***
London Philharmonic Orchestra, London Philharmonic Choir, The London Chorus and David Parry – Carmina Burana: O Fortuna Вступает оркестр и хор из мужских и женских голосов. Раскрываются широкие дубовые двери. Впереди идет статный мужчина лет сорока на вид в черной мантии. У него слегка седые волосы и холодный, черный, прожигающий взгляд, лицо не выражает ни единой эмоции. Позади него идут двое мужчин в черных костюмах, которые на вид моложе. У одного черные, слегка вьющиеся волосы, а у второго темно-русые, но у обоих такие же черные дыры в глазницах, а лица словно камень. Курт осознает, что он сейчас стоит на одном колене наравне с другими незнакомыми ему людьми и смотрит на вошедших. Он совсем не понимает, как он тут оказался и где вообще. Единственное разумное объяснение, что это все ему снится. Люди стоят в два ряда лицом друг к другу, образуя проход для вошедших, на которых юноша устремляет взгляд. В одном из них он узнает Блейна, который статно вышагивал в парадном смокинге за каким-то мужчиной. Курт бы мог сказать, что его сердце бешено забилось, если бы не одно но… Он ничего не чувствовал у себя в грудной клетке. Он поспешил оторвать взгляд и оглядеть быстро помещение, которое до боли, какая ирония, казалось ему знакомым. Он точно тут был. Только вот когда? И Курт начал вспоминать, заставляя свой, пока еще работающий, мозг усердно работать. И вдруг к нему пришло озарение. Он был в этом зале, в каком-то из своих снов, когда убегал от незнакомца, которым в итоге оказался Блейн. Только тогда он был безжизненным и серым, заваленный старым хламом, а сейчас высокие люстры из хрусталя, висящие под потолком, наделяли эту комнату ярким светом. И не было прежней пыли и грязи, и вещей. Курт невольно издал отчаянный вздох, который оказался довольно громким, от чего все обернулись на него, в том числе и три головы, стоящие посреди зала. Впервые за все это время лицо впереди идущего мужчины изменилось, приобретая легкую и снисходительную ухмылку. При виде которой, Курт поспешил устремить взгляд в пол, словно ничего не произошло. - Встань, - послышался ледяной и властный голос. Курт поспешил поднять свой взгляд вновь, чтобы понять, что этот приказ адресован именно ему. После чего быстро поднялся и заметил, что тоже сам был одет в черный смокинг. - Подойди ко мне, - все тот же приказной тон, которому ничего не оставалось, как подчиниться. Но при этом юноша заметил, что Блейн продолжает дальше беспристрастно стоять, словно они незнакомы. - И кому ты принадлежишь, Курт Хаммел? – черные бездны продолжают прожигать юношу. - Никому, - полушепотом ответил юноша. - Никому? Смешно, а твоя красная рубашка говорит об обратном, - взгляд шатена скользит вновь вниз, и он видит, как алые струи стекают с левой стороны. - Но, но… - начал отчаянно заикаться Курт. - Он принадлежит мне, - вступил знакомый и слегка хриплый голос. - Значит он твой, Блейн? - Так точно, повелитель. Курт продолжал в недоумении смотреть на происходящую картину, абсолютно ничего не понимая и горя диким желание проснуться. - Ты уверен, что хочешь с ним связать свою вечность? - Да, хозяин. - И как я полагаю, этот весь сбор ты вызвал ради этого мальчишки? Иначе бы ты не посмел отвлекать меня от важных дел. - Да, ваше величество. - В таком случае, я вас благословляю, - и на этой фразе весь зал рассмеялся, даже троица не удержалась от легких смешков. После этого Блейн подошел к Курту и прошептал ему на ухо: «Доверься мне». Теперь юноша и мужчина уже стояли плечом к плечу перед Люцифером. Одному из верховных правителей, которому подчинялся Блейн. - Преклони колено предо мной, - заявил Люцифер Курту, показывая всем своим видом, кто он есть такой. - Я Люцифер, верховный покровитель всех падших ангелов, которыми являются Блейн и мой скромный помощник Себастьян, - теперь Курт узнал имя третьего спутника. – Блейн, готов ты понести всю ответственно об этой падшей душе? - Готов, - и с этими словами Курт чувствует, как на его запястье щелкает металлическая цепь, и такой же щелчок раздается со стороны Блейна. - Поскольку одобрения со стороны мальчишки мне абсолютно не нужно, даже если он против, думаю, мы можем приступить к празднику, - Люцифер щелкает пальцами и оркестр вновь вступает свою партию. Блейн