Спас? А теперь - беги!

Гарри Поттер проснулся в хозяйской спальне Блэк-хауса с ощущением страшного похмелья. Вчера – если это, конечно, было вчера – они с ребятами отмечали его повышение по службе в небольшом пабе в Косом переулке и, кажется, слегка перебрали. Повод для праздника, разумеется, имелся: далеко не каждый способен в двадцать два года дослужиться до звания заместителя Главного аврора с перспективой когда-нибудь сменить на посту своего начальника. – Этак ты к тридцати годам станешь самым молодым Министром магии, – хлопал его по плечу Рон, заботливо следя, чтобы стакан друга, не дай Мерлин, не опустел. – А что? Вы только послушайте, парни, как величественно это звучит: Министр магии Гарри Джеймс Поттер! Куда лучше, чем Кингсли Шеклболт или Люциус Малфой. И я уверен, ты бы вполне обошелся без советчиков, а то противно смотреть, как этот вчерашний Пожиратель смерти, словно пиявка, увивается возле Шеклболта. – Малфой – очень умный и тонкий политик, – заметил Гарри, благоразумно отказавшись от новой порции огневиски. Пить Поттер не любил. В их теплой компании он всегда оставался относительно трезвым и даже помогал прочим приятелям без приключений добираться домой, но в этот раз чувствовал, что хватил сверх меры. Завтра почти наверняка будет болеть голова. Впрочем, завтра был выходной день. Отпрашиваться у начальства, оправдывая свое отсутствие похмельем, ему не грозило, поэтому ничего не мешало выпить еще по рюмочке. – Умный политик, тоже мне! – встрял в разговор Симус Финниган. – Да Кингсли из жалости взял его в Министерство. Точнее, его, похоже, совесть замучила. Ведь не прикажи он тогда дементорам убраться из Азкабана, и Драко сейчас не лежал бы в Мунго в отделении для безнадежных больных. Мой кузен служил в те годы в Азкабане и рассказывал о той ночи, когда эти твари напали на заключенных и нескольких охранников и высосали из них души. Он говорил, что Драко и его мать выглядели не лучше, чем покойники. Мистера Малфоя пустили с ними попрощаться. Он бросился на носилки и выл, как раненый зверь. Все думали – умом от горя тронется или вообще... того. Сердце не выдержит. Его только с помощью магии удалось отодрать от Драко... После этого Малфоя практически сразу освободили, а кузен вскоре уволился. Не мог больше находиться в стенах, где случился такой кошмар. Симус удрученно замолчал. – Да-а, дружище, – протянул Рон, похлопав товарища по спине, – нельзя тебе так напиваться. Ты всегда спьяну начинаешь рассказывать всякие ужасные истории. А ведь у Гарри сегодня – радостный день, помнишь? – И правда, – совершенно расстроился Финниган, – прости, Поттер. Что-то меня совсем развезло. А Рон прав. Министр бы из тебя вышел что надо! Они еще полчаса посидели в пабе, но разговор уже не клеился. В конце концов Рон, которого почти не держали ноги, вызвал Патронусом Гермиону, несмотря на горячие протесты со стороны виновника торжества и заверения, что доставит его в лучшем виде. Минут через пять миссис Уизли, успевшая сменить домашний халат на свитер и джинсы, материализовалась рядом с их столиком. – Ты же обещал, что вернешься не очень поздно! – укоризненно клюнула она в макушку красного как маков цвет супруга. – Я уже уложила Рози и собиралась идти спать. Думала, в случае чего – Гарри тебя приведет. Кстати, поздравляю с повышением, Гарри! – Да Поттер и сам, по-моему, набрался, – полушепотом сообщил ей Рон. – Хороши бы мы были, если бы вывалились из чужого камина... – Да ладно уж! – миролюбиво сказала Гермиона, помогая мужу встать со стула. – С тобой я как-нибудь разберусь. А остальные как? – она скептически оглядела компанию сильно подвыпивших парней. – Не беспокойся, Герми, – беспечно махнул рукой Поттер, – я загодя предупредил Кричера, так что с транспортировкой проблем не будет. *** Невзирая на заблаговременное предупреждение, явившийся на зов домовой эльф долго укоризненно вздыхал и причитал, что, мол, «любит хозяин Гарри почем зря гонять