Я приглашаю тебя на свидание

      — Как думаешь, если я по ноге его ударю, он почувствует?       — По голове себя ударь, бестолковый.       Джексон слышит голоса приглушенно, не совсем отличая реальность от сна. Но то, что это его друзья, прекрасно понимает.       — Но он ведь на обезболе. Значит, больно не будет. Ай! Больно, хён!       — Сейчас попрошу тебе тоже вколоть и еще раз ударю. Чтоб больше дурость эта не появлялась.       — Джинён, заканчивайте ругаться. Вы в больнице, а не в зоопарке.       — О, точно, вот куда Югёма сдать нужно.       — Хён!       Звонкий голос младшенького окончательно будит Джексона. Он со стоном дергает рукой и находит ее очень тяжелой.       — Очнулась наша спящая красавица, — Джинён машет перед лицом своей ладонью, вызывая тошноту и желание проехаться по наглой роже.       — Я тебе на обувь блевану, если не перестанешь маячить.       — Надо же, даже шутить может! — присвистнул Джинён. — Ребят, он в полном порядке, пошлите домой.       В палату заходит та самая миленькая медсестра, что дала Соён возможность вздремнуть, и Джинён, собравшийся уже на выход, резко останавливается с повисшей в воздухе рукой, бросая голодный взгляд на женские ножки:       — Хотя, наверное, можем и задержаться.       Соён закатывает глаза и буквально выталкивает его в коридор. Следом за ней топчется Марк, кажется, вообще не вдупляющий, что происходит.       — Вы, ребята, гребаные извращенцы, — подводит итог она. — Один другого лучше.       — Можно подумать, ты у нас святоша. Соён-а, небось, шаловливые свои ручонки так и тянешь в штаны к парням. Или к одному конкретному.       За это Пак получает смачный удар под ребра от Марка и, сетуя на то, что останется синяк (как будто до этого их не было), идет к стойке регистрации «доебываться до персонала», как точно подметил БэмБэм.       — Почему никто еще не придушил его во сне? — девушка качает головой и садится на скамью возле палаты. Джэбом выходит оттуда, закидывая медсестру миллионом вопросов. — Только посмотри, как перед ней изгаляется, — шипит Соён на ухо Марку, с силой сжимая его ладонь. Скалится так нехорошо, что становится страшно за будущее их капитана.       — Он просто узнает о состоянии Джексона, успокойся.       — Знаю я вас, гиен. Сначала миленько воркуете, а потом в кровать тащите. А девки и рады ноги перед солдатиками раздвинуть.       — Соён-а, ты ревнуешь что ли? — Марк говорит это слишком громко для полупустого коридора. Джэбом на его фразу улыбается ехидненько, но на них даже не смотрит, продолжая общаться с девушкой. Даже пятерню в волосы запускает. Соён это бесит еще больше. Она хватает под руку первого попавшегося Ёнджэ и фурией проносится к выходу, задевая плечом стоявшего у автомата Джинёна.       — Что, выбесили главную стерву нашего отряда? — он протягивает стакан холодной воды Марку и отпивает чай из своего.       — Я думал, что главная стерва у нас ты.       — Главную после меня, ладно.       Они хохочут тихо, подшучивая над своей Соён. Джэбом, оставивший бедную медсестру в покое, тоже добавляет пару шуток в общую копилку и идет искать ее. После такой сцены он почему-то ощутил небывалый прилив нежности к этому чудному — с ударением и на первый, и на второй слог — созданию и теперь хочет крепко обнять ее.       — Соён, хорош психовать. От тебя люди шарахаются уже, — Ёнджэ пытается успокоить ее, не замечая пока капитана. — Марк пошутил.       — Нет.       — Что?       — Я не на него, а на себя злюсь. Потому что он прав, — она прижимает голову к коленям, и длинные волосы касаются земли. Ёнджэ заботливо собирает их в пучок. — Я как дура себя веду с этим чертовым Им ты-мне-нравишься Джэбомом.       — Я рад, что ты хотя бы признаешь это. Потому что чертов Им я-боюсь-признаться-ей Джэбом два года пар из ушей пускал, когда видел, как вы с Марком хихикаете вдвоем.       — Это кто тут пар из ушей пускал? — Джэбом грозовой тучей повис над ними, и вмиг побледневший Ёнджэ, неожиданно икнув, по-быстрому решил сбежать, помахав на прощание девушке.       — Ты снова запугиваешь их, капитан. Власть не только на страхе держится, — Соён старается вести себя естественно, но не может посмотреть мужчине в глаза, чувствуя, как краснеет лицо.       — Я не запугиваю. Он сам испугался, — Джэбом садится рядом и не знает, как лучше и романтичнее сделать задуманное.       — Ты чего творишь? — Соён замечает его неловкие взмахи руками.       — Обнять тебя хочу.       — Боже, ты, Им Джэбом, такой придурок, честное слово. Если объятия так сложны для тебя, то от поцелуя у тебя сердце остановится?       — Какого поцелуя?       — Обычного. Могу показать.       — Я не выдерживаю твоего напора, — Джэбом прячет лицо в ладонях, а у самого шея и уши полыхают как у спелой помидорки. Соён запоминает. Даже тянется за телефоном, чтобы сфоткать.       — Вот ведь истеричная женщина, — Джинён так громко топает, что места романтике совсем не остается. Младшие у входа сгибаются пополам от смеха и не реагируют на его злобный взгляд.       — Что у вас происходит? — Джэбом сразу же подхватывает образ капитана. Встает, одергивая рукава на куртке, и готов швыряться молниями.       — Ему не повезло нарваться на тетушку бальзаковского возраста. Так мало того, что он случайно толкнул ее, так еще и назвал бабушкой. Она такой ор подняла, Марку приходится разруливать.       Капитан только вздохнуть и может. Этот отряд сложно назвать адекватным и серьезным. Одни чудики кругом. Дома он наверняка раздаст всем хороших тумаков и напомнит о рамках приличия, но пока может только торопиться на помощь к Марку.       — Капитан! — кричит ему вслед Соён. Он оборачивается. — Сходим на свидание потом?       — Обязательно сходим. Покажешь свой поцелуй.