Маль4ики

Без десяти минут пять. В гаражах мёртвая тишина, лишь ветер гуляет меж построек. Солнце зашло за тяжёлые тучи, и всё в этом месте стало серым. Ларри смотрел вдаль, облокотившись на стену. Длинные волосы разлохматились и взлетали на лицо, но парень не убирал их. От статуи его отличало лишь редкое моргание. Сал сосредоточенно разглядывал Джонсона, подмечая для себя какие-то детали, а потом отвернулся в другую сторону. Он уже замёрз и жалел, что вообще пришёл. — Двадцать минут шестого. Фишер вздрогнул и развернулся, чтобы увидеть, как Ларри с некоторой злобой смотрит в экран телефона. — Он не придёт, — хрипло ответил Сал. Джонсон цокнул и убрал мобильник в карман. Голубоволосый уже хотел уйти, но видел, что Ларри не спешит. Парень вздохнул и повернулся в свою сторону, и тут же дёрнул металлиста за рукав. Осторожной, кошачьей походкой, с плотно сжатыми губами, заранее нахмурившись и смотря исподлобья, сжимая лямку рюкзака, к ним шёл Трэвис. Ларри развернулся к нему с ехидной улыбочкой. — Привет, сын священника. Мы уж думали, что не придёшь. Фелпс глубоко вздохнул. — Зачем вы меня звали? Ларри переглянулся с Салом. Тот достал телефон и принялся что-то листать. — Ты любишь Филлипа? — как бы между делом спросил Джонсон. Трэв хотел нагрубить ему в ответ, но сжал кулаки и выдохнул. — Да. — Серьёзно? Блондин кивнул. — А ты знаешь, что он тебя не любит? Так, использовал и бросил. Фелпс чуть усмехнулся. — Я не верю тебе. И тут Фишер развернул телефон к нему экраном. С лица Трэвиса схлынула улыбка. Он побледнел и отвернулся. — Нет, ты посмотри. Глянь. Красиво же. Фелпс не видел ничего красивого в фотографии, где его (его!) парень делает отсос Джонсону. Этому самодовольному ублюдку Джонсону. Тот широко улыбался, глядя на реакцию Трэвиса. Блондину же хотелось плакать и курить. — Он пытался замутить со мной ещё давно. Но я отказывал. Потому что мне такой бомж был не нужен. Тем более такой агрессивный. А ты хорошо его проработал, пидор. Проповеди читал, да? Помогло! Какой он стал добрый. Даже не отказал мне, когда… — Заткнись!!! Трэв услышал, что это выкрикнул не он один, и увидел, как к ним бежит Филлип. — Джонсон, убью!!! Трэвис, солнце, не слушай его! Умоляю! Он подбежал к ним и хотел взять Фелпса за плечо, но тот уклонился. — Что ты успел ему рассказать? — прошипел Колдер. — Только правду, — усмехнулся Ларри. — О том, что ты встречаешься с ним по жалости. О том, что любишь меня. Фил повернулся к Трэву. Тот не выражал никаких эмоций. — Это всё неправда! Честно. Послушай, солнце, я был пьян, вот и всё. Я люблю только тебя. — Ты хочешь верить ему после этого? — Джонсон указал в сторону телефона. Сал держал его в руках и рассматривал фото, как в первый раз. Под протезом не было видно, что он испытывал. — Поверишь пустым словам или доказательствам? — Это подстава, Трэв! — Фил смотрел лишь на него. Фелпс лишь сильнее сжимал кулаки. Его мир рвался на кусочки, рушился, осколки разлетались вокруг со стеклянным шумом. Трэвис зажал руками уши. А потом кинулся на Фишера и ударил его по лицу. Костяшки отозвались приятной болью. Сал отшатнулся и упал на землю, из-под протеза мгновенно потекли две алые струйки. Трэвис не слышал и не видел, что происходит. Он сжал зубы и ушёл, так и не увидев, что Салли накинулся на Джонсона, который хотел его поднять, а в бок Ларри впечатался ботинок Филлипа. *** Трэвис пришёл домой поздно вечером. Пропахший дымом сигарет, еле волочивший ноги, он хотел незаметно пройти в свою комнату, но его схватили за капюшон. — Трэвис Фелпс. Мой позор, мой стыд и мой отрок. Голос отца пахнет нескрываемой злостью, кулаками и розгами. Но Трэв ошибся. Сегодня к ним добавился стул, который сломался об его спину, угол стола, об который его приложили головой, и тяжёлая библия. Грэй давно понял, что сына не пронять проповедями, поэтому если он полежит пару дней на полу в своей комнате, не чуя собственного тела и дрожа от боли, то поймёт, наконец, что иметь парня это плохо.