Безумцы

Шум и гомон улицы с непривычки резали по ушам, заставляя морщиться и по обыкновению прислушиваться к каждому голосу вокруг. Но как бы Вэй Усянь ни пытался, каждый раз у него ничего не получалось. Это злило и раздражало. Чем дольше он здесь находился, тем больше хотелось вернуться обратно к тишине и покою гор, но у него были здесь дела, а потому уходить, не закончив их, было нельзя… Со всех сторон то и дело раздавались голоса, смешиваясь в почти что однородную, но в то же время пеструю по своему звучанию какофонию: — Молодой господин, купите фруктов! — Молодой господин, попробуйте вино! — Молодой господин, взгляните! — Молодой господин.! С каждой минутой пребывания здесь Старейшина Илин все больше жалел, что решил пройти именно этой улицей, а не соседней. Люди любят слухи, но искажают в них слишком многое… Вот так и с ним. Сейчас, хоть и прошло уже несколько лет, им все еще пугают детей, лже-портретам приписывают способность изгонять злых духов, но, завидев его, даже не пытающегося скрыть лицо, сменившего лишь одежды — не узнают. Это даже слегка забавляло, но при этом что-то все же не давало покоя. Мужчине все время казалось, что за ним следят — от чужого взгляда горели лопатки. — Госпожа, пять упаковок палочек (1) туши, пару бутылочек желтой киновари, три блока бумаги для талисманов… — начал было перечислять мужчина, пока его не прервал окрик торговки. — Молодой господин, ваш кошелек! И правда, мешочка с деньгами как не бывало, а сквозь толпу удирал прочь мальчишка лет четырнадцати-шестнадцати. По затылку, откровенно говоря, понять это было сложно. Ясно было лишь то, что этот беспризорник является местным карманником. Ну конечно, кому еще он мог понадобиться в этом отдаленном городке? Выругавшись сквозь зубы, Вэй Усянь уже отработанным движением извлек талисман, с ранее прикрепленным духом, из рукава, отправляя его вслед наглецу. Юноша лишь ответно выругался, падая плашмя на землю, всеми силами пытаясь уползти, суча руками и ногами. Заклинатель тихо усмехнулся, не спеша приблизился и опустился на корточки перед пойманным. — Ну и ну… Какой грозный взгляд. На затравленную собачку похож… — Пусти! Глаза Вэй Ина на мгновение полыхнули алым, а дух в свою очередь придавил юнца к земле сильнее. Нет, не до сломанных ребер, но причиняя боль, а не просто удерживая. — Неверный ответ… — Отпусти меня! И вновь повторение. Чуть отпустить и вновь придавить духом. По кругу действий, пока не надоест. Окружающим все равно плевать, даже те несколько зевак, что были поначалу, уже пошли по своим делам. Наконец мальчишка притих. — Ну, долго играть будем? — Тц… На! Подавись! Мешочек с деньгами с тихим звоном пролетел куда-то под один из прилавков. Мужчина лишь тихо и устало выдохнул, цокая языком. Это начинало все больше раздражать. Решив более не церемониться, Вэй Ин вынул из рукава еще один талисман, отправляя его мальчишке на спину, после чего поднялся на ноги, тихо посвистывая себе под нос. Этой простой на первый взгляд, мелодии более чем хватило на то, чтобы второй дух ожил, управляя чужим телом по воле хозяина, посылая провинившегося шарить руками в пыли под лавкой. Юноша же в свою очередь, не стесняясь, ругался и требовал его отпустить, привлекая внимание, за что и схлопотал в довесок заклятие молчания. Ну, а дальше Вэй Усянь решил использовать его в своих целях. К чему таскать покупки на себе, если под рукой есть этот беспризорник? Проблемой становилась лишь его чрезмерная словоохотливость, вынуждая каждый раз накладывать заклятие молчания заново. Отпустил мальчишку заклинатель лишь на окраине городка. Ну не с собой же его тащить, право слово. — Все, свободен, — Вэй Ин лишь небрежно махнул рукой на прощание, направляясь по тропинке в лес. Где-то в глубине души он ему сочувствовал. Этот беспризорник всколыхнул в нем давно запрятанные в глубины памяти воспоминания о собственном детстве после смерти родителей и до того, как его нашел Цзян Фэнмянь. Но лишь этим все ограничилось — жалость, не более. Желания взять его себе под крыло не было, да и зачем? Намерения