Соблазняющий

Утром я встал раньше всех... Чтобы приготовить завтрак? Обязанности мамочки с меня, конечно, никто не снимал... Ну ладно, я встал не только ради завтрака, точнее не столько ради завтрака... Солнце только поднималось из-за горизонта, робко проникая сквозь теневые шторы, а я уже спрыгнул с кровати, и поспешил в комнату к Итуку. Минут через пять, когда я наконец пришел в гостиную, то увидел там вполне ожидаемую картину. Собственно по этой причине я и поднялся в такую рань. В центре комнаты, прямо на ковре, лежали эти двое. Голые. Ну почти, разорванную футболку и белые носки, что каким-то чудом остались на китайце, я решил не учитывать. Они лежали на боку, Кюхён прижимал спину Мими к своей груди, по-хозяйски положив руку тому на бедро. Кругом валялась разбросанная одежда. Картина маслом, короче. Я на цыпочках подошел к Кюхёну, и осторожно положил руку ему на плечо. Тот сразу же открыл абсолютно ясные глаза. Будто у него не было никакой границы между сном и бодрствованием — раз, и он уже не спит, уже готов мыслить и действовать. Он посмотрел на меня, слегка хмурясь, и поднялся, опираясь на одну руку. Я не мог позволить себе даже тени улыбки, хотя внутри все клокотало от радости за них. — Вам лучше переместиться в другую комнату, — сказал я тихо, шарясь в кармане. Кюхён проводил глазами мою руку, а потом его взгляд смягчился. Я разжал ладонь и показал ему ключ от комнаты Хинима — то, зачем я наведывался к лидеру. Он очень серьезно и с благодарностью посмотрел на меня и кивнул. Я поднялся на ноги и пошел собирать раскиданные по полу вещи. Макнэ очень осторожно взял Мими на руки, и встал, выпрямляясь в полный рост. Я невольно залюбовался Кюхёном. Только он может, будучи даже абсолютно голым, выглядеть так гордо и серьезно. Кю стоял передо мной без капли стеснения за свою наготу. Он смотрел в лицо спящего на его руках Чжоу Ми, и я не решусь даже описывать все те чувства, которые были сейчас в его глазах. Я открыл ключом комнату Хичоля, и зашел внутрь. Кю последовал за мной, стараясь нести китайца ровно и не разбудить его. Я бросил их одежду на пустой письменный стол, а сверху уронил ключи. Кюхён кивнул мне, и я направился к двери. Уже за порогом я обернулся. Практически вставшее солнце слепило глаза, сквозь плохо прикрытые шторы. Кюхён уже уложил китайца на кровать, так аккуратно, будто боялся разбить. Он наклонился к его лицу, мягко касаясь кончиками пальцев его кожи на шее, и очень легко поцеловал в висок. Я улыбнулся. После вчерашней грубости, сегодняшняя нежность макнэ заставляет сердце сжиматься от переполняющих чувств. Эта его ласка, в то время как он думает, что его никто не видит, раскрывает передо мной Кюхёна больше, чем все годы работы с ним в команде. Я тихо дошел до кухни, и со вздохом уселся за стол, положив подбородок на руку. За них теперь можно не волноваться. А вот что делать мне? На кухню зашел очень сонный и очень розовый Сонмин. — Чего так рано встал-то? — спросил я. Он только зевая вытянул вперед руку, зажимая между пальцами зеленый носок Кю. — Забыл кое-что, — улыбнулся он, потирая глаза. Понятно, он встал по той же причине, что и я... Но немного опоздал. Зато ликвидировал последние улики. — Где? — только спросил я. — На спинке дивана, — хмыкнул Мин, и добавил, немного помолчав, — гостиная это неплохо. Слава Богу, что не на кухне. Мы прыснули со смеху, стараясь сдержаться, и не разбудить весь дом. *** — Привет, — бросил я, вваливаясь в комнату. Я только что вернулся с занятия по музыке и вокалу — решил подтянуть свои навыки для моего первого мюзикла, над которым начну работать через пару недель. — А, здравствуй, — сказал Йесон. Он оторвал взгляд от монитора ноутбука, с которым сидел на кровати, и рассеянно посмотрел на меня. Не успел он опустить взгляд обратно, как снова прожег меня взглядом, на этот раз каким-то задумчивым. Я сделал вид, что не заметил. В конце концов, он частенько ведет себя странно, и я решил не уточнять, по какому поводу на этот раз. Я бросил тяжелый рюкзак в угол, и устало плюхнулся на свою кровать, глядя в потолок. — Что делаешь? — без особого интереса спросил я. Он нахмурился и захлопнул ноутбук, откладывая его в сторону. — Так, читаю кое-что, — отмахнулся он, но его тон был напряженным. Я вздохнул, усаживаясь на кровати, и глядя на него внимательнее. — Тяжелый день? Он удивленно поднял брови, но потом вымученно улыбнулся. — Почти... У меня вообще-то к тебе вопрос есть... — Да? Я слушаю. Чонун как-то стушевался, пряча взгляд, и начал теребить уголок подушки. — Ты, наверное, как никто другой сможешь мне помочь, — сказал он. Я немного напрягся внутренне, его тон заставил меня забеспокоиться. — Ну, в общем, — он оставил подушку в покое, и посмотрел на меня. — Я хотел спросить, как ты понял, что влюбился? — Я..? Мое сердце забилось с удвоенной скоростью. Ощущение какого-то липкого страха тысячами иголок проникло в кожу пальцев, и волной прокатилось по рукам, сводя суставы. Я сглотнул вмиг пересохшим горлом. — Но, но ты ведь уже спрашивал у меня не так д-давно... — немного запинаясь сказал я. Он еле заметно отрицательно мотнул головой, глядя мне в глаза. — Нет. Тогда я спрашивал, как отличить влюбленность от любви, а сейчас я уже разобрался с этим.... Внутри вдруг все опустело. Как я мог забыть тот разговор?! Ведь еще тогда мне показалось, что Чонун неспроста спросил о чувствах. Тогда я ведь заподозрил, что он влюбился в кого-то... Я прочистил горло. Волна горечи сдавила сердце, сбивая пульс. — Э... Я не мог, просто не мог выдавить из себя ни слова. Боже, я сейчас, кажется, умру. Сонмин ошибся, Йесон вовсе не попался на мой крючок... он попался на чей-то другой. Все это время, только сейчас до меня дошло — он стал гораздо тише и задумчивее, чем раньше. Частенько уходил куда-то в свои мысли, теряя связь с внешним миром. Перед глазами отчего-то всплыло воспоминание, когда Хичоль заявил о своем уходе в армию. Как Йесон тогда стоял, глядя в окно, неподвижный и сосредоточенный, витая мыслями в каких-то своих измерениях. Кажется... Кажется, я опоздал. Тучи иголок, сковавшие мои руки, стремительно сорвались с места, и все, как одна, впились в сердце. — Кто она? — я не узнал свой голос со стороны. Йесон закусил губу и опустил голову, пряча смущенную, но счастливую улыбку. Слезы подкатили к горлу. — Знаешь, — он вдруг оживленно посмотрел на меня, — самое главное то... — он задумался на миг. — Вообще, сложно поверить моей удаче, но кажется, моя любовь, наконец, взаимна... Одна слеза не выдержала, и покатилась по моей щеке, тяжелая, будто вмещала в себя все горе, которое не могло выдержать мое сердце. — Эй, ты чего, Рёук-а? — опомнился он, внимательно вглядываясь в мое лицо. Я кое-как разжал зубы и прохрипел: — Я просто очень рад за тебя...