёсан, ты сможешь, - уверял сам себя тихим шёпотом. Подойдя к телу мужчины, Кан поднес скальпель к грудине. – Ты же всегда это делал, да? То, что ты видел его смерть, не должно пугать. Рука всё ещё дрожала. Лезвие коряво рассекло кожу, выпуская бордовую кровь. Вытекающая жидкость дала Кану немного уверенности, и следующие действия пошли по стандартной схеме. Он смог отвлечься, мысленно диктуя себе, что это его профессия, и, если он сможет найти зацепки, то убийца будет пойман. И на этот стол больше не попадут его жертвы. Сонхва и Минки прошли в лабораторию, когда Ёсан упаковывал тела в специальный пакет, чтобы отвезти их в морг. Новой информации из тюрьмы они не привезли, поэтому надеялись на патологоанатома. Сонхва помог перевезти тела до морозильных камер, где ими занялись работники морга, а после оба направились в кабинет Хонджуна. Пак сел на угол стола, как на уже законное место, а Минки на небольшой диван, прямо напротив доски с расследованием. Ёсан прикреплял фото на пустые места и черным маркером провел стрелки от Шакала до тел двух жертв. - В том, что Шакал – посланник Ока, больше нет сомнений. На пулях был рисунок этого глаза, - Кан показал пакет с уликами и протянул их Сонхва. Метка Уаджет сильно выделялась черным на золотистом цвете самой пули. Пак скрипнул зубами. Этот ублюдок играет с ними, чуть ли не смеясь в лицо, а всё, что у них есть – рассказы сумасшедших. - Чонхо нашел ещё информацию об убитых? – уточняет Минки. Он был разочарован тем, как продвигается дело. Появляются новые зацепки, но к убийце это ничуть не приближает, отчего надежда гаснет, как догорающая спичка. - Да. Убийца — Чжи Вон У, работал в охране пятизвездочного отеля. Жертвы – Ки На Ён, учительница, и Чо Да Вон, предприниматель. Обе жертвы были одиночки, и были выбраны заранее. То есть, Шакал не стрелял наугад, а точно знал, где они будут. Сонхва снова и снова прокручивал в голове их разговор. - Ох-хо! Бог говорил мне, что ты странный, но чтобы настолько... Даже не боясь меня, пришел сюда? – Шакал демонстративно покачал пистолетом. - Им кто-то управлял, - Сонхва встал со стола и прошёл к фотографии убийцы. - Сам Око не так глуп, чтобы показываться на людях, но вполне умен, чтобы ими управлять. Вон У и Амон оба упоминали бога, говоря, что это он рассказывает им всё. Я уверен, что это один человек и во власти у него больше людей, чем кажется. - Ох-хо, тебе же понравилось? – мужчина не бросал попыток выиграть эту игру, хотя прекрасно знал её конец. – Ты же всегда хотел попробовать забрать чужую жизнь, не правда ли? - И знает он гораздо больше, чем мы думаем. Как бы Сонхва не отрицал этого, но сказанные слова начинали пугать.***
Пока Хонджун был на больничном, Сонхва пришлось ехать к свидетелям одному. Минки поехал в школу, где работала На Ён, а Пак в компанию Да Вона, но результатов это принесло мало. Эти люди ни с кем не общались, кроме как по работе, и насчёт друзей и родственников никто ничего не знал. Словно они были призраками. До этого Чонхо связался с семьёй Да Вона, с которой он был в ссоре, и они уже направлялись в Сеул. Сонхва не надеялся что, у них будет информация, ведь последние пару лет они даже не контактировали. Дело снова останавливается, как сказал Минки: «До следующего хода убийцы». Признавать это никак не хотелось, но другого выхода нет. На Сеул опустились сумерки. Улицы загорелись яркими огнями вывесок и фонарей, люди спешили в тёплые дома после трудового дня. Всё шло по стандартной схеме, изо дня в день. После вскрытий Ёсан, как обычно, приносил все отчеты к Хонджуну на стол, и отсутствие капитана не было причиной для безделья. С чистой совестью и папкой бумаг Кан вошел в кабинет. Он удивился, заметив Минки за столом. Полицейский что-то писал, но тут же отвлёкся на вошедшего доктора. Ёсан виновато улыбнулся, думая, что помешал, и тихо извинился. Ладошки вспотели, спасибо сердцу, которое вздумало выскочить из груди, а в голове образовалась пустота. Кан даже забыл, зачем пришёл. - Ну как, удалось что-нибудь узнать? – Ёсан нашёл выход из своего положения. Минки отрицательно покачал головой. Было заметно, что он расстроен таким ходом событий. - Вообще ничего, за что можно зацепиться. Капитан будет в ярости, когда узнает. После