Спас? А теперь - беги!

Северусу Снейпу иногда казалось, что он разучился чувствовать. В юности боль от потери Лили, а еще больше – от его невольного содействия Темному Лорду в ее убийстве, будто выжгла его изнутри. За долгие годы служения двум господам он стал истинным мастером притворства. Он научился имитировать радость от успехов вверенных его заботам слизеринцев, гнев и досаду на вечно враждующих с его студентами гриффиндорцев. Научился менять выражение лица с почтительно-внимательного, когда являлся на «аудиенцию» к Волдеморту, на устало-раздраженное, когда его вызывал для очередного доклада директор Хогвартса Альбус Дамблдор. В арсенале Снейпа имелось много разнообразных масок, но на самом деле под всеми этими личинами Северус тщательно скрывал вымораживающую душу пустоту. Порой ему казалось, что было бы гораздо лучше, если бы он умер тогда, в Азкабане, куда его бросили по обвинению в пособничестве Темному Лорду. Иногда он спрашивал себя: а не применили ли к нему ненароком «поцелуй дементора»? Разве возможно столько лет жить, словно пустая, лишенная каких-либо эмоций оболочка? Первую трещину в его прочной, как гранитная скала, броне пробил разговор (а точнее, перепалка) с Сириусом, произошедший на кухне Блэк-хауса в тот день, когда он явился сообщить Поттеру о начале занятий окклюменцией. Гарри, разумеется, воспринял навязанную ему повинность совершенно адекватно, то есть ужаснулся перспективе проводить со Снейпом дополнительные часы и возмутился тому, что Дамблдор отказался учить его лично. Вконец расстроенный свалившимся на него известием, он покинул кухню, вероятно, для того, чтобы обсудить плохую новость с друзьями. А Снейп остался наедине с Сириусом. Какое-то время они молча сверлили друг друга полными взаимной неприязни взглядами, а затем Блэк неожиданно сказал: – Если я только услышу от Гарри, что ты тронул его хоть пальцем, я тотчас пожалуюсь на тебя Дамблдору. – Занятия ментальными науками не предполагают физического контакта, Блэк! Так что я не представляю себе ситуацию, при которой мне придется дотрагиваться до Поттера, – ледяным тоном процедил Снейп. – Все ты прекрасно себе представляешь! – презрительно хмыкнул Блэк. – Прикидываешься святым, а у самого, небось, руки так и чешутся. – Если ты имеешь в виду плотские желания по отношению к твоему ненаглядному крестнику, могу тебя успокоить – не слишком удачная копия Джеймса Поттера меня никогда не привлекала и – хвала Мерлину! – привлекать не будет. В отличие от тебя! – язвительно парировал Снейп. – В свое время только ленивый не заметил, что ты сох по Поттеру. И – насколько мне не изменяет память – не ты один. Интересно – он трахнул вас с Люпином до или после своей женитьбы на Эванс? Краска гнева залила лицо Сириуса. Он вцепился в стол, вероятно, для того, чтобы не броситься на Снейпа, стоявшего с невозмутимым видом, скрестив на груди руки. – Это. Тебя. Не касается. Грязная волдемортовская подстилка! – прохрипел Блэк. – Не смей произносить своим поганым языком имя Джеймса! Не смей даже смотреть в сторону Гарри, иначе я сам явлюсь в Хогвартс и сверну твою тощую шею. – Любопытно, каким образом, если тебе запрещено покидать этот дом? А что до моих занятий с Поттером, позволь мне самому решать, как именно они будут проводиться. Разумеется, есть определенные разделы темной магии, передать которые от волшебника к волшебнику возможно исключительно одним путем – надеюсь, ты догадываешься, каким конкретно, – теперь Снейп уже откровенно издевался над еле сдерживающим себя Сириусом, – но, боюсь, с Поттером у меня такой номер не пройдет. Даже будь он трижды совершеннолетним, для подобных манипуляций требуется хоть какое-то обоюдное влечение. Магия не терпит насильственных действий. А твой крестник не вызывает у меня никаких плотских желаний. Разве что желание никогда в дальнейшем не видеть его. И, к