Младший брат

— Нет! Тело Джуниора мешком падает на пол, но Алекс отмечает это лишь краем сознания. Всё его внимание сосредоточено на кроваво-красном пятне на лбу брата. Кровь стекает по носу, капает с губ, падает на пока ещё светлую голубую футболку. Нет. Нет-нет-нет. Пожалуйста, нет. Брэд лежит на полу в неестественной позе и смотрит остекленевшими глазами в потолок. Он словно не верит в то, что только что произошло, продолжая хранить недоумённо-испуганное выражение лица. Алекс отворачивается. Его трясёт. Он не может смотреть туда, где прямо сейчас его брат истекает кровью. Алексу кажется, что если он посмотрит на Брэда, то сквозь пулевое отверстие сможет разглядеть его мозги, кроваво-серую кашу с обломками. Глупости, но Алекса выворачивает от одной мысли об этом. В воздухе ещё витает пороховая вонь, а в ушах стоит звук выстрела. Алекс поджимает под себя ноги, будто боясь запачкаться кровью. Его колотит, он закрывает лицо ладонями и беззвучно шепчет одно-единственное слово «нет», словно включённое на вечном повторе. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Брэд не может умереть так нелепо, так внезапно, так страшно. Добрый, наивный братишка хотел лишь успокоить отчаявшегося безумца, а в результате получил пулю в лоб. «Это приключение не так-то легко испортить». Алекс утыкается лицом в колени и воет, громко, страшно, как побитая камнями собака. Невыносимо больно. Младшего брата больше нет, и мысль эта раскалённой плетью бьёт наотмашь, в самое сердце. «Всё будет в порядке. Поверь мне». Брэд улыбается и небрежным жестом поправляет очки. Живой, не мёртвый Брэд, который огненным клеймом навеки будет выжжен в памяти его старшего брата. Брэд, который умер и больше никогда не вернётся. И Алекс не выдерживает. На почти не слушающихся ногах подползает к ничком лежащему Джуниору, берёт выпавший из его рук пистолет, прижимает к виску, нажимает курок, и…

***

Алекс открывает глаза. Сердце бьётся так быстро, что кажется очень громким в оглушающей тишине. Во рту пересохло, а перед глазами по-прежнему стоит картина мёртвого лица Брэда с пулевым отверстием в центре лба. «Господи». Алекс резко выдыхает, стараясь справиться со страхом. Сон, это всего лишь ещё один сон, всё хорошо. Всё в полном порядке. Он проводит рукой по лицу, словно стараясь согнать остатки кошмара. Внутри всё ещё дрожит, и нестерпимо хочется выпить что-нибудь крепкого. Кажется, в холодильнике оставалось пиво. Не фонтан, но сойдёт. Алекс тихо, чтобы не разбудить брата, проходит мимо его комнаты. Он был бесконечно счастлив, когда Брэд приехал погостить — раз Джулия уехала к родителям, то квартира пустовала, и приезд брата был настоящим подарком. Расстраивало то, что Брэд с каждым днём всё больше и больше замыкался в себе. Он и до этого был почти незаметным, а сейчас вообще стал невидимкой, предпочитающей хранить свои тайны при себе. О встречах с психологом Брэд больше не заводил разговор и всячески избегал этой темы. Алекс заходит на кухню, берёт пиво и собирается вернуться к себе, как вдруг застывает перед дверью комнаты брата. Что-то неумолимо тянет внутрь, а отголоски недавнего кошмара снова начинают звучать в голове. Ничего же плохого не будет, если он заглянет? Наверняка этот ботаник сидит за очередной книгой, позабыв про сон и еду, так что долгом заботливого брата будет напомнить ему обо всех этих важных вещах. «А, чёрт с ним». Алекс осторожно приоткрывает дверь, чтобы нечаянно не разбудить Брэда, если он всё-таки спит, заходит внутрь и останавливается возле кровати брата. Брэд спит при свете ночника, который бросает бледный свет на его лицо. Спит беспокойно, то и дело бормоча что-то сквозь сон, ворочаясь и будто бы борясь с кем-то. Порой он начинает стонать, жалобно и отчаянно, а затем снова шепчет что-то так тихо, что и не разобрать. А это уже плохо. Брата мучают кошмары, как и самого Алекса, а он уж знает, насколько это хреново. Надо бы разбудить Брэда, пока он не проснулся с криками, как это делает его старший брат. — Брэд?.. Алекс трясёт брата за плечо, но тот лишь хмурится и продолжает что-то бормотать. — Брэд! Брэд! Проснись! Брэд с трудом разлепляет глаза, вздрагивает, смотрит на брата со страхом и удивлением. Он выглядит очень хрупким спросонок, и