Наследница рода Лестрейндж

Колдомедик, с которого он взял непреложный обет о неразглашении информации, подтвердил то, что Рабастан знал и без него: без помощи магглы он уже был бы мертв. — Я так понимаю, что вы попали в руки маггловскому доктору? — спросил его мистер Кромли, удаляя из его тела нитки. Он кивнул, поморщившись от боли. — Тогда должен сказать, что вам крупно повезло, мистер Лестрейндж. Он спас вам жизнь. Эти нитки у них заменяют заживляющее заклинание, затворяя кровь внутри тела, и останавливая кровотечение. К тому же, все раны залечены, хотя и довольно небрежно. — Девушка только начала учиться, — ему вдруг захотелось защитить Джейн, хотя внутри все задрожало от мысли, что он встал на сторону магглы. Ох, не дай Мерлин об этом кто-то узнает! — Она учится в университете на первом году обучения и проходит практику в больнице. — О… в таком случае да… для дилетанта лечение вполне ничего, а уж для маггла, — колдомедик знал, кому оказывает помощь, и не мог удержаться от шпильки. — Иногда они вполне неплохо справляются даже с тем, что не по силу нам. — Не может такого быть! — Я встретил недавно своего друга, он полукровка, и получил кроме магического медицинского образования, еще и маггловское, — начал рассказывать колдомедик, ни на секунду не прерывая своего занятия. — Вам знакомо такое заклинание, как Сектусемпра? Хотя… не важно. Так вот, два месяца назад к ним в Мунго поступил аврор, в которого бросили именно это режущее, и дежурь в ту смену чистокровный маг, истек бы страж порядка кровью в течение нескольких часов. Мой друг пошел против начальства и применил к аврору маггловской метод лечения, и тот выжил. — Вы шутите?! — насколько Рабастан знал от первоисточника, контрзаклятье известно только Пожирателям от создателя этого поистине темного заклинания Северуса Снейпа. — Жаль, что мой друг уже несколько недель как мертв, — на лице колдомедика впервые за время их разговора заиграли желваки. Рабастан без слов понял, кто виноват в смерти полукровки-доктора. Он слышал о нападении на Мунго, и впервые в жизни в его голову закралось сомнение в правильности их действий. Мунго должно быть неприкосновенно, пусть туда и попадают авроры, но ведь кроме них там есть и куча других волшебников! Грязнокровки не в счет, а вот чистокровные… Раны его затянулись довольно быстро, хотя лечение должно было продолжиться еще несколько дней, в которые Рабастану рекомендовали не нагружать себя и постараться не пользоваться магией еще как минимум неделю. Обещав заплатить колдомедику в самое ближайшее время, Лестрейндж покинул этот дом, направившись в родовое поместье зализывать раны и успокоить брата с отцом, которые наверняка сходили с ума от беспокойства. Перед тем, как аппарировать к дому, Лестрейндж побродил по улице, пытаясь взять себя в руки и постараться забыть о своем приключении, влившись в привычную, жуткую и безысходную жизнь, в которой не было даже намека на радость. — Басти, ты жив! — накинулся на него отец, стоило ему показаться на пороге. — Да, все в порядке, просто пришлось немного побыть в одном из наших убежищ, — говорить о серьезной ране, и тем более о помощи магглы, ему не хотелось категорически. — Ранения залечил наш семейный колдомедик. — Мог бы и сову послать. — Откуда я знал, что вас не задержали? — на этот вполне логичный вопрос Руди ответить не смог, поэтому Рабастан, извинившись, отправился в свою комнату. Парню хотелось привести свое тело и свои мысли в порядок, и забыть, в конце концов, кареглазую Джейн Уиллоу раз и навсегда, а то ее образ так и не выветрился из головы, что приводило Пожирателя Смерти в недоумение и состояние, близкое к панике. Нет, он должен забыть эту чудесную, смелую девушку, которая не побоялась привести к себе в дом незнакомого мужчину, вылечила, и сделала все, чтобы он мог продолжать жить. Ради ее же безопасности. Если кто-то узнает о ней — девушке не жить. Ни отец, ни Руди, ни невестка, ни тем более