моей великой радости, это у нас с ним взаимно. Вряд ли столь стойкое отвращение перерастет во что-то иное. А сейчас, если тебе больше нечего мне сказать, я возвращаюсь в Хогвартс. У меня, в отличие от тебя, очень плотный график. Снейп обошел стол и покинул кухню, оставив Сириуса буквально скрипеть зубами от злости. Несмотря на показную маску ледяного равнодушия, Северус был взбешен и ничего вокруг себя не замечал. Потому и не разглядел в полутьме скудно освещенной кухни подсунутый под дверь тонкий шнур телесного цвета. «Значит, ты и вправду меня так сильно ненавидишь, – подумал Гарри, сматывая Удлинитель ушей близнецов Уизли. – Ну что ж, Снейп, по крайней мере, честен и не прикидывается любящим и заботливым крестным лишь для того, чтобы поиметь меня сразу после совершеннолетия». *** Северус совершенно не понимал, почему очередная перебранка с Блэком настолько взбесила его. То, что они с Сириусом не выносили друг друга, не являлось для него откровением – так было еще со школы, когда Блэк вместе со своими дружками Мародерами буквально не давали Северусу прохода. Став взрослыми, они так и не сумели перебороть юношескую неприязнь. Во время собраний в доме на Гриммо их пикировки порой доводили остальных членов Ордена Феникса до белого каления. – Северус, может, вы прекратите вести себя как два взбалмошных подростка?! – как-то не выдержала Молли Уизли. Она слегка недолюбливала Сириуса, особенно после того, как в Блэк-хаусе пару недель назад появился Гарри Поттер, но все же ее предвзятое отношение к Снейпу перевешивало. – Мы здесь серьезными вещами занимаемся! Вот бы... Сами-Знаете-Кто обрадовался, узнав, что в наших рядах царит полнейшее несогласие. – Успокойся, Молли! – одернул ее Дамблдор. – Во всем, что касается борьбы с Волдемортом, и Сириус, и Северус придерживаются единой позиции. Поверь, они оба уделяют этому вопросу первостепенное внимание. Дамблдор был прав и неправ одновременно. По поводу красноглазого ублюдка Снейп и Блэк действительно сходились во мнениях. У обоих он отнял самое дорогое, и оба, движимые ненавистью и жаждой мести, стремились как можно скорее его уничтожить. А вот свое первостепенное внимание Блэк, а после рождественских каникул и Северус, уделяли исключительно одному-единственному человеку – Гарри Поттеру. Обладавший аналитическим умом Северус без особого труда догадался, что за предупреждением Блэка кроются гораздо более серьезные мотивы, чем простое волнение о душевном и физическом благополучии мальчишки. Гарри явно нравился своему крестному, а его внешнее сходство с отцом (в которого, как это известно всем, был влюблен Блэк) только усиливало эту симпатию, превращая ее в подобие одержимости. Северус недоумевал и злился на самого себя. Он не понимал, почему любовь Блэка к Поттеру-младшему настолько выводит его из себя. Какая ему разница, кто симпатизирует этому вечно раздражавшему его мальчишке? В свое время Северус дал Дамблдору обет защищать Гарри, а не становиться его дуэньей, чтобы следить, к кому он бегает на свидания. Да пусть встречается с кем хочет: хоть с Блэком, хоть с этой хорошенькой Чжоу Чанг! Лишь бы не творил ничего недозволенного правилами школы! Однако мысль о том, что Поттер с кем-то встречается и даже целуется, вызывала у Снейпа весьма странное и пугавшее его чувство досады. «Ты, кажется, совсем рехнулся от постоянного воздержания! – едва не рычал на самого себя Снейп. – Какое тебе дело до того, с кем милуется наша школьная знаменитость?! Он был и остается сыном Джеймса Поттера. Внешностью, да и характером тоже, он как две капли воды похож на своего отца – не случайно на него так облизывается эта шавка Сириус. Стоп! А вдруг порядком сбрендивший после Азкабана Блэк решится причинить вред мальчишке? Впрочем, скоро начнутся занятия по окклюменции – Мордред бы побрал Дамблдора, перевалившего на меня еще и