упоминания капитана в голове Ёсана созрел план, который никак не подходил под обстановку и настроение, но, почему-то, казалось, что другой возможности может и не представиться. - А ты помнишь наш спор, Минки? – доктор кладет папку на стол. - Ёсан, сейчас не время... И я даже не помню, на что мы спорили. Минки помнил, что этот спор начался в одно время с этим делом, и срок в месяц, который он назначил, истек несколько недель назад. В ту секунду он даже не подозревал, в каком дерьме они окажутся, когда нашли останки близнецов Нам, поэтому шуточные споры казались уместными. А сейчас это казалось детским садиком. - Хонджун и Сонхва даже в одном доме находиться не смогут. Поэтому надо закончить с этим, хоть спор и был глупым. В душе Ёсану до сих пор было страшно, поэтому он решился поднять эту тему. В тяжелые времена всегда должно быть место шутке, иначе люди просто не выйдут из той ямы, в которую сами себя закапывают. Минки вздохнул и всё же согласился, желая поскорее покончить с этим. Выйдя из-за стола, парень встал перед Ёсаном. - Ну и? - Мы спорили на желание, не помнишь? – Ёсан лгал. Впервые лгал в глаза тому, кого любит. Они ведь даже не обговорили, какой будет награда. - Я правда забыл, - почесывая затылок, сказал полицейский, - Тогда валяй. Победитель. Кан улыбнулся. Всё тело натянулось как струна. - Тогда, закрой глаза и, чтобы я ни делал, просто стой. Хорошо? - Надеюсь, ты не усы собрался рисовать, иначе я разочаруюсь, - Минки не мог не пошутить. Просьба Ёсана была такой простой, и Сон ожидал от него таких же простых действий, когда закрывал глаза. Пару секунд Ёсан рассматривал лицо любимого, пока страх всё сильнее и сильнее охватывал его. Он сомневался в том, что делает. - Ну, что там? Если что, ручка на столе. Минки почувствовал, как кожа на лице обжигается от прикосновений ледяных пальцев, но так и не открыл глаза. Ёсан медленно приблизился к его лицу и осторожно поцеловал в губы, будто боялся обжечься. В эту секунду весь мир для Ёсана исчез. Люди, ходящие за дверью, проезжающие под окнами машины – всё это перестало существовать. Рядом был только Сон Минки и его мягкие губы. Полицейский сдержал слово и ничего не сделал. Стоял с закрытыми глазами и молча принимал чужое желание. Кан медленно отстранился, боясь увидеть глаза любимого человека. Столько раз он представлял в голове своё признание и реакцию на него, а всё случилось так неожиданно. Ёсан сам для себя поступил неожиданно. После уже выполненного желания страх за свои действия усилился в несколько раз. Доктор осознал, что натворил. Щёки раскраснелись от стыда и смущения, но парень нашёл в себе силы посмотреть на коллегу. Минки открыл глаза, но вместо злости или ненависти, Ёсан увидел печаль. Сон будто жалел его. - Так вот в чём дело... Ёсан стушевался, снова пряча взгляд. От того, что он увидел в чужих глазах, стало очень больно. Все чувства, которые он копил в себе несколько лет, были растерзаны, как кусок мяса, попавший к голодной стае волков. Кан поспешил извиниться, скрывая слезы за тихим смехом. Ему нужно уйти, но почему сердце велит остаться до конца? Разве реакция Минки это не конец всего? - И давно? - С тех пор, как тебя перевели в наш отдел. - Оу... Неловкое молчание только разжигало желание уйти, чтобы не слышать этих страшных слов. Ёсан уже знал, что скажет Минки, и это будет последним ударом по разбившимся надеждам. Зря он всё это затеял. Руки полицейского неожиданно легли на плечи, заключая доктора в объятия. Так тепло. Ёсан столько времени желал побыть в этом тепле, а сейчас, когда всё это происходит, он хочет сгореть, превратиться в пепел и исчезнуть. Это всё слишком тяжело. - Прости меня, - прошептал Минки, - Но я не могу. Доктор лишь кивнул, зная, что Сон почувствует это. Горло сдавила обида. Кан рвано вздохнул, чтобы немного успокоиться, и отстранился, так же пряча глаза. - Ничего. Главное, что теперь ты знаешь... Мне стало немного легче. Я тогда пойду, надо ещё вымыть инструменты, - Ёсан зашагал к двери, и прежде, чем переступить порог, сказал: - Не засиживайся долго, хорошо? Не забывай отдыхать. Минки остался один. После ухода коллеги, осознание произошедшего ударило как обух по голове. Сон не удержался на ногах и плюхнулся на диван. В памяти хорошо отпечаталось ощущение шершавых губ Кан Ёсана, как бы абсурдно это ни звучало. Он правда его поцеловал и признался в чувствах. Для такого человека, как Ёсан, это настоящий подвиг. Сон даже подумать не мог, что в него будет кто-то влюблён.***