Повелитель, не оставят в живых эту милую, славную малышку… От мыслей о возможной смерти Джейн его сердце сжималось, а в голове мелькало только одно: она должна жить. * * * В борьбе с самим собой, Басти провел почти две недели. Образ Джейн не выходил у него из головы, и если бы не его способности к окклюменции, отец расшифровал бы его в первый же день, не говоря уже о Повелителе. Он даже несколько раз подходил к ее дому, издали наблюдая за ней, не решаясь подойти к ней и поговорить. Спор с самим собой он проиграл в тот миг, когда на нее по дороге домой напал пьяный подросток. Не долго думая, Рабастан вышел из своего укрытия, но палочку так и не достал, разобравшись с этим грязным магглом руками, врезав хорошенько в челюсть. Хотелось запустить в этого ублюдка Авадой, но на Непростительные сюда соберутся все авроры, и тогда прощай вся конспирация. — О, это вы? — воскликнула Джейн, узнав в своем спасителе своего недавнего пациента. — Да, я эмм… пришел поблагодарить вас за спасение, — Басти смущенно переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать. При виде этой девушки у него пропал весь пыл к разговорам. В горле образовалась пустыня. — Не за что, мистер Лестрейндж, — на лице мисс Уиллоу появилась улыбка. — Не хотите пройти в дом? — Зовите меня Басти, — почти шепотом произнес он. Впервые в жизни чистокровный волшебник чувствовал себя неуверенно, и это не только слегка бесило, но и вызывало дрожь по всему телу, так как впервые в его голове мелькнуло нечто такое, от чего захотелось сразу пустить себе Аваду в лоб или, в крайнем случае, наслать на себя Обливейт. Стоило ему переступить порог, как девушка тут же повернулась к нему, а он не нашел ничего лучше, как обнять ее, и впиться в манящие губы поцелуем. Девушка замешкалась лишь на секунду, а потом с не меньшим пылом стала ему отвечать, и Рабастан впервые в жизни на некоторое время забыл, что между ними пропасть в происхождении, в мировоззрении и воообще… Плевать. * * * Последующие картинки в воспоминаниях Басти сменялись одна за другой, и в калейдоскопе недолгих отношений между Джейн и Рабастаном Гарри с Гермионой узнали, что мисс Уиллоу все же узнала, что ее парень — маг. Впрочем, любовь длилась всего несколько месяцев, а потом Лестрейндж заметил за собой слежку, и ему пришлось не просто прекратить свои встречи с любимой, но и заставить ее забыть все, что касалось волшебства. Девушке осталась память лишь о недолгом романе с мальчиком-вором, которому она помогла выжить. Басти было трудно заставить себя расстаться с ней, но он понимал, что их встречи слишком опасны. Для него, возможно, и без смертельного исхода, а вот для нее… Мерзкую магглу мог убить любой, и от того становилось еще больнее. За эти месяцы он узнал о простых людях достаточно для того, чтобы в корне поменять свое мнение о них. О войнах, в которых умирают миллионы людей, об оружии, способном уничтожить одним махом целый город. Джейн рассказывала обо всем на свете. Водила его в кино, в театр, в оперу, на балет, и с каждым днем Басти все больше охватывало отчаяние: он не хотел расставаться с ней. Да будь его воля, он бы сбежал с любимой даже на край света, но наличие метки на его руке перечеркивало все, что могло у них быть. Она спросила его, почему они не могут быть вместе, и Басти решил ей все рассказать. О войне, которую развязали чистокровные против магглорожденных, и о своем участии в ней на стороне фанатиков чистоты крови. Лестрейндж понимал, что своими словами может разрушить их чувства, но Джейн лишь грустно улыбнулась и сказала: — Я не могу тебя винить ни в чем, Басти, но ты должен уйти. — Не могу. Вот это, — он указал на метку, — позволит ему меня найти где угодно, и если ОН захочет, то умирать я буду медленно и мучительно, а если ты будешь рядом со мной в этот момент… Мне даже страшно представить, каким пыткам подвергнут тебя, заставляя меня смотреть на твои мучения. — И ты предлагаешь… — с лица Джейн схлынули