эту ответственность! – тогда я и узнаю, что в действительности между ними было. И если что-либо серьезное – откручу Блэку его тупую башку!» *** Тот вечер, когда недоумок Поттер воспользовался его временным отсутствием и сунул свой чересчур любопытный нос в Омут памяти, изменил для Снейпа все. Догадавшись, какую именно сцену наблюдает в эту секунду наглый мальчишка, Северус внезапно ощутил такую гамму чувств, что, наверное, способен был даже убить его. Жалкая банка с тараканами, пущенная вдогонку Гарри, вряд ли могла в полной мере выразить все эмоции, охватившие Снейпа. Едва на лестнице затихли торопливые шаги вынужденного спасаться бегством Поттера, Северус понял: отпустив его, он совершил ужасную, непоправимую ошибку. Вот сейчас этот тупоумный гриффиндорец вернется в факультетскую гостиную, соберет вокруг себя приятелей, а наутро... Снейп, всегда отличавшийся завидной смелостью, похолодел при одной мысли о том, что утром добрая половина школы будет пересказывать в лицах сцену у озера и смаковать его унижение. Представив это, он с трудом поборол порыв броситься вслед за Поттером, чтобы начисто стереть из его памяти мордредовы воспоминания, но все же не сделал этого и потом всю ночь не сомкнул глаз, страшась грядущего дня. За завтраком, на который Снейп заставил себя прийти чуть ли не силой, он с удивлением обнаружил: Поттер не выдал его постыдную тайну. Это не вызывало сомнений, потому что студенты, глядя на профессора Зельеварения, не перешептывались, не ухмылялись исподтишка и не веселились так, словно пасхальные каникулы внезапно наступили на два месяца раньше срока. Снейп успокоился настолько, что даже позволил себе съесть пару ложек овсянки, а затем тщательнее присмотрелся к Поттеру. Тот был намного бледнее обычного, почти не прикоснулся к завтраку, а когда к нему обратилась с каким-то вопросом Грейнджер, довольно раздраженно отмахнулся от нее. Да что там Грейнджер! Пассия Поттера Чжоу Чанг – хорошенькая и свежая, как весенний рассвет – и та не смогла привлечь его внимание. Она несколько раз приветственно помахала ему рукой, но он даже не поглядел в ее сторону. В конце концов Чанг обиженно надула губки и, демонстративно отвернувшись, затеяла нарочито громкую беседу с соседками по столу. *** Северус и не предполагал, насколько серьезными окажутся последствия того рокового вечера. Позже, немного остыв и проанализировав сложившуюся ситуацию, Снейп не переставал удивляться, как этому недалекому гриффиндорцу удалось пробить брешь в броне, которой он долгие годы отгораживался от всего света. Он старался не думать о Поттере. Не обращал на него внимания на уроках зельеварения. Не смотрел в его сторону во время трапез в Большом зале. В результате этих титанических усилий все его мысли день и ночь неизменно крутились вокруг одной-единственной, совершенно нежеланной для Снейпа персоны. Несносный мальчишка умудрился проникнуть даже в сны Северуса. Тщетно Снейп каждый вечер проделывал упражнения по «очистке сознания», те самые, которые он так настойчиво рекомендовал Гарри на их столь плачевно завершившихся занятиях по окклюменции. Толку от них не было ни на кнат. Стоило Снейпу заснуть, и он вновь и вновь наблюдал, как зеленоглазое недоразумение подходит к его столу и покаянным голосом умоляет простить его за недостойное поведение отца. Снейп в ярости гнал видение прочь. Гарри понуро вздыхал и отправлялся восвояси, чтобы опять явиться на следующую ночь. Излишне говорить, что призрачному Поттеру было абсолютно наплевать на зелье Сна без сновидений. Вероятно, виной тому служило его невозможное гриффиндорское упрямство. Порой Снейпа подмывало поймать Поттера в темном, непременно безлюдном уголке замка и сказать ему: – Я ценю вашу тактичность, но, Мерлина ради, перестаньте таскаться ко мне по ночам! Это же просто невыносимо! Займитесь чем-нибудь более приятным, не