Рокировка по длинному пути

      Утром после завтрака мы снова навестили Гарри, чтобы уточнить, когда его выпишут. Оказалось, что предположительно вечером, если мадам Помфри устроят результаты обследования. Но медичка была так любезна, что разрешила нам задержаться минут на сорок. Хотя нам так и не удалось спокойно поговорить. Успели только лишь справиться о здоровье и узнать, что вчера вечером Гарри навестил Дамблдор, но подробностей не дождались — прямо посреди разговора в палату заскочил взмыленный Хагрид. Он, не спуская с мальчика глаз, вскользь поздоровался с нами и, рухнув на ближайший стул, громогласно зарыдал.       — Это все моя вина, — тоскливо завывал он, горестно раскачиваясь и шумно сморкаясь. — Это я по пьяни сболтнул этому чудовищу про Пушка, и вообще… А тебя убить могли. И все из-за яйца проклятого. Гермиона, вон, тоже чуть не погибла, а я… я…       — Хагрид, — растерялся Гарри, — не переживай так. Чего ты убиваешься? Это же Волдеморт. Он все равно бы узнал так или иначе.       — Э… Не произноси его имя, Гарри, — передернулся лесник, вскидывая испуганный взгляд, — беду накличешь.       — ВОЛДЕМОРТ! — во всю глотку упрямо и зло заорал Гарри, и мы все застыли от неожиданности, а за ширму заглянула медичка и недовольно нахмурилась. А Хагрид от шока даже рыдать перестал и только громко икнул пару раз. Но Гарри был сегодня в ударе и не менее пафосно, чем Дамблдор, с жаром продолжил:       — Я встречался с ним. Я видел его лицо и не дал ему украсть камень. И потому Я буду называть его по имени. Я…       — Гарри, а тебе корона не жмет? Не? — воспользовавшись паузой, спокойно перебил его словоблудие и, прищурив глаза, незаметно кивнул на Гермиону, как бы намекая на его косяк.       Пацан удивленно замолк, поперхнувшись на полуслове, и молча вытаращился на меня — видать, дальнейшую речь забыл. Наступила давящая тишина — всем стало неловко.       — Ой, Гарри, — внезапно отмер Хагрид и стукнул себя по лбу, несколько разрядив атмосферу, — у меня же для тебя подарок. Вот, держи, — протянул он Поттеру книгу, оказавшуюся фотоальбомом. Гарри заметно растрогался, за ним и Хагрид зарделся от смущения за похвалу, и даже Гермиона, сунув нос в альбом, состроила щенячьи глаза и прошептала мне:       — Так мило…       Короче, остаток времени провели на позитиве, пока нас не вытолкала Помфри.       В тот же день, ближе к ужину, меня перехватил Снейп.       — Уизли, за мной, — коротко приказал он, проходя мимо, и размашистым шагом, не сбавляя скорости, направился в свой кабинет.       — Я смотрю, вы решили не следовать моему совету, — презрительно скривился он, когда мы сели. Чай он мне не предлагал — видать, я его разочаровал. — Что же, ваша самонадеянность, а вернее, глупость, будет вам дорого стоить.       — Дело не в глупости, сэр, — вздохнул я. Наживать врага не хотелось. — У меня выхода особо нет. И вы неправы, сэр, — добавил под его ироничный взгляд. — Я могу сойти с поезда в любой момент, сэр. Но у меня в нем вся семья едет. Да и Гермиону жаль. Она очень милая, умная и упрямая, вот только слишком гриффиндорка, чтобы прислушиваться к кому-либо. Не могу я ее бросить и позволить умереть, понимаете, даже если она Поттера поддержала, а не меня. А так я хоть повлиять на что-то смогу или ко взрослому обратиться, если припечет. Они сами так ни в жизнь не поступят — лучше погибнут за идею, — подытожил я, вскинул на профессора прямой взгляд и поразился…       Снейп словно застыл. Его руки на подлокотниках напряглись до белых костяшек, хотя лицо стало еще более непроницаемым, словно посмертная маска, и только в черных глазах на миг промелькнуло какое-то странное выражение. А я вдруг вспомнил, что у него с Эванс похожая ситуация была. Вот блин, сказанул…       — Обещайте, Уизли, — холодно процедил он после продолжительной паузы, — что никакой самодеятельности. Будете держать меня в курсе ваших похождений, слушать мои советы и исполнять без возражений и споров.       — Простите, сэр, но нет, — решительно ответил я, — стучать не буду, и не просите. И я не настолько вам доверяю, сэр, чтобы советоваться и слушаться, хоть вы и дали мне лестную оценку перед директором. Спасибо, кстати.       — Отчего же тогда вы мне не верите? — откровенно ухмыльнулся он и расслабился, словно разговор его забавлял. Трудно быть мальчишкой — никто тебя всерьез не воспринимает. — Что вы вынесли из вашей встречи с директором, чтобы прийти к таким выводам, позвольте спросить?       — То, что, как вы и сказали, директор знал, что с поступлением Поттера до него попробуют добраться, и заранее подстраховался. Камень нужен был, чтобы отвлечь Квиррелла от покушений на убийство Гарри. И окончательно полоса препятствий была создана после того матча, где Гарри чуть не погиб, а вы его спасли. И это не последняя попытка дотянуться до него. Значит, в следующем году тоже будет нечто подобное. А за смертельную опасность нас только ласково пожурят, великодушно простят и баллов подбросят.       — Однако, — задумчиво пробормотал он, глядя на меня с возрастающим интересом, и вкрадчиво добавил, — тогда почему вы против сотрудничества? Разве я не рассказал вам правду и не предупредил об опасности?       — Потому что я не согласен с директором, сэр, а вы его поддерживаете, — откровенно ответил я. — С Квирреллом все могло быть куда проще — пара капель Сыворотки правды, и он бы сдал подельников и отправился в Азкабан. Я не понимаю, зачем было тянуть целый год, рискуя жизнями учеников и головной болью Поттера.       — Но Поттера страховали, — возразил Снейп, но словно с издевкой, — ему ничего не угрожало, как и другим ученикам — за Квирреллом приглядывали.       — Да, а тролль? — грустно усмехнулся я, — нам с Гарри пришлось разозлить декана и лишиться баллов, чтобы она снизошла и проверила туалет, иначе Грейнджер, возможно, была бы уже мертва. Не говорю о ночной прогулке в Запретный лес.       — Вы проявили тогда поистине слизеринскую хитрость, Уизли, — чуть улыбнулся он, глядя на меня с легкой иронией, — вам бы больше подошел мой факультет, как мне кажется.       — Предатель крови на Слизерине? — усмехнулся я, — да вы шутите, сэр. Хотя вам повезло — там всего один отважный придурок на весь факультет. Я обещаю прийти к вам за помощью, сэр, — продолжил, когда он не среагировал на мою шутку, а только досадливо скривился — видимо, вспомнил свою белобрысую головную боль. — А теперь, если вам от меня больше ничего не нужно, я, пожалуй, пойду собирать чемодан, сэр.       — Идите, Уизли, — разрешил он, — и запомните — будете мешаться у меня под ногами, познаете мой гнев. Но я никогда не откажу вам в помощи. И десять баллов с Гриффиндора за неподобающие высказывания.       — Понял, сэр, — я кивнул и потопал на выход. Пафосность для одного дня просто зашкаливает, и ведь еще не вечер.       Вечером Поттера наконец выпустили прямо перед началом Прощального пира. Он немного припозднился и появился, когда все уже сидели на местах. Учащиеся встретили его появление шепотками и любопытными взглядами. Но пацан быстро прошмыгнул, не поднимая глаз, и тихо приземлился между мной и Гермионой. Наши тоже были настроены серьезно его допросить и выведать подробности, но тут, на его счастье, со своего трона поднялся Дамблдор и толкнул речь.       В принципе, ее суть ничуть не отличалась от книжной. Правда, мы уже были на втором месте, а не на последнем, ведь баллы вернули.       — Итак, вот и еще один год позади, — директор лучился радостью не хуже новогодней елки. — А теперь пора подвести итоги и определить победителя.       — Хаффлпафф — триста шестьдесят очков. Молодцы!       — Равенкло — четыреста два очка. Замечательно!       — Гриффиндор — четыреста двадцать очков. Славно!       — А на первом месте по итогам года — Слизерин — четыреста пятьдесят очков. Виват, Слизерин! — торжественно выдал он под громкие овации Змей. — Но, в свете последних событий, требуется пересмотреть счет. — Все затаили дыхание, а слизеринцы походу поняли, что их ждет подстава, и не ошиблись.       — Итак, начнем с Рональда Уизли, — тем временем заливал директор, — За лучшую шахматную партию в истории Хогвартса и верность идеалам дружбы — десять очков.       Наши оживились, и поднялся шум. Близнецы вскочили со своих мест и повисли на мне, как на груше, тиская, а Перси тоже вскочил и орал громче всех, видимо, чтобы Пенелопа с соседнего стола услышала:        — Это мой младший брат, Рон, он выиграл в заколдованные шахматы Макгонагалл.        