Рокировка по длинному пути

Еще около часа мы сидели кто где в гостиной, с чашками чая на коленях и подлокотниках кресел, и вовсю обсуждали матч. Я был доволен и спокоен, и все больше молчал. Мы в «Норе», в безопасности, а Луна уже давно написала мне, что тоже дома, и можно было не волноваться.       Фред и Джордж хвастались, что заполучили двойную пачку автографов игроков сборной Ирландии — подкараулили чемпионов на лестнице, и теперь прикидывали, сколько можно выручить, если продать добычу фанатам.       Джинни любовно показывала матери размашистую роспись Крама на программке и отбивалась от близнецов, обещавших ей за нее золотые горы.       Перси радовался и важничал, что ему довелось побывать в одной ложе с министрами и звездами квиддича и присутствовать на награждении. А остальные просто вслух вспоминали яркие детали схватки, переживая заново сильные эмоции победы.       — Пап, а это правда, что в этом году в Хогвартсе пройдет Турнир трех волшебников? — спросил я.       — Рон! — возмущенно воскликнул отец. — Где ты это услышал?       — Не ты один в министерстве работаешь, — фыркнул я. — Встретил тут одного, когда за водой ходили… Так как, правда?       — Чего уж теперь… Правда, — смирился отец.       — О! — оживились близнецы, — класс! Обязательно примем участие…       — Я вам приму! — возмутилась мать…       — А что за Турнир? — поинтересовался Гарри, кинув взгляд на Гермиону, привычно открывшую рот, чтобы ответить, но ей не дали.       — Завтра все узнаете, — суетливо обронила Молли, поднимаясь с места и смотря на часы. — А теперь все спать… Живо!       Мы еще немного пошумели для порядка и, позевывая, отправились по кроватям.       Следующий день провели в лени. Ночные бдения дали о себе знать. Долго спали. Встали поздно, и оклемались только к вечеру. Всем тут же захотелось опробовать все эти финты и подсечки, и мы до ночи не слезали с метел, жаль, что масштаб не тот — небольшая поляна за домом не позволяет развернуться.       «Пророк» тоже порадовал тишиной. Никаких меток и беспорядков — одни восторженные отзывы и спортивный обзор. Впрочем, Чарли так и полагал.       — В свете мероприятия мирового уровня на мое сообщение должны были среагировать, даже если и не поверили особо. Скорее всего, усилили ночной патруль палаточного городка и дома того маггла. Департамент безопасности напрямую сотрудничает с Отделом магического правопорядка и с Авроратом. Значит, все, кто имеет отношение к этим структурам, были в курсе предполагаемых мер. Малфой прикармливает Фаджа, да и многие пожиратели, если верить твоему видению, работают в министерстве. Вот они и решили не рисковать и отменить акцию устрашения.       Звучало логично. Крауч, наверное, тоже не дал сыну присутствовать на матче по этой же причине. В любом случае меня все устроило.        К вечеру Билл позвал меня в свою комнату, где нас уже ждал Чарли.       — Для начала, вот — это твой выигрыш и квитанция, — протянул мне по столу пару увесистых, даже с чарами облегчения веса, мешочков с клеймом банка, и один поменьше — с моей ставкой.       — Спасибо, Билл, — искренне ответил я, пробегая глазами по ровным строчкам. Пятнадцать тысяч… Теперь можно и домишко прикупить, когда совершеннолетие справлю, а не с родителями кантоваться, пока на ноги не встану.       — Это огромная сумма, Рон, — между тем добавил Билл, наблюдая за моей реакцией. — На нее много чего позволить можно… Смотри, чтобы деньги не вскружили тебе голову.       — Не переживай, Билл, — сухо ответил я, сгребая мешочки в зачарованную школьную сумку. — У меня на них большие планы.       — Ладно, Билл, давай без увещеваний, — поторопил Чарли. — Рон не дурак и сам разберется со своими делами. Лучше скажи, что там с банком и нашей проблемой?       — Все то же самое, — ответил Билл. — Есть несколько лазеек. Но ты должен мне рассказать, Чарли, зачем это вам. Гоблины не прощают, и если вы облажаетесь и попадете к ним в руки, то Азкабан для вас покажется курортом.       — Дело в возвращении Того-кого-нельзя называть, — ответил Чарли, бросив на меня беглый взгляд. — Он отдал Беллатрикс один артефакт, что делает его практически бессмертным, а она положила его в сейф. В принципе, пусть бы он там и лежал. Но пока артефакт цел, лорда невозможно убить. Будет война, и она затянется на неопределенное время — наша семья пострадает.       — Ты уверен? — серьезно глянул Билл.       — Стал бы я рисковать и затевать все это, — ответил Чарли и нервно потер лицо, вскидывая на брата усталый взгляд. — Не спрашивай откуда, но сведения точные. Многое из того, что было сказано — уже случилось. На втором курсе должна была пострадать Джинни — такой же артефакт чуть не выпил ее силы и не завладел телом, но удалось это предотвратить.       Между нами повисло тяжелое молчание.       — Мне предложили перевестись в Гринготтс, — задумчиво сказал Билл. — Если все так, как ты говоришь, Чарли, то я соглашусь, и тогда смогу помочь.       — Но это поставит крест на твоей карьере, — возразил Чарли. — Я не планировал настолько тебя втягивать — только как консультанта.       — Если семья пострадает, то что мне тогда карьера? — грустно усмехнулся Билл. — Без меня у вас будет мало шансов провернуть все без шума. Хранилище Лестрейнджей на самом охраняемом уровне. Я уже знаю о многих охранных чарах, и мне их вполне реально отключить — если вы не будете выносить ничего из сейфа, то мой контракт с гоблинами не будет нарушен. Хотя я сам не смогу войти в хранилище из-за клятвы. Главная проблема в самом сейфе. Для его открытия требуется, чтобы гоблин с соответствующими полномочиями приложил к дверям всю ладонь, но тут тоже можно придумать… В общем, уже знаю, как обезвредить некоторые охранные чары, но из-за клятвы не могу сказать конкретней. А вот содержимое внутри ячейки такого уровня, по идее, тоже защищено. И это требуется выяснить, но пока я не имею доступ.       — Заклинание Пламенной Руки и заклинание умножения, — сказал я под удивленные взгляды братьев. — Ну, защита в самом сейфе. Хотя, мы же не будем ничего трогать, просто принесем с собой что-нибудь и трансфигурируем в ветку, подцепим чашу и польем ее ядом. А дракона можно отогнать железной колотушкой, Гибель воров — отключить.       — Сдается мне, что ты слишком много знаешь об этом, Рон, — нахмурился Билл, но расспрашивать не стал — понял, что все равно не расскажем.       — Ладно, Рон, ты иди, а мы с Биллом пока все обсудим, — поднялся Чарли.       Я довольно кивнул и вышел. Хорошо, не одному барахтаться, и кто-то может помочь решить проблемы… И мое приподнятое настроение сохранилось на всю оставшуюся неделю. Единственное, что меня омрачало, что Чарли пока не придумал, как решить вопрос с Барти Краучем, чтобы окончательно убрать его с дороги. Крауч-старший занимал слишком значимый пост и имел незапятнанное прошлое, настолько, что собственного сына посадил. А рассказ о вызволении Барти из Азкабана с помощью оборотного и жены слишком фантастический, даже для магов. Прямому обвинению никто не поверит. Анонимка осядет у Крауча в руках еще раньше, чем опустится на стол Аврората, и ему споят сыворотку. В общем, тут надо подумать…       Утром, перед днем отъезда, был запланирован поход по магазинам. Молли уже купила нам все к школе, но мы с Гарри, до ланча, за