старого Кричера». Поттер уже лежал в постели, когда внезапно вновь вспомнил жутковатый рассказ Финнигана об ужасных событиях, произошедших около четырех лет назад. Сон тут же как рукой сняло. Гарри точно наяву увидел первую страницу «Ежедневного пророка», заголовок «Трагедия в Азкабане» и пять колдофото под ним. Три из них принадлежали незнакомым Поттеру людям в форме охранников, с двух других на него смотрели его извечный школьный враг Драко Малфой и его мать. Гарри судорожно развернул «Пророк» и с содроганием прочел о восстании, поднятом дементорами в знак протеста против приказа покинуть тюрьму, где они так вольготно себя чувствовали. В передовице, вышедшей из-под Прытко Пишущего Пера Риты Скитер, каждой из жертв взбунтовавшихся чудовищ посвящалось по огромному абзацу, но больше всего внимания выпало на долю Драко. Скитер подробно описала детство единственного наследника одной из самых известных чистокровных семей магической Британии, его школьные годы, и под конец пространно объяснила, как и почему мальчик принял Черную метку в столь юном возрасте. Разумеется, правды в статье было гораздо меньше, чем домыслов, но, по крайней мере, Драко представал перед читателями не преступником и кровожадным маньяком, а, скорее, запутавшимся и запуганным молодым волшебником, которому, так же как и его матери, не грозил серьезный срок в Азкабане. Гарри до последнего боялся, что вот сейчас Скитер начнет поливать его бывшего однокурсника грязью, но ничего подобного не случилось. Казалось, Рита – циничная и безжалостная стерва – даже сочувствовала пострадавшим от дементоров Драко и Нарциссе, а также в один миг лишившемуся сына и жены Люциусу. О скандале, который Гарри закатил Министру Шеклболту в его кабинете почти сразу после страшного, потрясшего всю магическую Британию известия, он не любил вспоминать и по сей день. Он бросил тогда в посеревшее лицо Кингсли немало горьких и резких слов, но не отказался бы ни от одного из них и теперь. Гарри не сомневался, что кошмарное событие, произошедшее в Азкабане, можно было предотвратить элементарным способом: просто не сажать за решетку всех, кто попал под горячую руку правосудия. – Я же лично поручился за Драко и миссис Малфой перед вами! Они оба при различных обстоятельствах спасли мне жизнь, рискуя при этом собственной! – кричал он на подавленного, словно враз постаревшего лет на десять Шеклболта. – Зачем было держать их в тюрьме? – Гарри, ты молод и еще многого не понимаешь в политике, – покачал головой Кингсли, в карих глазах которого плескался ужас от всего случившегося. – Людям требуется справедливость. Они все еще напуганы и ждут от власти решительных действий. Я знаю, что Драко – совсем еще мальчишка. Но он – мальчишка, принявший метку. А значит, по мнению обывателей, он – самый настоящий Пожиратель смерти, и его невозможно отпустить на свободу без суда и следствия. – Но ведь его заставили принять эту мордредову метку! – Гарри с силой стукнул кулаком по столу красного дерева, отчего стоявшая на нем чернильница завалилась набок, залив чернилами лежавшие рядом с ней пергаменты. – Вам легко говорить: «Пожиратель смерти». Вас не было на Астрономической башне, когда этот ваш «Пожиратель» имел великолепный шанс убить Дамблдора, но так и не сделал этого. Вы хотя бы отдаленно можете себе представить, что Волдеморт сотворил бы с Драко и его матерью, если бы директору удалось уйти оттуда живым?! – Да, – очень тихо сказал Шеклболт, – к счастью для Драко, Альбуса за него убил Снейп. – Вы все еще сомневаетесь в моих показаниях, Кингсли, – Гарри тяжело рухнул на стул и сжал голову руками. – Вы не верите в невиновность Снейпа, хотя именно он сделал для победы больше, чем все члены Ордена Феникса вместе взятые. Вы сомневаетесь в том, что Драко опустил палочку, нацеленную прямо в сердце Дамблдора, а затем в Малфой-мэноре не выдал меня своей сумасшедшей тетке. Вам все равно, что Нарцисса солгала Волдеморту, когда