Маль4ики

По сути, что такое слёзы? Капли соленой жидкости, которые выделяет наш организм. Это связано с реакциями нервной системы на различные факторы. Например, боль. Когда человеку физически или морально больно, он плачет. Существует, правда, огромное множество стереотипов о том, что «взрослые не должны плакать», а также пускать слёзы, почему-то, запрещено всем представителям мужского пола. Мол, «ну ты же пацан, стыдно должно быть!». Трэвис понял, что это глупо. Плакать нужно всем. И не только потому, что этот акт плача, так скажем, помогает выплеснуть накопившиеся эмоции и улучшает состояние кожи лица: это просто человеческая слабость и необходимость. И Фелпс плакал. В школьном туалете, когда ответом на сокровенную записку стало «Нет. Прости, Трэвис, ты, конечно, хороший человек («Ага, — подумал он, — особенно после того, как бил тебя»), но мы не сойдёмся. Прости». Плакал дома, зарывшись лицом в подушку после побоев отца. И плакал сейчас, сидя на холодной земле за гаражами. Сал действительно нравился ему. Сначала он принял это чувство за раздражение, и это было роковой ошибкой. Фишер лишь прикидывается добрым, но на самом деле отказался дать ему хоть шанс на исправление. Фелпс думал об этом шансе. Что отношения — это не просто так, хорошая игрушка. Это тяжёлый труд, в процессе которого ты меняешься для любимого человека. Когда вы вместе строите себе место своей мечты, вместе клеите обои и расставляете мебель. А потом наслаждаетесь красотой, которую создали. Вместе. Трэвис пробовал поговорить с Салом. Перед этим долго мялся, боялся подойти из-за Джонсона, который, как сторожевая собака, постоянно крутился рядом. Он всерьёз думает, что Фелпс так хочет нанести вред своему крашу. Это кажется блондину довольно ироничным. Наконец, когда Трэв поймал момент и Фишера за руку, он попытался что-то сказать. Про этот самый шанс. Но парень с протезом вместо лица послал его в мягкой форме. Да, ему нравятся парни. Да, и он ему нравится. Но вот не то. И всё. Просто Н Е Т. И он заплакал. Не при всех, конечно. Не дай Боже. Это чревато последствиями. Но прямо по дороге домой. Шёл, яростно матерясь под нос, дёргая лямки рюкзака, а потом заревел, словно школьник. Глаза мигом покрылись плёнкой боли, словно в них засыпали иголочки стекла, в носу защипало. Парень свернул с пути и пошёл в гаражи. Это было то место, где не совсем безопасно, но где его никто не вздумает искать. Трэвис кинул на землю рюкзак и плюхнулся на него, закрывая тонкими пальцами лицо. Слёзы лавой стекали по ним и капали на розовый свитер, оставляя малиновые, быстросохнущие пятнышки. Тонкие плечи тряслись, а из горла вырывались горькие всхлипы. Тогда он и подумал про чёртов шанс, который не дал ему Фишер. Безликий, скрытный и такой привлекательный… теперь он был для него за толстым стекляннвм барьером. И Фелпс задыхался один в этой ловушке. Не повезло ведь родиться чёртовым геем! А что говорит этот Бог, которого так восхваляет помешанный на религии отец? Сам родитель твердит, что это временно, это пройдёт. «Перерастёт». Но Трэв знает, что это — та вещь, которую изменить нельзя. Через двадцать минут парень вытер слёзы тыльной стороной ладони и подставил лицо холодному ветру. Где-то рядом, слева от него, доносились крики и звуки потасовки. Но Фелпс не двигался и не беспокоился. Ведь это гаражи, здесь тишина — повод для беспокойства, а добрые шестьдесят процентов преступлений в Нокфелле произошли именно здесь. Кричали люди слева, кричали птицы сверху, кричала душа внутри него. Хотелось тишины. Мягкого, тёплого покоя. Трэв ощутил, как он вымотался за эти два дня. Слёзы лишь смыли напряжение, оставив пустоту и усталость. Один крик отделился от остальных, видимо, приближаясь. Фелпс разлепил веки и увидел четырёх человек. На таком расстоянии рассмотреть лица было сложно, но было ясно, что драка не равная — трое на одного. Один уже еле держался на ногах. Компания вышла из-за угла, швырнув его к стене. Трэв заметил лишь копну коротких голубых волос. Их обладатель скользнул вниз, сбив с ног одного нападающего, и тут же получил ногой по спине. Остался на земле, прикрывая лицо руками, чтобы хоть как-то защититься от грубых сапог. Вскрик пролетел над гаражами и вместе с холодным ветром заставил волосы Трэвиса встать дыбом. Парень хотел бежать, но подумал, что его тронуть не должны. А он проследит за дракой и, если что, что-либо сделает. Но трое закончили. Со смешками поплевали в свою жертву и ушли. Парень встал, опираясь на стену, и пошёл к нему. Фелпс задрожал от волнения. И в то же время рассматривал приближающегося к нему. Кажется, Трэв видел его в столовой, и не раз, это ученик двенадцатого класса. Имя потерялось в глубинах памяти. Парень был всё ближе. Грязная куртка, порванная майка, налипшие на штаны листики. В голубых (Как у Сала…) волосах тоже застряли травинки. Он шёл, согнувшись, пока не скользнул на землю в паре метров от него. Видимо, Трэвис остался незамеченным. Голубоволосый подогнул к себе ноги и приложил руку ко лбу. По ней струилась кровь. Прошипев что-то, он сидел, закрыв глаза, и его тяжёлое дыхание слышал даже плакавший Трэв. Фелпс встал и подошёл к нему. — Тебе нужна помощь? — хрипло спросил он. — Уйди и не трогай меня. — Такой же хриплый тон. Парень вздохнул. К таким лучше не лезть. Трэв открыл рюкзак. Он всегда носил с собой что-то из таблеток, проклиная свою невезучесть, а также на дне завалялась карамелька со вкусом чёрной смородины. Отказ Фишера пробудил в нём желание сделать другому что-то хорошее, поэтому парень подошёл к сидевшему на земле. Фелпс, затаив дыхание, вложил ему в руку полупустую пачку обыкновенных таблеток и конфетку. Тот поднял голову. По щеке стекала кровь, а глаза смотрели с удивлением. Трэвис, можно сказать, залип. Очи не были большими, как в аниме, или особенными. Но у них был необычайно красивый оттенок: светло-карие, словно пожухлый осенний лист, с кроваво-бордовым оттенком. — Это тебе, — прошептал Трэв. — Надеюсь, у тебя всё будет хорошо. Он подхватил рюкзак и поспешил уйти, почти что убежал. И не увидел, как с удивлением смотрел ему в спину Филлип.