все краски. — Джейни, милая, я тебя люблю. Очень сильно, и если бы кто-нибудь еще три месяца назад сказал мне об этом, то я… посчитал бы его сумасшедшим, — Лестрейндж сжал зубы. — Прости, Джейни, Обливиэйт. * * * На этом первая часть воспоминаний закончилась. Потом картинка резко сменилась. Они увидели битву в Министерстве, в которой Рабастан заметил девушку, похожую на Джейн, как две капли воды. Гарри и Гермиона, побывавшие в прошлом буквально несколько минут назад, сразу заметили сходство матери и дочери. От отца дочь не взяла почти ничего. Разве только волосы у мисс Грейнджер были чуть темнее, цветом напоминая шевелюру Басти, да и гнездо на голове истинно лестрейнджское. Далее пара с удивлением увидела, что Рабастан Лестрейндж для спасения Сириуса воспользовался маховиком времени, вернувшись на десять или пятнадцать минут назад, чтобы бросить в Беллу заклинание, пока та не отправила Блэка в Арку. Никто так и не понял, почему вдруг эта сумасшедшая упала, но ее тут же скрутили, и потом замелькали картинки поражения Волдеморта, и его злости, что закончилось Авадой для Поттера и дальнейшим его воскрешением. Вид поднимающегося Гарри, поймавшего зеленый луч смерти, был тем еще зрелищем. Прибывший Министр, который воочию увидел, как Избранный в очередной раз пережил Аваду, едва не свалился в глубокий обморок. У остальных вид был не лучше. — Ты в порядке? — спросила Гермиона у жениха, когда они просматривали этот эпизод. — Да, просто… до сих пор не могу поверить, что носил в себе кусок души этого урода, — Поттер вздрогнул. — И Дамблдор, который даже не думал никому говорить о крестражах, решивший сделать из меня смертника во имя Всеобщего Блага, будь оно неладно! — Все уже прошло, Гарри, — девушка взяла его за руку и легонько сжала. — Война закончилась, и у нас все впереди. — У нас впереди, а все, кто умер, разве они не достойны жить? — разозлился парень. — Мои родители, малыш Криви, Лаванда… сотни, тысячи жертв из-за жажды власти у одного сумасшедшего, возомнившего себя пупом земли. — Гарри, мы не можем повернуть время вспять и избавить мир от Волдеморта, как бы нам этого не хотелось. В мире нет ни одного маховика, способного перенести нас на такой огромный промежуток времени. — Я знаю, Миа, но ты не представляешь себе, как мне больно осознавать, что… — Не смей снова винить себя в смерти Рона! — она знала, что гибель их бывшего друга сильно ударила не только по всему семейству Уизли, но и по ним самим. Пусть он оказался не слишком хорошим человеком, но ведь было у них и что-то светлое, что перечеркивало все неприятные эпизоды после их разрыва. Участие Рона в битве за Хогвартс не стало неожиданностью. Он к тому времени уже трудился у братьев в магазине, а потому нападение застал прямо там, и оказал посильную помощь в спасении тех, кто оказался в ловушке на улице среди сотен дементоров. Его Патронус не продержался слишком долго. Помощь пришла слишком поздно… — Он спас детей, — сглотнул Гарри. — Ты ведь знаешь. Это даже Министерство признало. На его Орден Мерлина миссис Уизли даже смотреть не хочет. Плачет все время. — Я знаю, Гарри, но из-за слов Перси не смей себя винить в том, что он подвергся Поцелую Дементора! Ни миссис Уизли, ни ее муж, да даже Билл с Чарли и те считают виновным в смерти брата Волдеморта и его прихвостней! Не забывай про близнецов, они ведь тоже пострадали, пусть и в меньшей степени! Кто-нибудь из них хоть раз сказал, что в их бедах виноват Гарри Поттер?! А Джинни?! Джинни что тебе сказала в последний раз? — Гермиона… — Не смей снова во всех бедах винить себя! Пока они говорили, воспоминания Рабастана продолжились. Он показал свой разговор с братом и свои подозрения по поводу Гермионы Грейнджер и ее возможного происхождения, а также последовавший за ним план спасения Рода. Письмо Сириусу и последующая встреча, где Рудольфус твердо обозначил свою позицию в отношении предстоящей войны и той стороны, которую они выбрали