Спас? А теперь - беги!

Гарри соврал. Он прекрасно помнил, как в тот летний вечер, спрятавшись под мантией-невидимкой, стоял возле неплотно прикрытой двери в кухню, наблюдая за перепалкой между двумя дорогими ему людьми. Смысл сказанного Люпином в запале ссоры великолепно дошел до него. И от этого правда становилась еще более шокирующей. *** – Ты должен немедленно прекратить смотреть на Гарри такими глазами, Сириус, – твердо произнес Ремус. В его обычно мягком голосе звенели стальные нотки. – Окружающие не слепы. Они все замечают. Ты – крестный Гарри и не имеешь никакого морального права... – Не тебе рассуждать о моих правах, Люпин! – оскалился Блэк, став враз похожим даже не на огромного пса, а на настоящего свирепого волка. – Мы оба были влюблены в Джеймса. И не прикидывайся, что это не так! Я, знаешь ли, тоже не слепой. И не глухой. Я слышал, чье имя ты стонал, когда дрочил у нас в спальне. Следовало тщательней накладывать Заглушающее на свой полог! Лили отняла его у нас обоих. Не скрою, сначала я подозревал, что Эванс сварила ему любовное зелье – она ведь водила дружбу с этим подонком Снейпом! Я не мог объяснить, почему человек, с которым нас связывала тайная помолвка – пусть и не магическая! – и который обещал заключить со мной равноправный партнерский союз, вдруг закрутил роман с маггловской девчонкой, а меня... МЕНЯ сделал шафером на своей свадьбе и крестным своего сына. Позже он раскрыл мне причину. Оказывается, он хотел быть доминирующим в браке. Он не желал меняться со мной местами во время секса, а равноправный союз, как тебе и самому известно, именно это и предполагает. Тогда он решил жениться «как все нормальные люди» и при любом раскладе оставаться сверху. «Прости меня, Сири, – сказал он, – я по-прежнему люблю тебя, но подобные отношения – не для меня. Я хорошо изучил тебя за многие годы нашей дружбы. Ты и сам не сможешь быть всегда снизу. Поэтому нам лучше расстаться прямо сейчас, пока не стало слишком поздно...» Вот так одним махом мой первый и единственный мужчина порвал со мной... Люпин долго и мучительно молчал. Потом глухо произнес: – Значит, ты спал с ним? – А ты думал, эта великая честь принадлежит только тебе? – зло усмехнулся Блэк. – Он воспользовался нами обоими, а затем преспокойно женился! За неделю до свадьбы лишил девственности и тебя, и меня! Согласись, мы оба пошли на этот шаг от отчаяния, понимая, что в перспективе нам ничего не светит. А возвращаясь к разговору о Гарри... я не намерен снова упускать свой шанс. Внешне он – вылитый Джеймс. И он, между прочим, любит меня. А что у него глаза девицы, разлучившей нас с Поттером, – не страшно, переживу как-нибудь. В конце концов, во время секса мне совсем не обязательно смотреть ему в глаза. Позы, знаешь ли, отличаются большим разнообразием, – Блэк развратно облизал красиво очерченные губы и похотливо ухмыльнулся, вызвав у Гарри дрожь отвращения. – Но ведь ему всего пятнадцать лет! – вышел из себя Ремус. – Ты же не собираешься спать с подростком?! – Разумеется, нет! Я хоть и провел двенадцать лет в Азкабане – преступником от этого не стал. Я дождусь его шестнадцатилетия, введу в род и тайно заключу с ним помолвку. На сей раз магическую. Так что никуда он от меня до восемнадцатилетия не денется. Ты же сам в курсе, что такие узы отвращают от любых соблазнов. А когда наступит его полное совершеннолетие, мы закрепим брак, в котором я – и только я! – стану старшим супругом. И мой Джеймс... точнее, мой Гарри – будет принадлежать мне душой и телом. Не представляешь, как я хочу его... У меня встает всякий раз и яйца ломит, когда он оказывается рядом... Но не бойся... Я, естественно, не учиню над нашим дорогим мальчиком никакого насилия. Он сам придет ко мне, сам попросит меня сделать это... Не пройдет и трех лет – Поттер станет моим супругом абсолютно добровольно. – Ты совсем спятил в своем Азкабане, – холодно произнес Ремус. – Учти, я буду вынужден предупредить Гарри о твоих замыслах. – Вперед, Люпин! Иди и расскажи ему о моей любви, – ерничал Блэк с искаженным от гнева лицом. – Гарри сейчас плохо и одиноко. Возможно, ты – сам того не желая! – толкнешь его в мои объятия гораздо раньше, чем я сам это планировал. А если он по собственной воле отдастся мне, что ж, я возражать не стану. Я тут скоро сдохну от воздержания