пару часов пробежались по деревне, подстриглись и затарились некоторыми маггловскими шмотками и конфетами, пока близнецы развлекали Гермиону. Предвкушение от отъезда в Хогвартс не оставляло меня до той минуты, пока мать не принесла нам в комнату купленные выстиранные и отглаженные мантии…       Она лежала на самом верху — похожая на удлиненный смокинг темно-бордовая и основательно поношенная мантия. Пялился на нее все время, пока мать ласково щебетала — учила Поттера, как лучше все сложить, чтобы не помять, и отчитывалась в покупках, вороша новые свертки с чем-то струящимся и зеленым. И вовсе не ревновал — понимал, что она искренне жалеет сиротку и хочет сделать для мальчика все как надо, раз ей доверили такое дело, как одеть его к школе. Уверен, она бы и надо мной так хлопотала и любовно выбирала каждую вещицу, если бы смогла позволить купить подобные вещи. Но то, что она, при всем желании, не может этого сделать, ее не оправдывало. И на меня накатила злость.       — Смотри, Гарри, — ворковала Молли, не зная, какая буря негодования растет во мне, — я подбирала к твоим глазам…       — Мам… извини, конечно, что отвлекаю, но не подскажешь, — усмехнулся, подцепляя кончиком пальца пожухлые обдерганные кружева манжета, — эту «вещь» ты к какой части меня подбирала? Вряд ли к глазам? Может, к лицу? Уверен, если надену эту тряпку, то сравняюсь с ней цветом, несмотря на то, что она выцвела лет тридцать назад.       — Это твоя парадная мантия, Рон, — отмерла шокированная Молли, пока Гарри пялился на меня, открыв рот. — У твоего отца таких несколько. И не смей со мной так разговаривать.       — Так на парад я, вроде, не собираюсь, — нервно фыркнул, пытаясь подавить желание кого-нибудь убить… или зарыдать очень, очень злыми слезами.       — Не строй из себя идиота, Рон, — покраснела раздосадованная Молли. — Это праздничная мантия на предстоящий Святочный бал. И она есть в твоем списке.       — Уже представляю, что скажут другие волшебники, если увидят, что я ношу такое по праздникам… Что дома обычно одеваюсь в старую наволочку, как домовой эльф…       — Придержите язык, молодой человек, — окончательно разозлилась мать, — я много времени потратила, выбирая ее. Ты отлично знаешь, что там, где ее купила… не особо большой выбор. Не нравится — можешь и вовсе пойти голым, — припечатала она, направляясь к двери.       — И пойду, — уже не сдерживаясь, крикнул ей вдогонку. — По крайней мере, за тело мне не придется стыдиться. Так у меня появится больше шансов не сдохнуть девственником под всеобщие насмешки. — Хлопнувшая дверь была мне ответом.       — Эмм… Рон…       — Если ты сейчас предложишь купить мне мантию, мы поругаемся, — раненой змеей прошипел я, со злостью не глядя сваливая вещи в сундук.       — Ничего такого, — быстро ответил пацан, и я понял, что именно это он и пытался предложить. — Просто я подумал… Ты же говорил, что за яд выручил много денег, — понизив голос, добавил он. — Думаю, ты бы мог их спокойно тратить…       — Гарри, ты, видно, не понимаешь, — обернулся и сдал обороты под его искренним взволнованным взглядом. — Эти деньги нельзя тратить. Темный лорд вернется, и нам могут понадобиться деньги. На порт-ключи, на наемника, на подкуп, или еще на что.       — Но мантия стоит около восьми галлеонов, и ты вполне можешь…       — Я все могу, Гарри, — холодно перебил и невнятно добавил: — Только вот мне непонятно, почему это должен быть всегда я…       Не думаю, что он меня понял, но обсуждать эту тему дальше не хотелось, и я просто быстро развернулся и вышел.       Спускаясь, встретил поднимающихся наверх близнецов.       — Мать на кухне, льет слезы, — нахмурился один, впрочем, без злости. — И чем наш пай-мальчик мог так ее расстроить?       — Да, — напирал другой, — ты так орал, что в Шотландии слышно было.       — Пройти дайте, — ровно ответил, делая шаг вперед. Видимо, что-то в моем взгляде их остановило от дальнейших вопросов. Они молча посторонились, освобождая мне дорогу, и я торопливо сбежал вниз и выскочил наружу.       Сначала шлялся по саду, а потом схватил метлу и рванул к Луне.       Заприметил ее на подлете — она собирала яблоки в саду. Честно говоря, пока летел, передумал с ней встречаться, а увидел, и не смог не спуститься.       — О, Рон, ты вовремя, — поприветствовала она как ни в чем не бывало. — Я подумываю выпить чаю со своим яблочным вареньем. Надеюсь, ты тоже будешь?       — Конечно, — с готовностью согласился, хватаясь за ручку корзинки. Сейчас я бы и на Юпитер с ней полетел, лишь бы не одному, и не домой.       На кухне она, тихонько напевая, словно меня тут не было, заварила чай, поставила чашки и мытые яблоки. Здесь ничего не изменилось с того последнего раза, как тут был. Только мягкие игрушки обрели яркие одежки, зато перестали шевелиться и просто сидели.       — Приятного аппетита, Рон, — мягко улыбнулась она, подвигая мне чашку и берясь за свою.       — Эмм… — Луна, а где обещанное варенье? — спросил, скользя взглядом по столу.       — Так вот оно, — показала она на кучку яблок. — Просто я еще не умею его варить. Но ты можешь посыпать яблоко сахаром и представить, что это варенье. Или не посыпать… Так тоже вкусно. Я иногда так делаю, когда мне лень идти в кладовую за новой банкой…       — А еще, Луна, можно покрошить яблоко прямо в сладкий чай. Так еще вкуснее, — улыбнулся, вспомнив деда, и на душе посветлело. У него была такая привычка — пить чай с осенними корявыми яблочками с нашей дачи. Помню, надо было постараться, чтобы обрезать яблоко так, чтобы не потревожить ходы червячков — дед не признавал химию, и считал, что погрызенные червячком яблоки самые сладкие. Ведь червячки знают толк в яблоках. — Давай, я тебе тоже так сделаю.       — Давай, — оживилась Луна.       Мелко покрошил ей в чашку яблоко, и, попробовав ее чай с чайной ложки, добавил сахару и размешал. — Когда он сладкий — вкуснее, — пояснил я. Но девочка не обратила внимания, с нетерпением поглядывая на чашку.       — Держи…       Луна, смешно сморщив нос, понюхала, отпила и блаженно прижмурилась:       — Вкусно… Спасибо, Рон… Теперь я знаю, какой вкус у осени…       — Ты же пришел не просто так? — спросила она после третьей чашки, когда мы, отдуваясь, отвалились от стола. — Ты же пришел зачем-то?       — Ага, — расслабленно ответил, навалившись головой на скрещенные на столе руки и через полуприкрытые веки смотря ей в глаза — она примостилась рядом в той же позе, и тоже внимательно на меня смотрела. — В этом году в школе будет зимний бал — пойдешь со мной? Я тебя приглашаю.       — Пойду, — не раздумывая, ответила девочка и тепло улыбнулась, а я выпрямился и сел, в обалдении уставившись на ее светлые, разметавшиеся по плечам, волосы. — Балы мне не очень нравятся, но будет любопытно побывать хотя бы на одном.       — Тогда откуда ты знаешь, что тебе не нравятся балы? — спросил я.       — На балах принято танцевать вдвоем, а я не умею, — призналась Луна, выпрямляясь и разворачиваясь ко мне. — Я только одна умею, но тогда все считают тебя странной. А мне бы не хотелось…       — Тогда будем оба танцевать по одному, но вместе, — хохотнул, представив, как мы оба, с Луной, она в лимонном платье, а я в своей «новой» бордовой мантии, качаемся на своей волне посреди танцпола. — Потому что я тоже не умею танцевать вдвоем. И один, кстати, тоже…       — Ой! — подскочила Луна, — у меня же кое-что есть! Пошли быстрее…       Она схватила меня за руку и потащила наверх. Там порылась в шкафах с сосредоточенным видом и, наконец, извлекла мятую пыльную и плоскую коробку.       — Вот — самоучитель для танцев! — отрапортовала она, открывая крышку и доставая пергаментный лист. — Я возьму его в школу и мы попробуем научиться. Правда, тут только один вальс…       — Нам и вальса хватит, — ответил и подмигнул. — А потом будем танцевать как захотим…       Уходить не хотелось, но уже стемнело, и мне явно было пора. И, попрощавшись с Луной, полетел домой.       У сарая для метел нарвался на близнецов. Они, похоже, тоже летали.       — Тебе лучше поторопиться, Рон, — без всяких подколок сказал Джордж. — Тебя ждет отец.       — А еще ты пропустил ужин и не сказал, куда отправился, — добавил Фред. — Мать расстроилась… Мы тебя прикрыли — сказали, что ты нас предупредил, что вернешься поздно, но ты же ее знаешь…        Молча кивнул, поблагодарил и направился к дому.       — Эй, Рон, — окликнул Джордж, не успел я сделать пары шагов, и притормозил, чтобы они подошли. — Тут у нас пять галлеонов. Возьми — с сувениров остались…       — Та мантия и правда — полный кошмар…       — Бери… Ты чего? — опешил брат, когда отпихнул его руку с золотыми кругляшами.       — У меня есть деньги, Фред, — ответил я. — Тоже с сувениров остались.       — А что тогда ты орал? — не понял Джордж.       — Да просто… накатило что-то… Но все равно, спасибо вам, парни. Я не забуду, — натянуто улыбнулся и пошел к дому, подальше от их недоуменных высказываний.       При моем появлении в гостиной негромкие голоса смолкли, и наступила напряженная тишина.       — Ты поздно, — первой отмерла мать, поджимая губы, пока Билл, Чарли и Артур направили на меня осуждающие взгляды. — Голодный?.. Будешь кушать?       — Нет. Спасибо, мам, я, пожалуй, пойду лягу, — спокойно ответил, поворачиваясь к двери, но уйти мне не дали.       — В таком случае нам нужно поговорить, — необычайно серьезно сказал отец, а мать посмотрела на него с тревогой — давно он не был таким рассерженным.       — Ладно, — отрывисто бросил я, проходя в комнату. Моя злость не вернулась, но через безразличие начало пробиваться раздражение. Уж лучше бы они просто дали мне уйти и уснуть. Может, завтра во мне бы не было столько дерьма. А так… семейный совет… Что же, мне есть, что сказать…       — Я слышал, ты сегодня устроил истерику и оскорбил мать, — сурово начал отец, прохаживаясь вдоль камина и хмуро поглядывая, как я плюхаюсь в кресло. — Ты проявил неуважение, Рон. И должен быть наказан.       — А я уже наказан, — ухмыльнулся я. — То убожество, что вы мне купили… что может быть хуже.       — Не груби, — осадил меня отец. — Ты отлично знаешь наше положение, что мы не можем позволить себе некоторые вещи. Но мы с матерью стараемся, чтобы у вас было все.       — Пап, давайте просто закроем тему. Прости, мам, признаю, я и правда был груб и сорвался на тебе… Теперь я могу идти?       — Ты останешься и выслушаешь, — категорично высказался отец, делая шаг в мою сторону, словно намереваясь удержать меня силой. — Я полагал, когда показал тебе дом, что ты понял…       — Да, я понял, — перебил его и вскочил. — Понял сегодня, что в этом доме я никто — шестой сын, без которого вполне можно было обойтись, вздумай Джинни появиться на свет пораньше.       — Рон!.. — жалобно вскрикнула шокированная мама и схватилась за сердце. Отец резко подошел и залепил мне пощечину, а Чарли подскочил и встал между нами, загораживая меня от Артура.       — Нет уж, позвольте и мне сказать, — понесло меня, и я, немного оттеснив с дороги Чарли, увидел, что отец наклонился к матери, а она вцепилась ему в рукав, видимо, чтобы он меня больше не трогал. — Мне надоело, что вы мной одним затыкаете дыры в семейном бюджете. Почему должен страдать только я? Сомневаюсь, что близнецам купили такое же убожество, как мне. А Перси и вовсе поменяли гардероб — он же устроился на работу…       — Так вот в чем дело, — усмехнулся Артур, — в зависти…       — В зависти? — откровенно рассмеялся я под удивленными взглядами. Мать беззвучно рыдала, удерживая мужа рядом. — Знаешь, отец, я, конечно, не наследник и не надежда рода, как Билл. И не так добр, как Чарли, не настолько целеустремлен, как Перси. И талантов, как у близнецов, у меня нет. И не всеобщая любимица, как Джинни. Но думал, что заслужил уважение тем, что я вас понимаю и несу свою ношу наравне с вами, молча и терпеливо. Я никогда не просил вас мне что-нибудь купить, никогда не роптал, если у меня чего-то не было — все, что мне нужно, сверх того, что вы можете мне дать, давно покупаю себе сам. Сам кручусь, чтобы вам было легче. И мантию вполне мог купить себе сам — у меня остались деньги.       — Так нужно было купить и помочь родителям, если видишь, что у них проблемы, а не устраивать истерик, — высказался Билл.       — Что-то не припомню, чтобы ты хоть половую тряпку в дом приобрел, Билл, с тех пор, как стал работать, — всерьез разозлился, угрожающе понижая голос. — А я до сих пор хожу в ношеных вещах. И напомню, что мне только четырнадцать, и обеспечивать меня — забота родителей, и я не обязан задумываться, как они это сделают, и понимать, как они этого не смогут. Ладно, им, как всегда, не хватило денег, пока они после всех до моих нужд дошли. Но можно было просто сказать: — Не переживай, Рон, деньги закончились, но до бала еще полно времени — накопим, купим и пришлем совой. Мантия, конечно, будет не дорогой, но новой, праздничной, и под цвет глаз, волос, и чего захочешь. Потому что мы тебя любим, и нам не все равно. Или давай одну из мантий отца тебе подгоним — у него же их несколько.       — Рон… — попытался перебить Чарли, видя, что мне сейчас окончательно резьбу сорвет.       — Что Рон, — ярился я. — Это было бы честно. А не откупиться от меня старой тряпкой только лишь затем, чтобы галочку в списке поставить, что все куплено. И если бы ты, мама, хоть немного меня знала, ты бы никогда не купила эту вещь, ведь я бы ее никогда не надел. Я согласен войти в положение и донашивать за братьями, но к вещи с чужой задницы никогда не притронусь. Это мой первый бал, мне четырнадцать, девчонки… уважение… Но кому дело до шестого сына, когда есть наследник. Да пошли вы…       Я выскочил из комнаты и бросился в сад, искренне надеясь, что близнецы уже в кроватях, а не подслушивают под окнами. Возвращаться в комнату не хотелось, и просто решил прогуляться вдоль старой трассы — проветрить голову.       Конечно, завтра мать первая придет мириться, отец тоже за пару дней отойдет, все забудется, но осадок останется навсегда.       Я правда не считал Уизли плохими родителями. Они сами жили и выглядели не богаче меня, все лучшее отдавая детям. Просто этих детей у них было слишком много, чтобы хватило всем. Да и, имея грандиозные планы по возрождению рода, не будешь задумываться о таких мелочах, как старая мантия на бал для последнего сына, кому не суждено прославить род, когда уже есть достойный наследник.       Я это понимал и не осуждал, но для себя принять не мог. И решил, что сразу, как смогу, покину это место, сохранив то хорошее и светлое, что у меня было в этом доме.