то вашей девушке в конце концов надоест постное выражение лица, с которым вы не расстаетесь в последнее время, и она даст вам от ворот поворот. Подобная встреча, разумеется, так никогда и не состоялась. Зато приблизительно дней через десять после инцидента с Омутом памяти Снейпа вызвал к себе директор Дамблдор. Северус уже давно ждал, когда же Дамблдор потребует от него отчета об успехах Гарри в ментальных практиках, и мысленно не раз прикидывал, как именно объяснит Альбусу, что по независящим от самого Снейпа причинам занятия пришлось прекратить. Обычно ни одна беседа в директорском кабинете не проходила без традиционного чаепития, но сегодня стол перед Альбусом был абсолютно пуст. Вероятно, таким образом Дамблдор демонстрировал Снейпу свое неудовольствие. – Итак, – начал старый волшебник, строго глядя на Северуса из-под очков-половинок, – до меня дошли слухи, что вы в одностороннем порядке прекратили занятия окклюменцией с Гарри. – Да, это так, – спокойно ответил Снейп. – Вы отдаете себе отчет, что сознание мальчика сейчас уязвимо как никогда ранее? – в голосе Дамблдора, всегда таком уравновешенном, зазвучали явственные нотки гнева. – Особенно теперь, когда профессор Амбридж постоянно выводит его из себя и делает еще более открытым для вторжения извне. – Я это понимаю. – Но тем не менее вы предпочли проигнорировать мою просьбу и решили самовольно прервать занятия, – голубые глаза Альбуса яростно сверкнули. – Поттер оказался совершенно неспособен к окклюменции, – произнес Снейп и тут же получил жесткое, как пощечина: – А может, это вы оказались не слишком терпеливым учителем? – Возможно, – холодно процедил Северус. Он уже и не помнил, говорил ли Дамблдор с ним когда-либо в подобном тоне. – Тогда почему бы вам не взять вашего драгоценного Поттера под свое крыло? – вырвалось у него. – Вы ведь и сами превосходный менталист! И к тому же симпатизируете мальчишке. – Так вот, значит, в чем истинная причина! – ловко ушел от ответа старый манипулятор. – Гарри неприятен вам, и поэтому вы собираетесь оставить его без защиты. – Альбус, – устало проговорил Снейп, – вы так дойдете до обвинений в том, что это я указал Темному Лорду путь к сознанию Поттера. Это по меньшей мере несправедливо! Согласившись обучать Поттера окклюменции, я ни словом не намекнул вам, какой опасности подвергнусь сам, если Темному Лорду вздумается проверить, что тот сейчас поделывает. Вот же он удивится, обнаружив меня в сознании Поттера! Вы наверняка представляете, что после этого произойдет со мной. И тем не менее я не отказался помочь вам. Поэтому не стоит меня упрекать. Да, я не испытываю по отношению к мальчишке ни малейшей симпатии, но и вредить ему не намерен. У меня есть веская причина, по которой я счел наши занятия невозможными. Можете уволить меня за неповиновение, но я не стану возобновлять уроков. – Я взвешивал все за и против, прежде чем обратиться к вам. Я знаю, что вы делаете для Ордена и какому риску подвергаетесь, но в свое время вы пошли на это добровольно, иначе Магия никогда не приняла бы обет, вырванный у вас силой, – теперь Дамблдор вовсе не смотрел на Снейпа, точно ему было противно. – Я наивно полагал, что вы сумеете помочь Гарри, но глупые детские ссоры заставляют вас заведомо предвзято относиться к мальчику. Поймите вы, Гарри нисколько не похож на Джеймса Поттера! – Вы крайне удивитесь, Альбус, но я уже это понял! – сказал Северус, поднимаясь с кресла. – И вы так и не ответили на мой вопрос, почему не хотите сами его учить. – Если бы это было возможно! – тяжело вздохнул Дамблдор. – Разумеется, чужими руками грязную работу выполнять куда проще, – выплюнул Северус. – Но в этот раз у вас ничего не вышло, Альбус. – Будем надеяться, что Гарри не заплатит за ваше упрямство непомерно высокую цену, – снова вздохнул Дамблдор. – Идите, Северус. Вы очень разочаровали меня.