в этой тюрьме, которая называется моим домом! Беги быстрее, Люпин! Ремус встал так резко, что опрокинул стул. Гарри успел вжаться в стену, когда дверь с грохотом отворилась и бледный как смерть Люпин опрометью выскочил из кухни. *** В ту ночь Поттер так и не сумел заснуть. Он лежал в своей казавшейся постоянно сырой и холодной постели, слушал раскатистый храп Рона и вспоминал подробности разговора между Ремусом и Сириусом. Откровения Блэка шокировали Гарри. Значит, его отец и крестный состояли в любовной связи. К тому же, если верить словам Сириуса – а у Гарри не имелось никаких оснований не верить им! – Люпин тоже испытывал к Поттеру-старшему нежные чувства... Гарри до крови закусил губу, чтобы остановить предательские слезы, подступившие к глазам. Он воображал, что его родители безоглядно любили друг друга, но выяснилось, что единственная причина, по которой отец решил жениться на маме – его страх очутиться под Сириусом. К своему величайшему стыду, в пятнадцать лет Гарри еще совсем мало знал о сексе. И уж тем более об интимных отношениях между мужчинами. Он не думал, что люди одного пола могут вступать в брак, а слова «равноправное партнерство» ничего ему не говорили. Не оставалось сомнений лишь в том, что его отец не желал подобных отношений с Блэком и именно поэтому предложил руку и сердце красивой однокурснице и очень одаренной магглорожденной волшебнице Лили Эванс. И это было бы еще полбеды! Неприглядная правда о юношеском романе, связывавшем Поттера-старшего, Люпина и Блэка, открывшаяся ему сегодня вечером, разумеется, расстроила Гарри, но сильнее всего его испугало решение Сириуса в будущем заявить права на него самого. Он действительно любил своего крестного – единственного взрослого человека, искренне заботившегося о его благополучии. Но теперь и это оказалось фальшью. Если бы не дисциплинарное слушание в Министерстве, неукротимо надвигавшееся на него, Гарри предпочел бы сбежать из этого дома обратно к Дурслям. Там, по крайней мере, он никого не интересовал в ТОМ САМОМ смысле. Его не понимали, возможно, боялись, но никогда не рассматривали как сексуальный объект. – Зачем, зачем я подслушал этот злосчастный разговор?! – Гарри в ярости стукнул кулаком по подушке. Рон всхрапнул и перевернулся на другой бок. – Жил себе распрекрасно и ничего не знал. Ни о родителях, ни о Сириусе с Люпином, ни о том, кого, по сути, видит во мне Блэк... – Не спится, молодой человек? – шепотом осведомился Финеас Найджелус со своего портрета. – Отстаньте. Какое вам до меня дело?! – зло огрызнулся Гарри. Вот уж кто бы точно обрадовался объединению двух сильных родов, пусть даже путем навязанной Поттеру помолвки. – Грубиян! – отозвался портрет и в мгновение ока опустел. *** – Гарри, ты слышишь меня, Гарри? – Рон потеребил друга за рукав. – Ты начал рассказывать нам о партнерских отношениях и вдруг замолчал, будто на тебя что-то нашло... – Да... – Поттер потер лоб, пытаясь хоть немного отвлечься от растревоживших его воспоминаний, – партнерские отношения... Насколько я понял, это союз двух волшебников. Иногда он бывает равноправным, а иногда один из супругов считается «младшим», а другой – «старшим». – И что это значит? – продолжал упорствовать Рон. Гарри почувствовал, как его щеки заливает краска. – Я тебе позже объясню, – пробормотал он. – Мне неудобно вести подобные беседы при Гермионе. – Кажется, я и сама уже обо всем догадалась, – щеки Грейнджер, так же как и у Гарри, горели огнем. – Оставлю-ка я вас вдвоем, мальчики. А то Рон от любопытства весь изведется. Гермиона поднялась с кресла, поманила за собой Живоглота и, подхватив его на руки, отправилась в спальню девочек. Гарри даже не представлял, что найденная им возле кровати во время проведенных в доме на Гриммо рождественских каникул тоненькая брошюра о партнерских отношениях пригодится ему для того, чтобы просветить Рона. Он прекрасно понимал, откуда взялась та брошюра и с какой целью Сириус подложил ее ему. Если бы не подслушанный разговор о матримониальных планах Блэка, он бы в конце концов принял предложение крестного. Тот был единственным оставшимся у Гарри близким человеком. Поттера тянуло к нему, и, наверное, Сириусу не составило бы большого труда убедить его, что эта тяга вполне может перерасти в любовь. Но памятная ссора с Люпином, а затем