***
Азирафаэль как раз доедал свой ужин, состоящий из сета суши и бокала белого вина. Через полчаса должен был прийти его новый пациент, поэтому Фелл поддался соблазну и устроил себе небольшой праздничный ужин. Неожиданно в дверь резко позвонили, а потом начали долбить в дверь. Азирафаэль взглянул на часы и удивлённо вскинул бровь.Он наспех вытер рот салфеткой и побежал открывать дверь. Мало ли, вдруг что-то важное или кому-то нужна помощь. Азирафаэль пригладил свои ухоженные волосы, открыл дверь и был вытолкан с дверного проёма неизвестным ему мужчиной. Фелл отметил разгильдяйскую походку, которые другие назвали бы блядской, но Фелл имел манеры. Он, слегка ошалевший, закрыл дверь и направился за незваным гостем. — Это вы тот самый охрененный психиатр эм… Ази как-то там, — мужчина не стал дожидаться ответа и сразу продолжил.- Ах да, меня зовут Энтони. Принесите мне виски, если у вас есть. Мне, вообще-то, помощь не требуется, не хочу тратить своё драгоценное время на ваше общество. Просто подпишите, что первый сеанс прошёл успешно и бла-бла-бла, — Энтони вытащил помятый документ и протянул Феллу. Азирафаэль прочитал договор, а затем аккуратно сложил его и убрал в карман пиджака. — Вы пришли немного раньше, чем мы договаривались с вашим начальством, но это ничего. Присаживайтесь, мы начинаем нашу терапию, а из выпивки есть только чай, — Азирафаэль сел в своё кресло и закинул ногу на ногу. Он достал свой любимый блокнот и открыл чистую страницу. — Вы, кажется, меня не поняли. Мне всего лишь нужна ёбаная подпись. У вас ведь тоже есть дела важнее? Возьмите другого пациента на моё время, получите в два раза больше. Никто не узнает, а деньги вы все равно получите, — Энтони улыбнулся своей самой доброжелательной улыбкой. — Расскажите мне о себе, Энтони. Давайте поговорим, это ведь для вашего блага, — Азирафаэль надел очки и приготовился писать. — Да ёб вашу мать, — выругался Энтони. Он потёр глаза и устало вздохнул, — И о чем мне вам рассказывать? — Обо всем. Ваше детство, отношения с родителями, сверстниками, ваши школьные и университетские годы, молодость, отношения. Все, что может мне помочь понять вас. — Эм, — задумался Энтони. — Я родился в католической семье. Отец работал инженером, мать — учителем литературы. Есть старшая сестра, зовут Вельзевул. Отношения с ней отвратительные, ёбнутая она на голову. Вечно лезет в мои дела, но это из-за того, что мать ей с этим мозг пилит. А мне, между прочим, уже давно за сорок, а не десять. Ладно, слегка за сорок, но суть от этого не меняется. Так бы она на меня забила, и было бы замечательно, но родители… — Почему было бы замечательно? — спросил Азирафаэль, делая пометки на бумаге. — Когда мне исполнилось восемнадцать, я отказался ходить в церковь. Там много психов и людей, которые думают, будто могут совершать грехи и отмывать их в стенах церкви. Плюс, они узнали о моей гомосексуальной ориентации и решили, что это бес в меня вселился. Ну не ебанутые, скажите мне? Мать выгнала меня из дома, а я решил, что так даже лучше. Получил стипендию в университете, начал подрабатывать в ночное время, отучился и, теперь, сижу перед вами и рассказываю о своём прошлом, которое стараюсь всеми силами забыть, — Энтони вздохнул и вытянул ноги. — Что на счёт друзей? — Я одиночка. — Отношения? — Балуюсь сексом на одну ночь, но это не всегда заканчивается успешно. Иногда попадаются психи. — Вы когда-нибудь любили? — Азирафаэль перевернул лист. — Нет, — коротко ответил Энтони и смерил Азирафаэля изучающим взглядом. — А вы? — Я потратил всю свою жизнь на карьеру и помощь людям. Но, несмотря на это, однажды я встретил девушку, она забеременела и родила мне сына, его зовут Кристофер. Потом она вернулась в родной город и уже там повторно вышла