Спас? А теперь - беги!

Первые несколько дней их отпуска, больше не нарушаемого незапланированными визитами друзей, коллег и домовых эльфов, превратились в настоящий медовый месяц. Снейп уже и не помнил, когда столько часов подряд предавался такому разнузданному безделью, перемежавшемуся потрясающим сексом и вкуснейшей едой, которую они готовили теперь исключительно вместе. У Поттера обнаружился несомненный кулинарный талант, и Северус с огромным наслаждением учил его науке приготовления пищи, кстати, не менее сложной, чем зельеварение. Священнодействовали на кухне они порой совершенно обнаженными – фартуки, разумеется, никак нельзя было считать полноценной одеждой! Пару раз из-за этого случались конфузы, потому что, занявшись любовью прямо на кухонном столе, они не заметили, как от бифштексов остались одни угольки. Пришлось довольствоваться на обед сэндвичами. Впрочем, они были так безмятежно счастливы, что содержимое тарелок интересовало их меньше всего. *** Время неумолимо бежало вперед, и через несколько дней в эту идиллию безжалостно вклинилось весьма печальное событие: похороны двух авроров, погибших на задании в Африке. Гарри мучительно переживал как смерть товарищей, так и то, что не сумел доставить в Англию их тела. – Туземцы бросили Джереми в ту же хижину, что и меня! – с болью в голосе рассказывал он Северусу. – Я был просто обязан хотя бы попытаться вытащить его. Теперь нам придется хоронить два пустых гроба, и... я даже не представляю, как буду смотреть в глаза их вдовам! – Гарри, – мягко произнес Снейп, накрывая его ладонь своей, – ты, наверное, плохо помнишь свое возвращение из-за сильного шока, но вот я никогда его не забуду. У тебя отобрали палочку, ты был связан по рукам и ногам, а портал сжимал в зубах. Как, по-твоему, при таких обстоятельствах ты забрал бы тело своего друга?! Вы выполняете очень опасную работу, сопряженную с большим риском. И все идете на этот риск вполне осознанно. Я понимаю, как тебе тяжело, но в той ситуации ты ничего не мог сделать ни для Джереми, ни для Питера. Помедли ты еще немного – и, скорее всего, на церемонии стояли бы три пустых гроба. А я – прости за пафосность! – вряд ли пережил бы твою смерть. Так что как бы меня ни огорчала гибель твоих коллег, я эгоистично счастлив твоему избавлению. – Не представляю, как я жил без тебя все это время! – Гарри вздохнул и доверчиво уткнулся лбом ему в грудь. За годы тренировок в Академии авроров Поттер стал обладателем развитой мускулатуры, но в том, что касалось роста, он все еще ощутимо проигрывал Северусу. И это, как ни странно, устраивало их обоих, открывая дополнительные возможности для занятий любовью. – Ты пойдешь со мной на похороны? – Разумеется, – Снейп поцеловал коротко остриженную макушку, – я ведь обещал Сметвику оградить тебя от любой энергозатратной магии. – Только из-за этого? – Гарри поднял на Северуса глаза, блестевшие от непролитых слез. – Уверен, я буду нужен тебе там, – негромко сказал Снейп. – Иди одевайся. Церемония начнется через сорок минут. *** Августовское солнце, равнодушное к людским горестям, заливало ярким светом небольшое кладбище на окраине Лондона. На этом участке, обнесенным мощными магглоотталкивающими чарами, хоронили погибших при исполнении обязанностей авроров. Со времени окончания второй магической войны на нем прибавилось немало новых надгробий. В первые годы после поражения Волдеморта его оставшиеся в живых сторонники, которым уже нечего было терять, вели себя порой со звериной жестокостью, убивая и калеча авроров, просто чтобы выместить на них свои злобу и разочарование. Гарри подошел к вдовам – молодым, одетым в черные мантии и черные шляпы с вуалями волшебницам – и по очереди обнял каждую. Мойра – вдова Джереми – находилась на седьмом месяце беременности и, поприветствовав Гарри, тяжело опустилась на стул, одной рукой придерживая уже довольно большой живот, а другой прижимая к себе пятилетнего сына. Ее дочь (девочка лет двенадцати, сидевшая на соседнем стуле) плакала навзрыд, уткнувшись в плечо пожилой леди – матери Джереми. Джессика – вдова Питера – стояла, гордо выпрямив спину. Их с Питером долгожданный первенец должен был появиться