и подсмотренные в Омуте памяти воспоминания Снейпа в корне все изменили. Если раньше Гарри относился к Сириусу чуть ли не с благоговением, то теперь его передергивало от возмущения при одной мысли о том, что Блэк всего лишь вознамерился заменить им свою юношескую любовь к Поттеру-старшему. Гарри мечтал, чтобы кто-нибудь любил его не за то, что он дважды умудрился избегнуть смерти от руки Волдеморта, и не за то, что он носил на лбу шрам в виде молнии, и даже не за то, что он как две капли воды похож на своего отца, а просто ради него самого. В случае с Сириусом этого-то он как раз и не мог получить никогда. Для Блэка он был и останется бледной копией обожаемого им Джеймса. И только. А в довершение всех проблем Гарри еще угораздило влюбиться в самого мрачного и язвительного человека, которого можно себе вообразить. – Эй, Гарри!.. – Рон помахал рукой перед лицом вновь с головой ушедшего в невеселые размышления Поттера. – Ты сегодня какой-то рассеянный. Герми уже свалила спать. А мне еще эссе по Зельям надо переписать начисто. – Зелья... Да... – машинально повторил Поттер. – Снейп тебя на клочки порвет, если ты сдашь ему работу в ее первозданном виде. – Вот и не тяни резину, дружище! Просвети меня об этом магическом партнерстве, и я еще успею проверить, не напортачил ли я снова в эссе. – Я... э-э-э... – Гарри замялся и густо покраснел, представив себе живые иллюстрации, сопровождавшие брошюру. Там рассказывалось много познавательного: как ухаживать за будущим супругом, как правильно сделать ему предложение, как организовать обряд магической помолвки и наконец – вишенкой на торте – как подготовить партнера-девственника к анальному соитию и провести с ним первую ночь к обоюдному удовольствию обоих. Некоторые картинки шокировали абсолютно несведущего в подобных вопросах Гарри своей откровенностью. Но – чего уж там! – были и такие, от которых внизу живота разливалась приятная тяжесть, особенно те, где давались советы по азам минета и взаимным ласкам. – А можно я не буду останавливаться на подробностях? – с затаенной надеждой поинтересовался он. – Спрашиваешь! Да и к чему мне они – подробности-то эти? Я ведь с мужчиной в койку ложиться не собираюсь. Просто пытаюсь, так сказать, расширить свой кругозор. Гермиона это одобрит! – улыбнулся Рон. – Ну, если вкратце... – сразу успокоился Гарри, – то выглядит это примерно так. После обряда бракосочетания, а иногда и после помолвки, пара занимается сексом. И в первый раз старший супруг непременно должен быть сверху. В книге, найденной мной в Блэк-хаусе, не говорилось, разрешается ли партнерам в дальнейшем меняться местами, но, полагаю, здесь все зависит от желания обоих. Скорее всего, есть пары, которые никогда и не пробуют меняться. Им и так хорошо. А в равноправных отношениях не существует такого понятия, что кто-то обязан быть сверху. Там действует принцип добровольности. – Вот убей меня, не представляю, как кто-то может добровольно желать, чтобы ему в задницу засунули... Как ЭТО вообще там помещается?! Наверное, боль дикая! Ничуть не лучше, чем от той кошмарной штуковины на картинке из журнала Гермионы, – Рон весь передернулся. – Знаешь, мне уже почти жаль геев. По своей воле обрекать себя на подобные муки! – Не думаю, что они испытывают уж прямо такие невыносимые мучения, – усмехнулся Гарри, – иначе никто не согласился бы спать с мужчиной. «И если бы ты только мог себе вообразить, Рон, что твой друг мечтает вступить в подобные отношения, – промелькнуло у него в мозгу, – да еще с нашим мрачным профессором Зельеварения, ты бы, несомненно, посчитал меня гребаным извращенцем!» Даже сейчас, когда он рассказывал поминутно то красневшему как рак, то бледневшему как полотно, то деликатно фыркавшему в кулак Рону о разнице между младшим и старшим супругами, Поттер невольно думал о Снейпе. Вот уж кто бы ни за что не возжелал Гарри! Ни до, ни после совершеннолетия. Ни сверху, ни снизу. Совсем никак! А тот, кто до ломоты в яйцах, по его собственному выражению, хотел Гарри, вызывал у него теперь лишь стойкое отвращение. Данные мысли настолько удручали Гарри, что он поймал себя на том, что чуть ли не завидует Рону, у которого таких проблем уж точно не возникнет. Гарри и не подозревал, к каким удивительным последствиям привели их неудавшиеся занятия окклюменцией!