исправляться подросток совершенно не выказывал, хотя зачатки золотого ядра у того и были. Тишина леса действовала успокаивающе, а потому Вэй Усянь невольно потерял бдительность, заметив постороннее присутствие лишь когда уже подходил к своему теперешнему пристанищу. Поток темной энергии нетерпеливо сорвался с руки, окутывая путами постороннего… В итоге с дерева свалился уже знакомый ему юноша. — Опять ты? Жить надоело, малец? — Ты! Ты же Вэй Усянь! Опа… А вот этого Старейшина Илин не ожидал, вот совсем, но лишь вскинул бровь, усмехаясь: — Ну и что с того? — Возьмите меня в ученики! Иначе я расскажу всем, где вы теперь скрываетесь! Все такой же наглый… Хотя что могло измениться за эти несколько часов. Как был маленьким наглым засранцем, так им и остался. — А ты не думал, что мне проще тебя убить? Иди домой. Пока я добрый и не передумал, — небрежный пас рукой, отчего путы легкой темной дымкой растворились в воздухе. И мальчишка пошел… опять за ним. — Я же ска… — Меня зовут Сюэ Ян, имя в быту Чэн Мэй… Прошу Старейшину Илин принять меня в ученики! У запнувшегося на полуслове Вэй Ина аж глаз дернулся от такой наглости. Да что он себе позволяет?! — Я непонятно выразился? Ответом послужил лишь продолжающий стоять в поклоне мальчишка. Вэй Усянь некоторое время рассматривал наглеца, который столь усердно молил его взять свою персону в ученики, после чего одним взмахом руки заставил того выпрямиться. Сюэ Ян даже не понял, как это случилось. Просто Старейшина Илин оказался совсем рядом, хватая его за подбородок и пристально рассматривая лицо. — Какой упертый… — произнес он задумчиво, не обращая внимания на немного сконфуженное личико мальчишки. Спустя секунду он, наконец, отпустил его и тихо цыкнул. — Ладно, черт с тобой. Уговорил. Однако учти — я не безмерно добрая душа. Будешь доставлять проблемы — уйдешь. Сам или спущенный с гор моей милостивой рукой. Ясно? Мало ему в свое время досталось за орден Вэнь… теперь вот беспризорников собирает. Ну не жизнь, а мечта прямо. На удивление впоследствии выяснилось, что новоявленному ученику где-то удалось добыть неплохую коллекцию из его утерянных рукописей, а также тот сумел довести несколько из набросков до ума. Видимо, это сотрудничество все же сумеет принести свои плоды… И действительно, Сюэ Ян так и рассыпался идеями для дальнейших действий, но что самое важное — мог помочь претворить их в жизнь, только вот чем старше Чэн Мэй становился, тем больше в нем просыпалась жажда крови. По возможности, Вэй Ин старался не отпускать его одного в город, но даже так нерадивый ученик успевал находить где-то людей, развлекаясь за счет издевательств над ними, а после как ни в чём не бывало улыбался, так, словно не был запачкан чужой кровью. Так, словно только что играл с щенком, а не обрывал очередную жизнь. Они уже столько ругались по этому поводу, что теперь заклинатель лишь устало вздыхал, отправляя мальчишку отмываться и стирать вещи. Но был и еще один момент, от которого Старейшине Илин становилось не по себе — взгляд. Жадный, пожирающий, тот которым одаривал его Сюэ Ян, стоило рядом появиться какой-нибудь симпатичной девушке… Да только вот он старался не обращать на это внимания, надеялся, что ученик со временем успокоится. Вот и в этот раз. Вэй Ин, вновь поругавшись с Чэн Мэем из-за его выходок, отправился на постоялый двор, а не обратно в горы, но так и не дойдя до него, завернул в бордель, лишь после продолжая путь. Нужно было снять напряжение, да и лучшая винная лавка все равно находилась именно в том квартале. Мальчишке должно хватить времени до его возвращения, чтобы перебеситься и подумать над своим поведением. Во всяком случае мужчина надеялся на это. Проснулся же Вэй Усянь посреди ночи от странного шороха в своей комнате, но даже осмотреться не успел — источник звука находился на постели. Приподнявшись на локте и рывком скинув с себя одеяло, заклинатель обнаружил под ним никого иного, как Сюэ Яна, нагло развязывающего пояс его одежд. — Какого… Закончить фразу ему не дали, перехватывая руки, прижимая их по