тот спросил, жив ли я, и этим, безусловно, спасла меня. Вам наплевать, что все эти якобы «Пожиратели» на самом деле приблизили поражение Темного Лорда. Вы печетесь исключительно о том, что подумает о вас общественность магической Британии. Какой же вы все-таки трус, Кингсли! Гарри встал и направился к двери. – Я подписал приказ об освобождении Люциуса Малфоя из Азкабана, – донесся до него глухой голос Шеклболта. – Это не вернет ему жену и сына, – не оборачиваясь, бросил Гарри. – Простите, господин Министр, я тороплюсь в Мунго. Навестить Снейпа, пока вы не упекли в тюрьму и его. – Заседание малого состава Визенгамота по делу Северуса состоится на следующей неделе, – негромко сказал Кингсли. – Не считай меня бездушным монстром. Я просмотрел твои воспоминания, и на их основании с него снимут все обвинения в пособничестве Волдеморту. Возможно, даже наградят орденом Мерлина... – Уверен, Снейп будет в восторге! – горько усмехнулся Гарри. – Только не ждите, что в благодарность он станет целовать вам руки – боюсь, в этом случае вам придется ждать целую вечность! Позже, когда гнев, бушевавший в нем, немного улегся, Поттер осознал: Кингсли не боялся скандала, не опасался за свою шкуру и за свое кресло. Его, боевого аврора, подвело отсутствие политического опыта. Он действительно и предположить не мог, к каким страшным и непоправимым последствиям приведут его неумелые действия. Однако в тот момент Гарри еще не был способен трезво и объективно мыслить. Особенно после того, как, войдя в палату Снейпа, заметил у того в руках мордредов «Ежедневный пророк». Обычно его бывший профессор никогда не разговаривал с ним. Хотя его голосовые связки медленно, но верно восстанавливались, Снейп во время еженедельных визитов Гарри предпочитал отмалчиваться. Зато Поттер болтал за двоих. Разумеется, он понимал, как странно и даже нелепо это все выглядело со стороны: бледный, уставившийся в одну точку, напоминавший скорее мраморную статую, чем живого человека, Снейп и безуспешно старавшийся расшевелить его светской беседой студент. Впрочем, раз профессор не прогонял его, значит, нуждался в его обществе. Тем более что, кроме победителя Волдеморта, желающих развлекать недавно вышедшего из комы, а теперь ожидавшего суда Снейпа явно не находилось. Да и кто вообще мог его навещать? Слизеринцы (по крайней мере, те из них, кого не упрятали в Азкабан) изо всех сил пытались влиться в новую мирную послевоенную жизнь. Им не было дела до своего бывшего декана. Коллеги по Хогвартсу тоже не жаждали лицезреть человека, которого все вокруг считали Пожирателем смерти, правой рукой Темного Лорда и гнусным убийцей директора Альбуса Дамблдора. Так что конкурентов у Поттера, пожалуй, не имелось, и его еженедельные визиты в палату Святого Мунго постепенно вошли в привычку у них обоих. Покинув кабинет Министра в то злосчастное утро, Гарри ощутил прямо-таки физическую потребность увидеть Снейпа. Словно его присутствие могло хоть как-то облегчить нестерпимую душевную боль, которую чувствовал Поттер каждый раз, когда думал о том, что произошло с Драко и его матерью. Гарри рассчитывал провести час, как обычно, болтая о всякой ерунде, но все пошло по иному сценарию. Снейп полусидел на больничной койке, держа в руках сегодняшний «Ежедневный пророк». Раскрытый на той самой статье Риты Скитер. – Они уже здесь? В Мунго? – спросил он Поттера, оторвав взгляд от колдофото своего крестника и жены лучшего друга. Гарри потерянно кивнул. – Ты видел их? – Нет, – тяжело сглотнул Поттер. – Меня, наверное, не пустят в закрытое отделение. Презрительная усмешка скривила тонкие губы Снейпа. – Не думаю, что кто-нибудь посмеет отказать национальному герою. Тем более в такой малости, как полюбоваться поверженным врагом. – Драко не был... – вскинулся Поттер, но тут же оборвал себя на полуслове. – Я навещу их. Обязательно, – он уже взялся за дверную ручку, когда внезапно вспомнил нечто очень важное: – Шеклболт