на свет через восемь месяцев. Она собиралась сообщить мужу радостную новость после его возвращения с задания, но не успела. Теперь ей предстояло родить ребенка, о существовании которого еще никто, кроме нее, не подозревал, совершенно одной. Ее родители-магглы и младший брат погибли во время налета Пожирателей смерти на маленький городок в северной части Англии, и в этом мире у нее совсем никого не осталось. По окончании короткой, но очень трогательной церемонии, когда два пустых гроба, накрытых аврорскими мантиями, опустили в землю, Гарри шепнул Снейпу: – Подожди, пожалуйста, я сейчас, – и снова направился к Джессике. Ему не давало покоя то, что рядом с ней не было ни единого близкого человека. Мойра сидела в окружении родственников. Ее мать, отец и две сестры, присутствовавшие на похоронах, не отходили от нее ни на шаг. В отличие от нее, Джессика выглядела одинокой и словно бы застывшей от горя. – Джессика, как ты? – задал Гарри банальный вопрос. – А как бы вы чувствовали себя на моем месте, заместитель Главного аврора Поттер? – резко отозвалась она, переходя на официально-вежливое обращение. – Питер был для меня абсолютно всем. А теперь его нет. И я не представляю, как жить дальше. Может, подскажете? А заодно объясните, почему меня лишили возможности в последний раз поцеловать его. Вы не только не уберегли своих людей, вы даже не вернули нам их тела! Питер всегда так восхищался вами. Называл вас героем, избавившим Британию от зла, а вы всего-навсего трус! Она вскочила со стула и аппарировала столь стремительно, что Гарри не успел ничего ответить. – Я попрошу Гермиону, чтобы зашла к ней сегодня, – раздался за его спиной голос Рона. – Не принимай ее слова близко к сердцу, Гарри. В отличие от Джессики, ты был там и знаешь, что на месте Питера и Джереми мог оказаться любой из нас. А ты – так вообще чудом выбрался живым. И что же, казнить себя за это, что ли?! Мистер Снейп, – неожиданно обратился он к Северусу за поддержкой, – да скажите вы ему! – Думаю, вы не хуже меня изучили вашего друга, Рональд, – откликнулся Снейп. – Что бы мы с вами ни говорили, он будет считать себя виноватым в гибели своих подчиненных. Просто дайте ему время немного успокоиться. Полагаю, это отличная идея – попросить миссис Уизли проведать вдову Питера. Если там понадобится моя помощь – мало ли в каком состоянии ваша жена найдет ее – немедленно сообщите мне. *** Еще несколько дней после похорон Гарри ходил мрачнее тучи. Особенно мерзко ему стало, когда Гермиона сообщила о беременности Джессики. Услышав эту новость, Поттер прежде всего попросил у Северуса перо с пергаментом и написал Главному аврору Роббинсу письмо с требованием выделить вдове Маквея повышенную пенсию по потере кормильца. Как только с формальностями было покончено, он сказал Снейпу, что должен немного побыть один, поклялся не делать глупостей и ушел в неизвестном направлении. Через два с половиной часа Снейп, который все это время провел в гостиной, безуспешно пытаясь сосредоточиться на чтении очередного номера «Практики зельеварения» и не понимая ни единого слова из прочитанного, не выдержал. Набросив на себя чары Отвлечения внимания, он вышел из дома и поспешил к набережной реки. Почему ноги несли его именно туда, он и сам толком не мог объяснить. Создавалось впечатление, что его вела даже не интуиция, а само сердце подсказывало, где искать Гарри. Сердце не подвело. Гарри обнаружился на уже облюбованной ими скамейке. Он сидел вполоборота к Северусу и курил. К маггловским сигаретам Поттер пристрастился еще в ту пору, когда странствовал по просторам Англии в поисках крестражей, но обычно не злоупотреблял этой маггловской заразой. Лишь в минуту крайнего смятения он позволял себе сигарету-другую. Сейчас, вероятно, был именно такой момент. Северус отчетливо видел, как Гарри нервно и глубоко затягивался, явно не получая от этого процесса ни малейшего удовольствия. Он отменил чары и приблизился к скамейке. – Ты зря беспокоился, – чуть севшим голосом сказал Гарри, – я уже собирался домой. – Волноваться за тебя вошло у меня в привычку, – сдержанно ответил Снейп. – За столько лет это стало неотъемлемой частью меня самого, знаешь ли. Я присяду, если ты, конечно, не возражаешь. Гарри молча кивнул. Он погасил недокуренную сигарету, прекрасно осознавая, что запах может быть неприятен для Снейпа, и метко бросил окурок в стоявшую рядом со скамейкой урну.  