где-то внутри у Алекса неприятно колет. Снова вспоминаются все те страшные сны, что преследуют его последние несколько недель. — Тебе снился кошмар. Не вопрос, а утверждение. Брэд растерянно кивает, а затем, словно спохватившись, отрицательно качает головой, смотря с вызовом. — Всё нормально. Да, приснился неприятный сон, всякое бывает, не страшно. Психолог, к которому Алекс всё-таки пошёл, предположил, что его кошмары — знак волнения за брата. Мол, ужасные события сплотили их вместе, но затем они снова отдалились друг от друга. Братская интуиция подсказывает, что с младшим братом творится что-то не то, а мозг, не имея необходимой информации, подсовывает страшные картинки. И пока Алекс не выяснит для себя, что происходит с Брэдом, покоя он не найдёт. Хорошая перспектива, ничего не скажешь. Как помочь тому, кто помощи этой не хочет и всеми силами борется со всеми, кто хочет её оказать? — А что именно приснилось? Брэд снова вздрагивает, бледнеет, но в ответ лишь молчит, натягивая на себя одеяло. Он ещё сильнее похудел с момента их возвращения с корабля, хотя, казалось бы, куда ему ещё больше тощим становиться, и так одни кости торчат. Алексу нестерпимо хочется подойти и отвесить балбесу сильный такой подзатыльник, чтобы перестал ерундой маяться. «— Вашему брату, скорее всего, не с кем поговорить. У вашей невесты есть брат, у вас самого есть она. А у Брэда — никого. По вашим словам, он испытывает проблемы в общении из-за своей застенчивости и близких друзей у него нет. Думаю, именно здесь корень проблемы — ваш брат нуждается в том, чтобы с кем-то поговорить, обсудить психологическую травму, но вместо этого он остаётся предоставленным самому себе. — Но у него же есть я! — Но, по вашим же собственным словам, вы практически не общаетесь. Думаю, Брэд хотел бы вам открыться, но ему тяжело рассказывать о случившемся. Не торопите его. Он должен сам захотеть разговора с вами». А если этот момент никогда не наступит? Брэд продолжает молчать, и это начинает действовать на нервы. Алекс чувствует себя идиотом, который торчит зачем-то посреди ночи в чужой комнате и всем мешает. Снова слышится тиканье часов — значит, брат, привёз их с собой. — То есть, у тебя всё в порядке, да? — Да. — И кошмары, что тебе снятся, совершенно нормальны? — Да. — И синяки эти под глазами просто добавляют тебе шарма? — Алекс, хватит. Брэд недовольно дёргает плечом, всем своим видом намекая, что не рад этому разговору. Он демонстративно отворачивается к стенке, притворяясь, что устал, хочет спать и что старший брат очень ему мешает. Но Алекс уходить никуда не собирается. Они должны поговорить, хотя бы раз. И плевать ему на то, что думает по этому поводу брат. Он не позволит Брэду самостоятельно загнать себя в могилу. — И то, что ты ходишь вечно бледный и уставший как мертвец, тоже хорошо? — Алекс, хватит, пожалуйста! Брэд повышает голос. Он явно злится, но пока не предпринимает никаких активных действий, чтобы прогнать нежеланного гостя. — То есть, мы просто совершили увлекательную морскую прогулку, всё хорошо… — Алекс! — …я себе напридумывал какой-то ерунды, дурак, а всё же так чудесно!.. — Але… — И на корабле ты не видел ничего страшного? — Да! То есть, нет… То есть… Брэд спотыкается на полуслове. Затем как-то задушенно вздыхает, почти всхлипывает, съёживается, будто стараясь стать меньше, и затихает. Алекс сразу же перестаёт злиться. В груди неприятно колет сотнями маленьких острых игл, и во рту внезапно пересыхает. Не привык он видеть братишку… таким. Он осторожно кладёт руку на напряжённое плечо Брэда. Тот вздрагивает, но сбросить с себя чужую ладонь не торопится. — Поговори со мной. Пожалуйста. Молчание. — Я больше так не могу, Брэд, я переживаю за тебя. Сегодня мне снилось, что ты мёртв, и… Молчание. Алекса начинает охватывать отчаяние — он словно разговаривает с каменной стеной, от которой бесполезно ждать какого-либо ответа. — Мне страшно при мысли о том, что тебе плохо, а я ничем не могу помочь. Ты о чём-то думаешь наедине с собой, а я… — Мне кажется, что я так и не выбрался, — голос Брэда тих и непривычно хрипл. Кажется, будто он не говорил очень-очень долго, и его горло отвыкло произносить какие-либо слова. — Что этот проклятый корабль