Я не стал его разочаровывать и не сказал, что можно было и не играть вовсе, а тупо пальнуть и снести несколько фигур заклинаниями, как это сделал Квиррелл, просто мы подобных чар еще не проходили. Но зато послал ехидную улыбочку Малфою, который сверлил меня злым взглядом.       — За гриффиндорское благородство и бесстрашие присуждаются десять очков Гермионе Грейнджер, — продолжил Дамблдор под громкие овации. Девчонка покраснела как рак и, похоже, опять собиралась зареветь, а зал все еще волновался и шумел. Очевидно, остальным факультетам не понравилась победа Слизерина, и теперь они дружно радовались за нас.       — И наконец, Гарри Поттер, — прокричал Дамблдор, и все обратились в слух. — За железную выдержку и фантастическую храбрость — десять очков.       Он поднял руку, и поднявшийся в зале шум мгновенно затих.       — Требуется храбрость, чтобы противостоять врагу, но не меньше ее требуется, чтобы противостоять друзьям, если ты отстаиваешь правду. Десять очков Невиллу Лонгботтому.       Все наши соскочили с громкими криками и погребли под собой беднягу Невилла, пытаясь задушить его в дружественных объятиях. Эта вакханалия могла длиться еще долго, но тут директор снова обратил на себя внимание, и все замолчали.       — Таким образом, победителем этого года становится Гриффиндор. — Он хлопнул в ладоши, и флаги поменяли цвет на красный, а Снейп вяло пожал руку сияющей от счастья Маккошке и, бросив на меня многозначительный взгляд, криво усмехнулся. Иногда мне кажется, что в замке только мы с ним нормальные. Грядет война, кругом опасности, а все, что заботит ту же Макгонагалл — кубок по Квиддичу и первенство школы. А у Малфоя такой вид, словно он представляет, как вернулся Лорд и выпустил из всего Гриффиндора кишки. И только директор лучится довольством так, словно живет на другой планете, в стране добра и розовых пони.       На следующий день после завтрака Хагрид отвез нас на лодках на станцию. Мы тепло с ним попрощались и полезли в вагон. От мысли, что скоро увижу родной дом и Луну, стало радостно, и даже предстоящий разговор не напрягал.       — Ну, давай, рассказывай, Гарри, — нетерпеливо поторопила Гермиона, когда мы устроились, и поезд тронулся. — Как ты смог спасти камень?       — Ну, когда Рон с тобой остался, я дальше пошел. Там тролль был в отключке или мертвый, я не проверял, — торопливо пояснил он, успокаивая испуганную Гермиону, — просто мимо проскочил, и все.       — А дальше? — нервно прошептала она, прикрыв ладонями рот.       — Потом комната, а в ней стол и загадка. Вот, Гермиона, я ее для тебя в карман спрятал, — порывшись в чемодане, Гарри передал девочке свиток, — думаю, эта загадка для тебя предназначалась, только вот ты не дошла… — виновато потупился он, пока мы с Гермионой читали загадку.       — Это логическая задача, — возбужденно протарахтела девчонка и стала что-то быстро бормотать себе под нос, забыв обо всем.       — Выглядит сложно, — обмолвился я, — как ты ее отгадал?       — Да никак, — не смутился пацан и неожиданно заржал. — Я когда пришел, там все перевернуто было. Все склянки, кроме трех, на полу валялись. Я понюхал и смог только вино опознать. А потом подумал, что, наверное, директор не хотел вору смерти — он же не убийца. Наверняка там вместо яда какое-нибудь снотворное было, ну и выпил. Мне все равно возвращаться нельзя было после такого…       — Серьезно? — удивился я, поражаясь его идиотизму, — вот так просто выпил незнакомое зелье?       — Ну почему просто? — обиделся Гарри, — я подумал. Те склянки хоть и валялись, но полные были, и только одна почти пустая, да и кровь на ней была. Вот оттуда я и глотнул, — подытожил он.       — Ее невозможно разгадать, — не скрывая досады, перебила нас Гермиона, — нужно знать, как именно стояли бутылочки. Но я поняла принцип. Жаль, что мне не удалось дойти до этой загадки. Гарри, можно я возьму этот свиток себе на память?       — Конечно, бери, Гермиона, — улыбнулся он.       — Так что там дальше было? — вмешался я.       — Ну, потом за дверью зал оказался, а там зеркало. Ну, помните, я вам о нем рассказывал? А перед ним… Квиррелл. Рон, я должен извиниться перед тобой, — поднял на меня Гарри прямой и решительный взгляд. — Ты был прав — это был не Снейп, а Квиррелл. Он сказал что ждал меня, и что Снейп спас мне жизнь, тогда, на матче.       — Как же так, Гарри? — растерянно прошептала Гермиона. — Я же видела, как он шептал…       — Он читал контр-заклятье, — пояснил Гарри, — ты свалила Квиррелла с лавки, пока бежала.       — Как интересно, да, Гермиона? — усмехнулся я. — Представляешь, если бы не твоя неуклюжесть и торопливость, то от Гарри осталось бы мокрое место.       — Зачем ты так, Рон? — укорил меня Гарри, пока глаза расстроенной девчонки снова наполнялись слезами. — Не будь злым, даже если ты и прав.       — Нет, он правду сказал, — подняла заплаканные глаза Гермиона. — Просто я поняла, что только и умею, что сидеть в библиотеке, а пользы от меня никакой.       — Ну, все же обошлось, — утешил ее Гарри и тепло улыбнулся, — тем более, ты же хотела меня спасти.       — Ладно, проехали. Что дальше? — перебил я. Вся эта тягомотина меня жутко бесила.       — Камень был спрятан в зеркале, и Квиррелл не мог его достать, а потом камень оказался у меня в кармане, только я не понял как. Но самое страшное, — добавил Гарри шепотом, наклонившись к нам, — Квиррелл был одержим Волдемортом. У него под тюрбаном было второе лицо.       — Какой ужас, — ахнула Гермиона.       — А потом Волдеморт догадался, что камень у меня, и потребовал отдать его ему, но я отказался. Тогда он приказал Квирреллу забрать камень, а меня убить, но когда тот до меня дотрагивался, то покрывался волдырями, как от ожогов, и жутко орал от боли. А еще там повсюду кровища была. Оказалось, Квиррелл был ранен, просто на черной мантии это было незаметно, а я думал, что он уже убил кого-то до моего прихода, ну, того, кто камень охранял. В общем, Квиррелл, видимо, уже ослабел сильно, когда все же повалил меня на пол и стал душить. А дальше не помню.       — Квиррелла ранил Снейп. Когда я его предупредил, он побежал в закрытый коридор и устроил засаду. Но благодаря тебе, Гарри, Квиррелл уже знал о ловушке и смог увернуться. Снейпу удалось его ранить. А я потом нашел зельевара почти мертвого в луже крови. Так что Снейп опять спас тебе жизнь, Гарри. Надеюсь, теперь вы оба прекратите подозревать его черт-те в чем.       Но, судя по упрямству и недовольству на лице Гарри, он был не способен на такой подвиг. Ладно хоть Гермиона виновато потупила взгляд, изображая раскаяние.       — Хм… А что с вами было? — отмер мальчишка, разбавляя напряженную паузу.       — Да ничего, — пожал я плечами, — вскоре после того, как ты ушел, появился Дамблдор. Наколдовал носилки для Гермионы и открыл проход в Больничное крыло, а сам пошел за тобой.       — И он даже не удивился, когда нас увидел? — спросила Гермиона.       — Конечно, нет, — ответил я. — Дамблдор и создал эту полосу препятствий именно для нас. Ключи для Гарри, шахматы для меня, тебе логическую задачу, да и мантию Гарри не просто так прислал. Он хотел, чтобы мы влезли в это дело.       — Это уже слишком! Я не могу в это поверить, — возмущенно ахнула Гермиона.       — Нет, Гермиона, тут Рон прав, — поддержал меня Гарри. — Он удивительный человек, Дамблдор. Теперь я думаю, что он просто хотел дать мне шанс сразиться с Волдемортом. И что он, в общем, знает обо всем, что происходит в школе. Так что Дамблдор был уверен, что мы попытаемся спасти камень сами. Но он не стал нас останавливать, а, наоборот, кое-чему научил, подготовил меня к тому, что должно было произойти. Теперь я думаю, что не случайно нашел то зеркало, — это Дамблдор все подстроил и даже объяснил мне, как оно действует. Мне кажется, это он приглядывался ко мне и решал, есть ли у меня право встретиться один на один с Волдемортом. И я доказал, что готов к этому…       — Не может быть, — неуверенно возразила Гермиона, переводя растерянный взгляд с меня на Гарри. — Это немыслимо, если все это правда. Ты мог погибнуть, Гарри!       — Мы все могли погибнуть, Гермиона, — грустно усмехнулся я. Забавно, что до этого мальчишки дошло быстрее, чем до меня. И странно, что он вообще пришел к этой мысли. Может, Гарри и выглядел импульсивным и легкомысленным, но дураком не был, и соображалка у него работала. — А знаете, что самое смешное? Что нам вовсе не нужно было во все это лезть. Дамблдор сказал, что Квиррелл никогда бы не достал камень из зеркала — так бы и стоял, не в силах оторваться. Там бы его спокойно и скрутили. А вот если бы не смертельное ранение, то Квиррелл смог бы забрать камень у Гарри. Но тогда бы Гарри не смог сразиться с Темным лордом.       — Почему ты не называешь его по имени, Рон, — досадливо спросил Гарри, — Дамблдор сказал, что нужно всегда называть вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит. И Дамблдор тоже называет его по имени.       — Потому что в первую магическую войну, Гарри, — ответил я, — на этом имени было табу, и слуги Темного лорда по нему отслеживали магов и убивали их. И будет лучше, если вне школы ты не будешь произносить это имя, если не хочешь, чтобы окружающие пострадали по твоей вине. Дамблдор самый сильный маг и большую часть года проводит под защитой школы, чего не скажешь о нас.       — Это правда? — вскинулась Гермиона, — тогда лучше послушать Рона, Гарри.       — Ладно, — неохотно согласился пацан, но тут же проказливо улыбнулся. — Но согласитесь, что теперь, когда все позади, это было классное приключение…       Остаток дороги мы провели весело. Приперлись наши парни, и за разговорами время прошло незаметно.       Потом, когда они ушли, я взял у Гарри номер телефона Дурслей. Гермиона, глядя на меня, тоже обменялась с ним номерами. Ей я дал телефон мастерской и сказал, что буду там каждый день с десяти до двух. Она обещала звонить.       — Гарри, я приглашаю тебя погостить у нас летом, — сказал я на прощание. — Родители уже разрешили. Но Дамблдор сказал, что сразу нельзя, и тебе придется пожить у Дурслей какое-то время, но мы будем перезваниваться, да и я смогу приехать тебя навестить.       — Спасибо, Рон, — растрогался Гарри.       — И лучше оставь клетку и сову нам, — предложил я. — Так она сможет к тебе прилетать, а, судя по твоим рассказам, Дурсли те еще магглы, и сов после нашествия писем не очень любят. Не стоит их раздражать, а то еще не отпустят.       Наконец поезд остановился, и все высыпали на перрон.       — Вот он, мам, смотри! Гарри Поттер! — раздался взволнованный голосок Джинни.       — О, забыл предупредить, — ухмыльнулся я, — это моя сестра. Я писал ей о наших подвигах, и теперь ты для нее герой. Но ты не тушуйся — в ее возрасте необходимо кого-то обожать. В прошлом году это был я, а в этом будешь ты.       Гарри смущенно засмеялся и покраснел.       — Здравствуйте, мальчики, — улыбнулась мама, — нелегкий выдался год?       — Да уж, — усмехнулся я и, улыбнувшись, потрепал сестренку по волосам, — привет, принцесска.       Джинни смущенно зарделась и бросила взгляд в сторону Гарри.       — Знакомься, — это мой друг, Гарри. А это моя сестренка Джинни.       — Привет, — тихо прошелестела Джинни и опустила взгляд. Все же никогда не думал, что девчонки такие забавные.       — А это наша подруга Гермиона, — представил матери подошедшую Гермиону.       — Спасибо вам, миссис Уизли, за подарки и приглашение, — сказал Гарри. — Но мне пора. Дядя, скорее всего, уже ждет.       Он попрощался, и я пошел провожать его и Гермиону на маггловскую сторону.       — Где ты шляешься, мальчишка? — встретил нас громогласный недовольный голос здорового полного мужика в дорогом костюме.       — Эм… Надеюсь, у тебя будут веселые каникулы, Гарри, — растерянно пролепетала Гермиона, оценив сурового родственника Гарри.       — Не сомневайся, — ехидно усмехнулся Гарри. — Мои родственнички ведь не знают, что на каникулах нам запрещено колдовать. А значит, этим летом я хорошенько повеселюсь с Дадли, — прошептал он мне на ухо.       — Ты там поаккуратней, Гарри, — нахмурился я, — а то они не разрешат нам общаться по телефону и не отпустят тебя к нам в гости.       — Точно, — досадливо скривился пацан, но тут же оживился, — ничего, придумаю что-нибудь.       — Долго ты еще будешь испытывать мое терпение? — прорычал разозленный мужчина, поторапливая племянника, и Гарри, подмигнув нам с Гермионой, пошел к нему, волоча за собой свой огромный чемодан.        Гермиона наконец увидела в толпе своих родителей и, попрощавшись, убежала, а я вернулся к своим. Домой мы попали камином.