Снейпу многое хотелось с ним обсудить. Он чувствовал, как Гарри буквально захлестывали волны боли. Он был весь точно натянутая, готовая вот-вот лопнуть струна. Не говоря ни слова, Северус взял его за руку. Гарри вздохнул и судорожно стиснул его пальцы, а затем, откинув голову на спинку скамьи, зажмурил глаза. Время от времени из-под закрытых век на его виски сбегали слезы. Так они и просидели до самого рассвета. С первыми лучами солнца Гарри будто очнулся. – Если бы меня видели сейчас мои подчиненные, – глухо произнес он, – моему авторитету в Аврорате настал бы конец. – Похоже, твои подчиненные – такие же глупые мальчишки, как ты сам, – усмехнулся Снейп. – Слезы – это не признак слабости. – Ты действительно так считаешь? Но ведь ты сам никогда... – Гарри осекся. Он внезапно вспомнил развороченную спальню Сириуса. Снейпа, стоявшего на коленях перед кроватью и сжимавшего в руках смятый клочок пергамента. И слезы, катившиеся по его щекам. – Разве я не человек? – Северус внимательно посмотрел ему в глаза. – В Хогвартсе ты очень старался, чтобы мы об этом забыли, – констатировал Гарри с горечью. – В Хогвартсе я носил маску, которая так плотно приросла ко мне, что я уже и сам начал забывать свое истинное лицо. Это была необходимость. Иначе после возвращения Темного Лорда я бы просто не выжил. – Я все жду, когда перестану каждый раз реагировать вот так... на гибель своих сослуживцев, – вновь вернулся к терзавшей его теме Гарри. – Вероятно, никогда, – Снейп приобнял его одной рукой за плечо. – Дамблдор оказал тебе плохую услугу, воспитав в тебе повышенное чувство ответственности. За всех и вся. Но именно за это я тебя и люблю. Давай надеяться, что эти смерти будут последними... – Вот уж не замечал за тобой подобного оптимизма, – печально усмехнулся Гарри, поднимаясь с мокрой от росы скамейки. – Любовь творит с человеком настоящие чудеса, – отозвался Снейп. – И я всецело одобряю твое решение пойти наконец домой. Невзирая на произошедшие со мной поразительные метаморфозы, я все еще предпочитаю спать в собственной постели. *** Оставшиеся от двухнедельного отпуска дни пролетели так незаметно для них обоих, что, когда Гарри зачаровал Темпус, чтобы тот разбудил их завтра ровно в шесть утра, Северус сначала даже удивился: – Собираешься куда-то? – Да, – невозмутимо ответил Гарри, – на службу. И ты, по-моему, тоже. Неужели забыл? – Ну, разумеется, не забыл! – несколько резче, чем требовалось, сказал Снейп, совершенно обескураженный тем, что впервые за пять лет ему абсолютно не хотелось возвращаться на работу. Слишком хорошо ему было с Гарри. Прошедшие две недели показали, что они отлично подходили друг другу. Особенно в том, что касалось еды и секса, которого у Северуса за это столь короткое время выдалось больше, чем за всю его предыдущую жизнь. Даже устроенный Поттером легкий беспорядок в доме не раздражал аккуратиста до мозга костей Снейпа. А еще, как это ни удивительно, им было о чем поговорить. Оказалось, что Гарри давно уже не интересовался квиддичем, а вместо этого увлекся некоторыми разделами темной магии и чарами. По вечерам они до хрипоты обсуждали ту или иную книгу из обширной библиотеки Блэков, а затем, устав от научных диспутов, страстно занимались любовью. Установившееся между ними практически сразу же полное равноправие в постели, как ни странно, всецело устраивало Снейпа, хотя до Гарри он и представить себе не мог, что, отдаваясь, можно получать не меньше удовольствия, чем беря. Почти двадцатилетняя разница в возрасте вскоре перестала ощущаться вовсе. В присутствии Поттера Снейп чувствовал себя помолодевшим лет на десять и до неприличия счастливым. Пожалуй, еще никогда в жизни ему не было так хорошо и спокойно. Он словно обрел свою вторую половину, моментально и прочно врос в Гарри душой и сердцем. Лишь одна мысль тревожила Северуса и не давала мирно спать по ночам: он боялся, что этому безмятежному, такому долгожданному счастью наступит конец.