из-за открывшихся обстоятельств, способных спасти хоть кого-то из их семьи. — А отката не боишься? — спросил тогда Сириус, едва придя в себя от подобных новостей. — Мне уже на все плевать, — ответ Руди был сух и лаконичен. — Мы с братом — бракованный товар для Рода. Я лишь номинально Лорд, так как не могу оставить после себя наследника. Эта девочка, пусть и полукровка, но все-таки в ней течет кровь Лестрейнджей. Я обязан ее спасти любыми способами, даже ценой своей жизни. Рабастан рассказал мне о своей связи с матерью мисс Грейнджер, и я могу как угодно плохо относиться к магглам, но этот ребенок наше с Басти последнее спасение. — Она уже не ребенок, а молодая, красивая девушка, — ухмыльнулся Сириус. — Губу закатай, Блэк, — на скулах Рабастана заиграли желваки. — Ты для нее слишком стар! — Басти, а кто сказал, что я про себя говорю? — Бродяге, судя по всему, нравилось шокировать своих собеседников. — Я просто констатирую факт. Ты же не будешь отрицать, что твоя дочь — довольно привлекательная особа? Далее Гарри с Гермионой наблюдали пикировку между Лестрейнджами и Блэком, и их договор о взаимопомощи с крестражами Лорда. Рабастан убрал из своих воспоминаний все мало-мальски интересные воспоминания, оставив только картинку, где они уничтожают Чашу Пенелопы Пуффендуй из сейфа Беллы. Большую же часть крестражей уничтожили Бродяга с Луни, несмотря на пространные разговоры директора о совместной борьбе с Волдемортом, в которых ни разу не говорилось о способе, с помощью которого Волдеморту удалось вернуть себя в мир живых. О кольце Рабастан узнал из разговора с Блэком, в котором тот упоминал, что Дамблдор разобрался с еще одной частичкой души, напоровшись на какое-то заковыристое проклятье. Лестрейндж в свою очередь посетовал, что они с Руди не могут принять активное участие в устранении своего бывшего Господина и скорейшем окончании этой бессмысленной бойни. Рассуждения Джейн о пагубности близкородственных браков он еще не забыл, да и наглядный пример полукровки дочери показывал, что кровь периодически надо обновлять. Малышка Герми была сильнее их с Руди на порядок и могла дать фору любой чистокровке как в плане магии, так и в плане ума. Басти было до одури приятно знать, что его дочь считают самой умной ведьмой столетия. Он хвастался этим перед братом, на что тот только посмеивался. Внезапно картинка сменилась на красивую комнату в незнакомом замке, где Гермиона узнала себя, лежащую на огромной кровати. — Вы кто? — спросила ТА девушка, как только открыла глаза, но присмотревшись к своему похитителю, тут же переместилась на другой край кровати. — Вы… Лестрейндж… — Я не причиню тебе вреда, девочка, — голос Басти был мягким и успокаивающим. — Что вам от меня нужно? — Ничего такого, о чем ты подумала, — явная насмешка со стороны Пожирателя заставила девушку смутиться. На нежной коже появился вполне различимый румянец. — Я хочу просто поговорить. — О чем я могу говорить с Пожирателем Смерти? Зачем вы меня похитили? — Не похитил, а спрятал свою дочь в родовом замке, подальше от летающих проклятий. — Что?! Какую дочь? Мои родители магглы и я… — Твоя мать Джейн, в девичестве Уиллоу, она действительно маггла, — Рабастан улыбнулся. — Ты на нее очень похожа. Собственно, только поэтому я не стал убивать тебя в Министерстве, и Долохову не позволил. Ты наша с Руди последняя надежда на спасение Рода. — Но я… вдруг вы ошибаетесь? — Гермиона была раздавлена свалившимся на нее знанием о своем истинном происхождении. Вряд ли Пожиратель смерти так спокойно разговаривал бы с ней, будь она просто магглорожденной. Проверить ее на родство с Лестрейнджами довольно просто, и наверняка уже мужчина все сделал, пока она была без сознания. В противном случае она давно получила бы свою Аваду. — Ты моя дочь, и это совершенно точно показывает ритуал, о котором, я уверен, ты уже знаешь. Последняя фраза вдребезги разбила последние надежды Гермионы вернуть все на круги своя.