- Я не буду это пить, Пак Сонхва! – хрипел Хонджун, закрываясь от напарника одеялом. Как только он вернулся с работы, ушёл на кухню и варил нечто, что воняло как прокисший суп, в который добавили пиво. Сначала Ким думал, что ему кажется, и вообще, как он мог чувствовать запахи, если полчаса назад нос был забит? Теперь он ясно ощущал всю опасность лечения по методам Сонхва, а когда напарник пришёл в комнату с вонючей жижей в кружке, жить захотелось ещё сильнее. - Это настойка из хмеля и золотарника. Племена индейцев пили её при простудных заболеваниях, - пояснил Сонхва и, поставив кружку на тумбу, потянул одеяло на себя, пока не показались ноги в мягкой белой пижаме. Хонджун остался без защиты, но сдаваться не планировал. Скатившись с кровати, парень убежал на кухню, чтобы использовать стол как преграду. Сначала Пак решил, что для взрослого полицейского Хонджун ведёт себя глупо, но в один момент появилось желание подыграть. Азарт быстро захватил доктора и уже через пару секунд он пытался догнать больного и влить чудесную настойку в его глотку. - То есть людям, которые даже пенициллин в глаза не видели, ты веришь, а куриному бульону - нет? – теперь диван служил для Кима баррикадой. - Я же антрополог. Знаешь, сколько знаний я собрал, когда изучал древние племена? Продолжительность их жизни была куда выше, чем у современного человека, при условии, что они всё брали от природы. - Но курица – это же тоже природа, - прохныкал Ким. Сонхва настолько упрям, что сам себе противоречит. - Сомневаюсь, что твой новый друг взял её тушку прямиком с фермы, где их не выращивают на канцерогенах. Так что насчёт природы той курицы я готов поспорить. - Тебе просто не нравится Уён. - Я этого и не скрывал, - Сонхва поставил кружку на столик у дивана, составляя план поимки больного. Хон понял, что напарник задумал, и сразу ретировался в сторону, чтобы оббежать вокруг. Пак забежал прямо на диван и успел перехватить Хонджуна, прыгнув ему на спину. Парень с грохотом свалился, шипя проклятия. Хон перевернулся на спину, а Пак уселся на его животе, сжимая коленями бока, чтобы не сбежал. Джун прекрасно знал, в каком неловком положении находится. Сонхва же ничуть не смутился, в отличие от Кима, у которого поднялась температура от столь эротичной позы, в которой они оба находятся. - Доволен? – пробурчал Хонджун, наблюдая как губы напарника растягиваются в победной улыбке. Пак потянулся к стакану с отваром. Заметив это, Ким сразу заткнул себе рот двумя руками, категорически отказываясь пить это зелье. Он лучше съест вагон иммуностимуляторов, или что там Сонхва притащил вчера, этих горьких и противных таблеток. Вряд ли этот отвар будет приятен на вкус, и где гарантии, что после этого в тело Хонджуна не вселится дух орла, и он не пойдет вызывать дождь с бубном в руках? - Конечно. Я снова доказал тебе, что непобедим. Вышедшая из спальни белая кошка сонно посмотрела на двух людей, которые заняли пол в гостиной, зевнула и пошла на кухню. Запах, витающий по дому, её совсем не раздражал. - Открывай рот, Ким Хонджун, - требовательно сказал Сонхва. Капитан отрицательно покачал головой. Свободной рукой Пак ухватил одну ладошку, и попытался убрать её подальше от лица. За всей этой суматохой даже не было слышно, как звенели ключи, и открылась дверь. Через минуту в гостиную кто-то вошёл. Со своего ракурса Хон успел увидеть лишь ноги. - Здравствуйте, Юнхо, - парень добродушно улыбнулся, продолжая сидеть верхом на Хонджуне. - Юнхо?! – Хон резко поднял голову и убедился в услышанном, а Сонхва воспользовался тем, что напарник открыл рот, и влил немного отвара. Рефлексы сработали, и Ким успел сделать пару глотков, после которых ощущалась страшная горечь во рту. Хон начал кашлять, а Пак довольно улыбался, даже не думая покидать своё место. Чон пребывал в шоке, что было видно по раскрытому рту и полному непониманию в глазах. Он ожидал увидеть друга болеющего в постели, а не... - Какого черта тут творится, Хонджун?