обе стороны от головы и нависая сверху. — Учитель… На лицо Вэй Ина что-то капнуло, не стекая дальше, медленно сворачиваясь неприятной тянущей корочкой… Кровь. Опять. Сомнения напрочь разбивались об до боли знакомый металлический запах. — Учитель, чем она лучше меня?.. — Что.? — минутный ступор сменился ворохом мыслей, порождая все больше вопросов и… догадок. — Не прикидывайтесь, что не понимаете! — Чэн Мэй оскалился, сжимая чужие запястья уже до синяков. — Да о ком ты, черт побери? Сюэ Ян, имей совесть! Забыл, кто я?! — наконец придя в себя, Вэй Усянь попытался дернуться… но не смог и пальцем пошевелить. Чужая темная ци сковывала намертво, обжигая кожу при каждой попытке сдвинуться. — Сюэ Ян. Чертов ты мальчишка! Не глупи… — Учитель… я докажу вам… докажу, что я лучше любой из ваших девушек, — едва ли не промурлыкал Чэн Мэй, пользуясь ситуацией и запечатывая энергию в чужом теле. Черты лица у него разгладились, а на губах заиграла почти что любовная улыбка… Да только вот глаза у мальчишки дикие и жадные, как у зверя, наконец настигшего свою добычу. — Чэн Мэй… Прекрати сейчас же… — вновь попытка вырваться или хотя бы дернуться, но юноша над ним даже бровью не повёл. Начал целовать шею, ключицы, плечи, неспешно освобождая Вэй Ина от одежды. Затем лишь на мгновение отвлекся, протянув руку к тумбе, чтобы зажечь лампу. Пламя в ней слабое, но его более чем достаточно, чтобы разглядеть Сюэ Яна и иметь возможность наблюдать за его перемещениями. А мальчишка самозабвенно вернулся к своему занятию. Коснулся губами чужой груди, обвел кончиком языка сосок, а затем прикусил, больно, до крови, и вновь пустил в ход язык, слизав кровь, с кошачьей усмешкой в уголках рта наблюдая за чужими эмоциями. Вэй Усянь отвернулся, прикрыв глаза, не желая смотреть на это надругательство над собой. Сюэ Ян в ответ только тихо усмехнулся, видя, как невзначай вздрогнула тень на чужих губах и продолжил, спускаясь все ниже, оставляя на светлой коже алые отметины вперемешку с укусами, заставляя морщиться и кусать губы. — От учителя все еще пахнет той шлюхой… Отвратительно. Вэй Ин не ответил, только чуть-чуть приоткрыл глаза, пораженно наблюдая за дальнейшими действиями Чэн Мэя. Юноша же не стесняясь уже стягивал с мужчины штаны, удобнее устраиваясь меж его ног. Сюэ Ян вновь одарил заклинателя любовной улыбкой, коснулся кончиками пальцев чужой плоти, двигая по ней рукой, открывая головку, затем притронулся к ней кончиком языка, играя с уретрой, тем самым срывая с чужих губ судорожный вдох. — Чэн Мэй… Прекрати… Вместо ответа лишь продолжение действий в виде кружения языка вдоль ствола. Мальчишка, судя по всему, явно знал, что делает… От этого становилось ещё противнее. — Зачем? Учителю ведь нравится, — утвердительно, не требуя ответа. Обхватил головку губами, еще немного поиграв с ней языком, и после начал постепенно вбирать все глубже, чувствуя, как плоть становится все тверже. — Прекрати, черт побери… — от перенапряжения, паники и накатившего возбуждения Вэй Ин едва не прошипел это сквозь зубы, впрочем, Сюэ Ян этого словно бы и не услышал, продолжая ритмично двигать головой и заставляя учителя кусать губы. Отстранился юноша лишь когда сам посчитал нужным, почти доведя Усяня до разрядки, но так и не дав кончить, вырывая у того невольный разочарованный вздох. — Учитель все еще уверен, что ему это не нравится? — съехидничал Ян, подув на сочащуюся смазкой головку, чем вызвал лишь злой взгляд, — Молчание — знак согласия, учитель~ Чэнмэй вновь начал подниматься поцелуями-укусами вверх, оставляя еще несколько отметин, и впился в чужие губы, жадно и настойчиво, совершенно не оставляя шанса на сопротивление, отстранившись лишь когда ему прокусили язык. — Учитель Вэй так жесток ко мне… — если бы не ситуация, то это звучало бы более чем убедительно, но… — Но ничего, я все равно люблю Вас, учитель, — переходя на томный полушепот, оставляя поцелуй в уголке губ. Постепенно на пол отправились и вещи Сюэ Яна. Он раздевался медленно, дразня и заставляя смотреть на себя, не отрывая взора. Усянь лишь