тянет цепь на себя, заставляя Курта подняться на ноги. Apocaliptica – Quutamo Курт так и не осознал, что сейчас произошло, да и главным объектом внимания был сейчас Блейн, который кружил его в вальсе. - Кто все эти люди? – с интересом спросил юноша. - Такие же грешники, как и ты, - сладостно прошептал ему на ухо Блейн. - Но, я же ведь… А, к черту. Я так соскучился по тебе. Почему ты меня бросил Блейн? Мне так плохо сейчас без тебя… - Прости малыш, просто сейчас так надо, но скоро мы будем вместе, обещаю, - и Курт чувствует, как крепчает хватка на его талии. - Я совсем запутался, я не понимаю, что происходит. Я не понимаю, где явь, а где сон. Я не вижу границы между реальностью и моим воображением. - Все реально там где я, Курт, - шепчут губы, посылая тысячи мурашек по коже, заставляя Курта поверить и отдаться этим словам. - Я устал от своей слабости, я устал ничего не чувствовать Блейн. Ты можешь заставить меня хоть что-нибудь почувствовать сегодня? Да же ту самую боль, потому что я так устал, Блейн…Я так хочу, чтобы все закончилось… Блейн тянет за цепь, и Курт, невольно повинуясь, тянется за ним сквозь толпу, которая совсем не замечает их, а занимается своими празднествами, уже в полуголом виде, изрядно напившись. Блейн затаскивает юношу в комнату, в которой стоит огромная кровать. Недолго думая, он отстегивает от себя цепь и кидает Курта на кровать. Курт просил почувствовать и он ему это подарит, ведь этот праздник в его честь. Мужчина подходит к кровати, и, заводя руки шатена к изголовью, прикрепляет их цепью, застегивая на втором запястье. Начинаются жаркие и горячие поцелуи, от которых юноша задыхается в стонах. Он чувствует ноющую боль от цепей, которая, как ни странно, доставляет ему удовольствие. Блейн срывает с него всю одежду, словно голодный зверь. И незамедлительно сам раздевается. Он снова и снова припадает губам к бледной коже, оставляя на ней красные метки. Курт изнемогает от желания и хочет обхватить Блейна руками, но цепи врезаются, оставляя алые следы, от чего вырываются рваные стоны. Блейн выводит языком узоры по всему телу шатена, а тот уже чуть ли не плачет, потому что больше не может терпеть эти дразнения. - Господи, трахни меня уже Блейн! – кричит он, на что брюнет ухмыляется и говорит, что нехорошо упоминать имя господа всуе. - Теперь ты провинился, Курт, - говорит он хрипловатым голосом и продолжает изводить Курта, теперь уже лаская языком его член. Но Курт не решал так просто сдаваться, и в перерыве между стонами и затуманенным сознанием вспомнил, как Люцифер спросил, кому он принадлежит. - Возьми меня, хозяин, - как можно уверенней попросил Курт, но кажется, эта просьба просто снесла крышу мужчине, который поднял взгляд на юношу. Курт отметил, что сейчас черные дыры заменились привычным оттенком глаз Блейна. Хотя от вожделения и этот цвет стал почти черным. От этих слов мужчина подлетел к губам Курта и стал жадно впиваться в них, прикусывая до крови, от чего юноша стонал еще громче, получая неимоверное удовольствие. Этот животный и похотливый взгляд разъедал Курта. Затем Блейн оторвался от своего занятия, раздвинув ноги Курта и резко входя в него. Дикая волна боли прошлась по телу юноши, но он наконец-то ощутил себя живым, поэтому невольно рассмеялся, и этот смех был одновременно таким чистым и в тоже время похотливым, что брюнет просто упивался им, постепенно ускоряя темп и делая движения все более резкими и животными. А Курт все смеялся и смеялся, прерываясь выкрикиваниями, вздохами и словами вперемешку «Блейн и хозяин». Блейн оставляет ему синяки от пальцев на ягодицах и засосы на ключицах от поцелуев. Сейчас им так хорошо, что Асмодей, подглядывая за этой картиной, невольно ухмыляется. И вот на пике оргазма он выкрикивает такое родное для него имя…***
Курт просыпается от того, что кричит имя Блейна на всю квартиру. Сейчас он чувствует себя разбитым как никогда, но он точно помнит, чем во сне они занимались с брюнетом, от чего эта разбитость и усталость становятся более приятными, а боль на заднице такой ощутимой, что Курт невольно улыбается. Нет, он не сошел с ума. Легко улыбаться, когда не осознаешь, что это начало конца. * Dorsum Nudum Fero Tui Sceleris - Я поворачиваюсь незащищённой спиной к твоему злу.