Рокировка по длинному пути

Рождественским утром меня разбудил веселый и взволнованный Гарри.       — Рон, Рон, вставай, — тормошил он меня, — посмотри, что мне подарили!       На его кровати лежала распакованная метла.       «Молния» была великолепна — словно создана для скорости.       — Гарри, если ты не хочешь, чтобы ее разобрали по прутику, скажи всем, что сам ее купил, — посоветовал я, с искренним восторгом дотрагиваясь до прутьев.       — Почему? — удивился Поттер, любовно наглаживая стремена.       — Потому, что эту метлу тебе подарил Сириус Блэк, — ответил я, набросив заглушающее, чтобы Питер ничего не услышал.       На лице Гарри проступило неверие пополам с огорчением. Ему явно не хотелось расставаться с метлой, но принимать подарки от врага…       — Откуда ты знаешь? — спросил он.       — Оттуда, откуда и всегда, — со значением ответил я. — Мое видение пока было несколько туманным, но я видел, что ты живешь в его доме и у вас прекрасные отношения. Он точно не предавал твоих родителей. Вряд ли ты бы стал жить с предателем.       Гарри изобразил раздумья, и я уж думал, что он упрётся, но тут вбежала Гермиона — видимо, нас будить.       — О, Гарри, откуда у тебя такая метла? — удивилась девчонка, взмахом палочки сбрасывая чары.       — Эээ… купил, — торопливо выпалил Поттер, — заказал по каталогу — не смог устоять. Весь конец лета на нее облизывался.       — Но она наверняка очень дорого стоит? — прицепилась Гермиона, поглядывая на Поттера с неодобрением. — Неразумно так тратиться, Гарри. Тебе еще учиться не один год.       — У меня хватает средств, Гермиона, — выкрутился Поттер и пошел в нападение, — мои родители позаботились обо мне. Конечно, метла безумно дорогая, но пока я жил у Дурслей, то одевался в обноски кузена и не получал ни одного подарка много лет. Ни на один праздник, даже на дни рождения.       — Прости, Гарри, — сразу сдала назад Гермиона и смущенно покраснела. — Я влезла не в свое дело. Конечно же, ты имеешь право на любые подарки. И еще раз спасибо вам обоим за Стеллу.        Ей до сих пор было неловко за наш ей общий подарок на день рождения, но девчонке пришлось его принять.       В школе, конечно, все выразили свои восторги по поводу нового приобретения Поттера — хорошо еще, большинство учеников были на каникулах. Даже декан поинтересовалась — откуда Поттер взял метлу? Он выдал ей ту же версию, что и Гермионе. Надеюсь, Дамблдор не будет проверять его слова и делать запрос у гоблинов. Хотя, скорее всего, директор школы не имеет таких полномочий, если только пожурит за траты.       До вечера мы гоняли на метле по очереди и вернулись уставшие и довольные.       За ужином Дамблдор отжигал. Раздал всем хлопушки. У Снейпа, стоило ему нехотя дернуть за шнурок, на голове появилась женская шляпа с чучелом грифа. Он скривился и передал её директору. Тот нацепил её на голову и провел в таком виде весь ужин, пока она не растаяла.       Потом к нам присоединилась Трелони, обменялась с Маккошкой колкостями, предрекла Люпину скорый отъезд — короче, ничего нового.       Каникулы закончились невероятно быстро, и в замок вернулись ученики. Вуд чуть не сдох от экстаза при виде новой метлы, тем более что старую Гарри отдал Анджелине. Не насовсем — просто полетать. А Алисии достался новенький «Чистомет» — Джинни и её компашка собрали деньги на первую метлу и стали героями и любимцами всего факультета. В общем, всё было здорово — этакая передышка перед очередными волнениями и проблемами.       Уроки Хагрида тоже проходили весело — спасибо Гермионе. Он запалил на поляне большие костры и запустил в них огненных саламандр, а мы подкидывали в огонь ветки и грелись.       