усилием воли отвёл взгляд: возбуждение било по сознанию не хуже молота по наковальне, сворачиваясь в тугой узел в паху, отдаваясь легкой болью. Юноша же медлил намеренно, ухмыляясь уголками губ чужой реакции, запустил пару пальцев себе в рот, показательно играя с ними языком, обильно смочив слюной, а после навис сверх, заведя руку за спину, и неторопливо начал растягивать себя, кусая губы. От подобного зрелища и невозможности прикоснуться к себе Вэй Ину захотелось взвыть, но в итоге он лишь сильнее стиснул зубы, закрыл глаза и старался заставить себя не слышать чужого дыхания вперемешку с тихими стонами. Когда же Чэн Мэй наконец медленно опустился на его член, мужчина не сдержался и хрипло застонал, чем вызвал у мальчишки довольную усмешку. Юноша выждал немного, давая себе привыкнуть, и начал неспешно двигаться, меняя темп на свое усмотрение, не позволяя с ходу достичь долгожданной разрядки. — Учитель… Разве я хуже той шлюхи?.. — опустился на плоть резко, сжимая в себе, срывая с чужих губ очередной тихий хриплый стон. — Чэн Мэй… — Ну же… — Сюэ Ян подавился собственным стоном, когда Вэй Ину удалось слегка развеять чужую ци и двинуть бедрами навстречу. Мальчишка усмехнулся, переплетая свои пальцы с чужими. — Великолепный ответ, Учитель… Но я хочу услышать это, а не только почувствовать. — Паршивец… — говорить связно удавалось с трудом, как и думать о чем-то кроме тесноты чужого тела. — Но с той шлюхой… Вы наравне, определённо. — Сочту за похвалу~ Удовлетворенный ответом Сюэ Ян наконец начал медленно, но верно наращивать темп, и Вэй Усянь почувствовал, как болезненное возбуждение вот-вот найдет свой выход. Мужчина сопротивлялся изо всех сил, и все же ничего не смог сделать с оргазмом, накрывшим его с головой. Он вскрикнул и зажмурил глаза, из уголков которых выступили слезы — от собственной слабости. От того, что не смог контролировать свое тело, которое так предательски отозвалось на ласки, на которые по определению не должно было реагировать. Вэй Ин заметил, что может двигаться, лишь когда Сюэ Ян уже лежал у него под боком и урчал, словно довольный кот. — Учителю же все понравилось? — Чэн Мэй задал этот вопрос почти невинно, доверчиво потеревшись щекой о его руку. А через секунду воздух пронзил свист, и на эту самую щеку опустилась хлесткая пощечина. — Убирайся! Сюэ Ян дёрнулся и схватился за обожженное болью лицо. — Но… Учитель… Я же… —Прочь… Вон я сказал! Чтобы я не видел тебя больше! — Вэй Ин взашей вытолкнул все еще обнаженного юношу в коридор, и тот, споткнувшись о порог, упал на колени, тут же оказавшись под ворохом собственной одежды. — У-Учитель… Я… — вновь попытки оправдаться, но в ответ Чэн Мэй лишь получил захлопывающейся дверью по лицу, отчего тихо взвизгнул, словно раненый пёс. Он долго сидел у порога, давясь рыданиями и продолжая скрести пальцами по двери. Потом медленно поднялся и, одевшись, побрел, не разбирая дороги. Его шатало, будто пьяного, но он упорно продолжал идти, вцепишись себе в волосы, пока ему под ноги ветер не прибил какой-то листок. Сюэ Ян поднял его и, присмотревшись к тому, кто на нем нарисован, начал истерически хохотать. — Вэй Усянь… Ты гораздо страшнее, чем они думают, — с бумаги на него смотрела карикатура на старейшину Илин. —Ты чудовище! — Чен Мэй сам не заметил момент, когда, ухватив «портрет» двумя руками, начал кричать на него. —Я ненавижу тебя! Будь ты проклят, Вэй Усянь! По щеке скатилась предательская слеза, и мальчишка зло смахнул её, а затем начал рвать рисунок на множество мелких частей. — Я превращу твою жизнь в ад, Вэй Усянь, — проговорил Чен Мэй, поднимаясь на ноги. В первый и последний раз в своей жизни Сюэ Ян доверился и показал себя… Слабым. Но жизнь бьёт слабых. Ногами и очень больно. Никому нельзя доверять. Никто не должен видеть тебя слабым. Что ж… Сюэ Ян ухмыльнулся собственным мыслям. Кажется, он вполне усвоил её урок. ×××××××××××× 1 — Тушь, как правило, продавалась и хранилась в виде палочек или небольших кусочков, которые нужно было растолочь в чернильнице непосредственно перед применением.