преследует меня, куда бы я ни пошёл. Смотрит своими пустыми стёклами, хватает ледяными руками мертвецов и ждёт под кроватью, когда я вернусь домой. От холодного, безэмоционального голоса брата мороз бежит по коже. Алекс не видит лица Брэда, но уверен, что тот смотрит в одну точку, ничего не видя вокруг себя. — Иногда я просыпаюсь и думаю, что всё ещё там. Что моя комната — иллюзия, обман, вызванный галлюцинирующим мозгом. Что выйду я в ванную почистить зубы, а там меня встретит оживший труп, который бросится на меня и убьёт. Иногда, когда я нахожусь в замкнутом пространстве, например, лифте, у меня начинается паническая атака. А ещё я очень боюсь темноты и сплю всегда с включенным светом. Мне кажется, что этот корабль всегда рядом со мной, и никуда мне от него не спрятаться. Совсем с катушек слетел, да? Брэд как-то неловко, громко усмехается и зябко вздрагивает, словно он замёрз. Внутри у Алекса что-то ломается с каждым сказанным словом брата, и он не знает, что ответить на эту неожиданную горькую исповедь. Лишь продолжает сжимать руками плечо Брэда, будто стремясь этим простым жестом поделиться с ним своими силами. Так вот что он переживал всё это время, тихий и незаметный, предоставленный самому себе в самые страшные и одинокие минуты… а он не знал, даже не предполагал, что творится в голове его брата. — Почему… почему ты не сказал раньше? — А что бы это изменило? — Брэд садится на кровати так резко, что Алекс пугается. Глаза брата, не скрытые очками, лихорадочно блестят, и сам он болезненно дрожит. Алексу становится не по себе. — Что бы это изменило? Ничего. Лишь подтвердило бы, что братишка Брэд — слабак, ничтожество, которое надо оберегать, а то вдруг ненароком убьётся. Ты всегда обращаешься со мной, как с хрустальной вазой, и даже там, на… на корабле все вы только и делали, что думали как бы этот идиот Брэд не помер! Сказать… Как ты себе это представляешь? «Ой, Алекс, а знаешь ли ты, что у меня с головой не в порядке, с ума я схожу, не можешь ли ты положить меня в психушку?» Брэд внезапно начинает нервно смеяться, и от этого смеха Алексу становится очень жутко. Сейчас его брат и правда напоминает безумца. — А меня бы туда и положили, если бы я пришел к психологу со всей историей. Ты только представь: ох, знаете, я тут был на одном корабле, там были толпы зомби, а ещё за нами гнались убийцы. Нет, зомби не настоящие, дело в суперсекретном газе, который вызывает галлюцинации. Нас просто всех глючило… а меня, кажется, так и до сих пор. Очень… очень страшно думать о том, что я и правда схожу с ума, понимаешь… Думать, не то что там говорить с кем-то. Это… очень страшно, правда. Брэд всхлипывает и закрывает лицо руками. Плечи его дрожат, а голос становится совсем тихим. — Я так устал, Алекс. Мне кажется, я больше не могу. Наверное, мне стоило умереть там. Может, я и в самом деле умер или умираю, а всё вокруг лишь представляется моему гибнущему мозгу. Я не могу… не могу. Алекс прижимает к себе брата. Тот ощутимо дрожит и продолжает что-то говорить, неразборчиво и почти не слышно. Брэд. Младший братец, управляемый логикой и вечно знающий больше всех… Алекс и подумать не мог, что на него так сильно могло повлиять произошедшее на том корабле. То, что все они вернулись оттуда совсем другими — факт, даже балбес-Конрад стал более серьёзным. Но Брэд… Алекс продолжает обнимать брата, шепча какие-то очень глупые успокаивающие слова, которые, кажется, действуют. По крайней мере, Брэд больше не говорит ничего, лишь тихо всхлипывает и дрожит. Он и в самом деле какой-то очень уж тощий, и Алекс думает о том, какой ужин он закатит завтра. Братишка заслужил. Братишка. Младший братец. Брэд. Такой хрупкий — и одновременно невозможно сильный. Жаль, что он не знает, насколько им гордится и восхищается его старший брат. Слабак… слабак бы не смог так долго бороться в одиночку, а давно бы сдался. «Ты — самый сильный человек из тех, кого я знаю» — хочет сказать Алекс, но вместо этого бережно укрывает брата одеялом, продолжая прижимать его к себе. Поговорить они успеют и завтра. И послезавтра. И послепослезавтра. Впереди у них двоих — бесконечное количество дней, которые никто не отнимет. Засыпают они вместе. Этой ночью Алексу больше не снятся кошмары.