Люпин, после очередной отлучки, выглядел изможденным.       — Интересно, что с ним такое? — озабоченно спросил Гарри, когда мы шли на урок к Хагриду. — Он так плохо выглядит. Похоже, мадам Помфри его ни черта не лечит.       Гермиона громко насмешливо хмыкнула.       — Ты чего хмыкаешь? — возмутился Гарри, — я, вообще-то, о серьезных вещах говорю. Я переживаю, а ты хмыкаешь.       — А разве это не ясно? — парировала Гермиона, даже не пытаясь скрыть превосходства.       — Люпин — оборотень, Гарри, — встрял я, пока они не разругались, и насладился удивлением одного и потрясенным взглядом другой.       — Ты знал? — возмущенно воскликнула она.       — А ты думала, что одна такая умная? — усмехнулся я.       — А мне почему ничего не сказали? — возмутился Гарри.       — Так я тебе сейчас сказал, — ответил я.       — Рон, значит, ты Люпина за это недолюбливаешь? — спросил Поттер, когда мы уже шли обратно. — За то, что он оборотень?       — И за это тоже, — ответил я.       — Рон, как ты можешь? — тут же возмутилась Гермиона. — Профессор не виноват, что его заразили, что он болен. Ты просто шовинист! Я давно заметила твою возмутительную нетерпимость и зашоренность!       — Знаешь что, Гермиона? — холодно ответил. — Я не навязываю тебе свое мнение, но имею такое же право на него, как и ты. Да, я считаю Люпина темной тварью, и твои обвинения в предвзятости на мое мнение не повлияют.       — Да ты… — задохнулась возмущением Гермиона.       — Да, Рон, ты бы хоть как-то помягче, — вмешался Гарри. — Люпин так-то мужик хороший, и отца моего знал. И учитель он классный, а ты говоришь — темная тварь…       — Гарри, ты знаешь, чем человек отличается от животного, даже милого и хорошего? — усмехнулся я, не обращая внимание на воинственный вид Гермионы, и, дождавшись кивка, продолжил:       — Животных ведут инстинкты — они не могут с ними совладать. Ты же видел кошек в замке, когда у них гон? Или собак, когда все равно с кем и как. Нападение стаи бродячих собак на детей и слабых стариков, просто, без всяких предпосылок, потому что животное агрессивно само по себе. Инстинкты есть и у людей, но люди их контролируют — не потакают им — по нравственным или религиозным соображениям, да и закон бдит. А тех, кто этого не может, зовут нелюдями — убийцами, педофилами, маньяками. Я скажу прямо — извини, Гермиона, за неприличную тему, но я общался с парнями в мастерской и читал много маггловских газет. Так вот, многих мужчин заводят юные нимфетки — ты же, Гермиона, наверняка читала классику? Набокова? Но только единицы идут и совершают преступления с настоящими несовершеннолетними детьми. И общество клеймит таких уродов мразями и животными, сажает в тюрьмы и линчует.       — При чем тут это? — не выдержала покрасневшая Гермиона.       — При том, что раз в месяц Люпин себя не контролирует. Совсем. Он может растерзать любого — жену, друга, своего ребенка или чужого. Он не может совладать со своими животными инстинктами и становится очень опасен — становится зверем. И он знает об этом. Потому он темная тварь, и от этого ему никуда не деться.       — Но он же не виноват, — с жаром возразила Гермиона, но уже не так воинственно.       — Конечно, нет, — ответил я, — но это не отменяет его опасности для окружающих. Я вообще считаю, что это безответственно — приглашать оборотня в школу.       — Но…       — Что, «но», Гермиона? — вскинулся я. — Думаешь, одна догадалась и молодец? А другим почему выбора не дали? Или, считаешь, они недостойны знать об опасности для своих детей?       — Давайте не будем ссориться, — предложил Гарри. — Я считаю, что вы оба имеете право думать, как вам хочется. Я, например, не вижу опасности, чтобы Люпин преподавал в те дни, когда он это может, если в полнолуние он будет сидеть под надежным замком. Гермиона тоже имеет право на свое мнение, Рон, как и ты. Просто ты перестраховщик и очень ответственный. А ты, Гермиона, — немного безрассудна, с манией всех защищать. Пойдемте, а то мы тут от холода околеем.       К этой теме мы больше не возвращались. Правда, первое время Гермиону так и подмывало меня переубедить, но я ей резко высказал, что не желаю это обсуждать. Она может думать, как ей угодно, а мне пусть свое мнение не навязывает. И она перестала меня доставать.       Наступил февраль. Наши вовсю тренировались для ближайшего матча с Рейвенкло.       — Ты должен обязательно поймать снитч, Гарри, — возбужденно уговаривал Перси, — я поспорил с Пенелопой, а у меня нет десяти галлеонов. Я в тебя верю, Гарри.       — Ты обязательно должен схватить снитч, — вторил Вуд, — я должен закончить школу с кубком, Гарри.       И хоть Чжоу усиленно строила Поттеру глазки, Гарри всё же поймал снитч, на седьмой минуте с начала игры.       В эту же ночь у нас на факультете произошло ЧП.       Нас разбудили шум и вопли — среагировали воющие чары на нашей спальне. Мы с парнями установили их совсем недавно, так, на всякий случай, пока Блэк по округе шарит.        Все повскакивали с кроватей и спешно спустились вниз. Оказалось, к нам пытался проникнуть Сириус Блэк.       Пришла декан, мы рассказали про чары, и Макгонагалл допросила портрет. Интересно, а профессора сами не догадались такие кругом наставить, чтобы Блэк не прошел? Ну да ладно.       — Сэр Кэдоган, вы после отбоя впускали кого-либо в башню? — строго поинтересовалась она.        — Как же, милостивая госпожа, впустил, — кивнул рыцарь, — мужчину.       — Вы… впустили? А… а пароль?!       — А он мне его сказал! — гордо ответил сэр Кэдоган.       Начался сущий бедлам. Нас заперли в башне и прочесывали замок до самого утра, но Блэк опять ускользнул.       Уроки в тот день снова отменили, и наши после завтрака отправились досыпать, а я поманил кота Гермионы в угол опустевшей гостиной.       — Глот, ты же знаешь Блэка? — медленно спросил я, смотря ему в глаза, в надежде, что если он не понимает слова, то мысленный посыл уловит. — Скажи Блэку, пусть назначит мне место и время — я принесу крысу. Отнеси ему перо и пергамент, — добавил, вручая ему перетянутый веревочкой кулек. Удивительно, но котяра меня понял — схватил добычу и выскочил за дверь. Теперь осталось ждать.       Странно, но на карте Блэк мне так ни разу и не попался, хотя я часто проверял, в надежде его подловить и назначить встречу. Оставить записку в Воющей хижине не рискнул — там Люпин ошивается.       — Гарри, а ты не думаешь, что нужно отдать карту учителям? — как-то спросила Гермиона. — Это облегчит им поиск Блэка. Тем более что на ней все тайные ходы в замок указаны. Вдруг профессора их не все знают?       — Мне бы не хотелось её отдавать, — признался Гарри, — они её мне не вернут и будут контролировать. Я тогда никогда из замка не ускользну. Думаешь, тебе бы понравилось под колпаком жить?       — Но Гарри! Рон, скажи ему! — попыталась возразить Гермиона, но мы её не поддержали.       — Они всё равно поймают Блэка, Гермиона, — пообещал Гарри. И ей пришлось смириться. На том споры и закончились.        А тем же вечером Гарри, возвращаясь с тренировки, встретил в коридоре Трелони, и она предрекла, что слуга Лорда вернется к хозяину. А я-то думал, что уже меняю историю. Надо бы ускориться, пока не сбылось.       