приказал освободить Люциуса. Без суда. – Ну еще бы! – зло выплюнул Снейп. – Вот только как это теперь поможет Драко и Нарциссе?! *** Снейп предсказуемо оказался прав. Гарри действительно без каких-либо проволочек пропустили в палату на пятом этаже, соседнюю с той, в которой находились родители Невилла. – Постарайтесь не шуметь. Кажется, резкие звуки их пугают, – шепотом предупредила его молодая целительница, по всей видимости, практикантка. – По крайней мере, когда на лестнице раздался какой-то шум, у мистера Малфоя дернулось веко. – А разве такое вообще возможно? – бесцветным голосом спросил Гарри. – Ведь после «поцелуя» человек совсем ничего не ощущает. – Раньше мы никогда не сталкивались с подобным явлением. В Азкабане проводилось несколько казней, но на освидетельствование и тем более на... – она на секунду задумалась, вероятно, подбирая правильное слово, – лечение заключенных к нам ни разу не привозили. Должно быть, их оставляли в тюрьме умирать. Можно сказать, что это абсолютно уникальный случай... Гарри уже не слушал ее. Он подошел к ближайшей койке, на которой лежал Драко. Точнее тот, кто еще недавно был Драко Малфоем. Теперь в этом полутрупе с трудом угадывался человек, с которым Поттер познакомился в магазинчике мадам Малкин и с которым враждовал все последующие годы учебы в Хогвартсе. Гарри почувствовал, как в груди завязывается тугой узел боли, мешающий вздохнуть. Драко был его врагом, когда-то они ненавидели друг друга, но он определенно не заслужил подобной участи. Так же, как и Нарцисса. Отчаянный сорвиголова Сириус Блэк не зря так боялся «поцелуя дементора». Лишь сейчас Гарри осознал в полной степени – почему. Драко и его мать ничем не отличались от мертвых. Они дышали, их сердца все еще бились, но их открытые глаза оставались пустыми, в них не отражалась жизнь, а лица навсегда застыли посмертными масками. Так они и лежали на соседних койках, укрытые простынями почти до шеи – неподвижные, безразличные ко всему. Поттер даже не представлял, что творилось в душе у Люциуса Малфоя, потерявшего семью столь ужасным образом. – Надеюсь, за ними будут хорошо ухаживать? – севшим от спазма голосом спросил он. – Разумеется, – улыбнулась национальному герою молоденькая целительница. – Уже составлен протокол ежедневных процедур: кормление, купание, смена постельного белья... Вероятно, у Поттера сделалось такое выражение лица, что она осеклась. – В общем, они в надежных руках, – закончила целительница и после короткой паузы добавила: – Я вызвалась иногда приходить сюда по вечерам и читать им. Я не знаю, могут ли они меня слышать, но мне кажется, это будет правильно. Правда, я свободна лишь два вечера в неделю – по понедельникам и средам. – Тогда во вторник и четверг буду приходить я, – неожиданно вырвалось у Гарри. – Вдруг вы правы, и они действительно способны слышать нас. Лицо девушки омрачилось. – На самом деле я почти уверена, что нет. Главный целитель Сметвик объяснил мне, что после «поцелуя дементора» у мистера и миссис Малфой остались одни рефлексы. Если за ними хорошо ухаживать, они проживут еще очень много лет, но улучшения в их состоянии никогда не наступит. К сожалению, случившееся с ними – необратимо. В тот вечер, вернувшись домой, Гарри впервые в своей жизни напился до беспамятства. – Лучше смерть, чем такое... – повторял он, не замечая, как из глаз сами собой льются слезы. *** Поняв, что после столь безрадостных воспоминаний заснуть ему так и не удастся, Гарри встал с кровати, вышел из спальни и спустился в гостиную. Запустив руку в старинную вазу, принадлежавшую прапрадеду Сириуса, он выудил оттуда практически полную бутыль «Старого огненного виски Огдена». «Возможно, Снейпу все же удастся сотворить чудо и вернуть Драко и Нарциссу к жизни», – подумал он, опустошая первый стакан. – Хозяину Гарри необходимо жениться, – причитал Кричер, спустя несколько часов левитируя почти бесчувственное тело Поттера обратно в спальню.