Гарри, к слову, совсем не придал значение ее бредням, только поржал. Как и Гермиона, откровенно считавшая ее шарлатанкой.       Через пару суток Блэк прислал мне записку через Живоглота.       «Жду в субботу в три пополудни» — писал он корявым скачущим почерком.       Пришлось постараться, чтобы оторваться от Гермионы в Хогсмиде, пока она зависла в книжном.       Гарри опять пошел на посиделки с Люпином и не сильно огорчился, что не идет в Хогсмид, но карту я все же прибрал, чтобы нас с Блэком по ней не обнаружили.       Кот привел меня в какой-то грот за озером, около Запретного леса. В нем меня ждал огромный черный пес, такой тощий, что зоозащитники бы обрыдались.       Зверюга обнажила желтоватые клыки. От пса так воняло, что глаза слезились.       — Мистер Блэк? — спросил я, наблюдая, как пес перекинулся в грязного худого мужчину в рванине.       — Где крыса? — хрипло прокаркал Блэк, словно разучился говорить.       — Не так быстро, мистер Блэк, — спокойно ответил я, держа его на прицеле палочки, не давая подойти ближе. Может, он и не виноват в смерти Поттеров, но вид у него был невменяемый — глаза сверкают безумием, движения резкие и нервные. — Она в зачарованной клетке в моей спальне. И, кроме меня, её никто не достанет.       — И чего ты хочешь? — то ли кашляя, то ли смеясь спросил он.       — Мне нужен обет, что о нашей сделке никто никогда не узнает. Что вы будете озвучивать впоследствии ту версию событий, что меня устроит. И мне нужны гарантии, что крыса точно умрет.       — Зачем это тебе? — серьезно спросил Блэк. Его немного покачивало, как от алкоголя, и он постоянно подергивался, словно не мог спокойно оставаться на одном месте, или его блохи заели.       — Трелони произнесла пророчество, что слуга Лорда вернется к хозяину. Мне бы этого не хотелось.       — Ладно, но для Непреложного обета третий нужен, — оскалился он.       — А я с вас обет и не требую, — в ответ усмехнулся я, — достаточно магической клятвы.       — Давай, — согласился он, протягивая и обнажая от лохмотьев левую руку — на которой, к слову, кроме грязи, ничего не было.       — Клянусь кровью в венах, — сказал Блэк, после прочтения мною слов договора, — пусть закипит и песком осыпется, если уговоренное когда нарушу. Ни делом, ни словом, ни помышлением сказанное не выдам. А теперь к делу. Когда ты, пацан, мне крысу принесешь?       — В следующее воскресенье, когда опять в Хогсмид пойду, — пообещал я. — Только и вы сидите тихо, и в замок не суйтесь, пока нам в деревню ходить не запретили и в Хогвартсе не закрыли.       — Ладно, — неохотно согласился он. — Только скажи, пацан, откуда ты про крысу знаешь?       — Догадался, — усмехнулся я. — Фадж говорил, когда мы их в таверне подслушали, что вы в бега подались после прочтения «Пророка». А в газете ничего про Гарри не было, зато было про нашу семью. Но она бы вряд ли вас чем-то привлекла. А когда близнецы Гарри карту подарили, то на ней Питер Петтигрю отразился, прямо около моей койки, словно мы рядом сидим. А там на тот момент только крыса в клетке была. А ведь вы его как бы убили, давно ещё. Вот и сошлось. Если не вы, так Питер…       — Ладно, жду, — фыркнул он.       Дни побежали. Гриффиндор выиграл у Слизерина, и теперь точно кубок школы по квиддичу был у нас в кармане. Наш капитан чуть не плакал от восторга. На игру приходил представитель Паддлмир Юнайтед, и Вуда вроде бы теперь берут во второй состав. Хотя пока не точно.       Утром воскресенья я напоил Хвоста снотворной настойкой. Приложил сонными чарами и споил — так надежнее и тише.       Честно говоря, в глубине души мне его жаль. Вот что это за жизнь у парня была? Сначала Мародеры глумились. Потом полжизни в облике крысы прятался и от страха трясся. А как ко мне попал, так и вовсе в клетке сидел, безвылазно, как в тюрьме. Ладно, хоть кормил я его хорошо, да в Египте побывать он успел, пусть и крысой — наверняка за всю недолгую жизнь первый и последний раз. Лучше бы, как по мне, сбежал и затаился где-нибудь в теплых краях — днем живи, как человек, а по ночам у людей в виде крысы продукты и деньги тырь, раз другого не умеешь. И пустой дом без труда найти можно. Сыт, здоров, в безопасности и в тепле. Но маги, они странные.       После ужина я ускользнул из замка и, прихватив крысу, двинул в Визжащую хижину, через лаз под Дракучей ивой. Блэк уже ждал, нетерпеливо меряя шагами небольшое пространство комнаты.       — Принес? Давай сюда, — требовательно процедил он и в нетерпении протянул дрожащую руку.       — Подождите, — возразил я, — нужно убедиться, что это человек.       — Я и так это знаю, — сорвался Блэк.       — А я нет, — холодно ответил ему. — Но заклинание, возвращающее анимагам форму, мы пока не изучали.       — Ладно, — согласился он, — протяни руку, ту, что с палочкой.       Он резко дернул меня к себе и оказался за моей спиной, стискивая запястье с палочкой в своей лапище. Потом он хитро прокрутил им, бормоча заклинание, и спящая крыса на столе превратилась в худого человека болезненного вида. Кожа на нем висела, как старая серая тряпка. И на нем была такая же рванина, что и на Блэке, а сквозь лохмотья рукава виднелась татуировка черепа.       Блэк так сильно сжал мою руку, что мне стало больно.       — Убедился? — хрипло прошептал мужчина, обдав меня зловонным дыханием, и снова быстро закрутил моим запястьем с палочкой.        Питер на столе снова превратился в крысу.       — Ну всё, он мой по договору, — плотоядно облизнулся Блэк и бросился к столу.       Я-то думал, что он просто бросит в него убивающее заклинание, и переживал, как это отразится на моей волшебной палочке. Но он в прыжке превратился в собаку и рванул крысе голову, с аппетитом похрустывая, а потом, прижав увечное тельце лапой, оторвал от него еще пару кусков и заглотил остатки. Выглядело это всё отвратительно — когда он всосал в пасть длинный облезлый хвост, меня чуть не стошнило.       — Я расскажу Гарри, что вы не предавали Поттеров, мистер Блэк, — сказал я, прежде чем выйти, — но вам нужен дом, чтобы Гарри мог жить с вами летом. И не тритесь больше рядом с замком — вас тогда поймают и казнят.       Не успел я далеко отойти от Дракучей ивы, как мне навстречу бросились Гарри и Гермиона, а за ними через поле бежал Люпин.       — Рон! — воскликнула Гермиона. — Ты жив!       — Рон, друг, ты не пострадал? — вторил ей Гарри, ощупывая меня на предмет повреждений.       — Да всё нормально, — огрызнулся я, — вы чего?       — Уизли, где Блэк? — подскочил Люпин и чуть ли не стал меня трясти.       — Какой Блэк, сэр? — я прикинулся непонимающим. — Живоглот, кот Гермионы, напугал мою крысу, когда я решил её выгулять около замка, и она припустила к Дракучей иве. Я побежал за ней, потом в лаз под деревом, а там комната. И когда я туда заскочил, то увидел большого черного пса. Он как раз дожирал моего Крыса. А я, отступая, кинул в пса жалящее, и свалил оттуда, пока он и меня не покусал — вдруг он бешеный? А Крысу уже ничем не поможешь, да он и старый был, и больной.       Люпин, не слушая дальше, рысью бросился к лазу.       — Что тут у вас происходит? — спросил я.