замуж. С сыном вижусь раз в неделю, и то не всегда получается. Да и сами понимаете, три часа не заменят одиннадцать лет, — Азирафаэль всегда был честен со своими пациентами. Он старался направить отношения в дружеское русло и создать своеобразный душевный союз. — Неа, — протянул Энтони и закинул голову назад. — Не понимаю. — Я и не настаиваю, — Азирафаэль потёр переносицу и пригладил прядь, местами седеющих, волос. — Сколько вам лет? — спросил Энтони и проверил время на наручных часах. Старые, но очень хорошо сохранившиеся часы, которые ему подарила сестра пять лет назад на Рождество. Подарок оказался довольно полезным, поэтому Энтони не стал его выкидывать, как все предыдущие подарки от семьи. Мать пыталась наладить с ним контакт, когда мир начал меняться и люди стали терпимее относиться к ЛГБТ сообществу, но Кроули никогда не терпел предательств, ни от кого. — Так же, как и вам — немного за сорок. Сорок два, если быть точнее. — Мне тоже, но, к счастью, до седины ещё не дошёл, — Кроули облизнулся, задержав язык на верхней губе, и закатил глаза от усталости. — Как вы попали в военное дело? — продолжил Азирафаэль. — После окончания университета, я поступил в военную академию, а потом как-то дослужил до звания генерала, только вот это заняло почти двадцать лет. Я не хотел туда нырять с головой, нет, я лишь скатился медленно, но верно, по наклонной. А там уже докатился и до посещения психиатра. — У вас есть страхи? — Азирафаэль что-то черкнул в своём блокноте и убрал его на журнальный столик. — Нет, — Энтони нервно сглотнул, но для придания уверенности своим словам пожал плечами. — Чего мне бояться? — Могу я попросить вас закрыть глаза? Энтони недоверчиво посмотрел на своего психолога, но глаз закрыл. Он почувствовал, как Фелл подошёл к нему со спины и нагнулся, начиная говорить прямо в ухо, низким и слегка хриплым голосом. — А сейчас, расслабьтесь и слушайте мой голос. Только его, ничего больше. Вы слышите, как в углу этой комнаты тикают часы, вы делаете глубокий вдох, затем медленно выдыхаете, и больше не слышите посторонних звуков, — Азирафаэль всегда использовал эту технику, когда пациенты не решались сознаться в своих страхах. Энтони, к своему собственному удивлению, сделал все так, как говорил доктор Фелл. Ему и правда начало казаться, что весь этот мир, сейчас, состоит лишь из него и, обжигающего кожу дыхания доктора. — С каждым вдохом и выдохом вы ощущаете, как все напряжение покидает ваше тело с головы до пят. Вы обмякаете, вы перестаёте ощущать тело, — Азирафаэля немного качнуло, и он подался вперёд, слегка задевая губами мочку уха Энтони. Тот не шелохнулся, лишь обмяк в кресле, а все мысли из его разума будто исчезли. Азирафаэль как ни в чём ни бывало продолжил. — Теперь вы находитесь в месте, где вам хорошо, — Энтони представил огромное поле в деревне, где жили его бабушка с дедушкой. Огромное, цветочное поле, где Энтони любил бегать со своим псом в далёком детстве, где все проблемы этого мира оставались где-то за пределами этой Вселенной. Там он чувствовал себя в безопасности, там он чувствовал себя свободно. Это было то место, где Энтони прятался ото всех, но, в первую очередь, от отца, три месяца в год. — Вам хорошо, вы счастливы, но вы оборачиваетесь назад и видите ваш самый потаённый страх, он стоит в паре метрах от вас. Что это? — Азирафаэль замолчал, ожидая ответ. Перед Энтони стоял его отец. Он широко улыбался и держал руки на пряжке своего ремня. — Подойди ко мне, сынок, я так соскучился. Ну же, не хочешь обнять своего старика? Ты хочешь меня расстроить? Энтони стоял как вкопанный. Он, вдруг, почувствовал себя ребёнком, словно вернулся в своё глубоко зарытое прошлое, от которого нельзя было сбежать. Он обхватил себя руками и тихо выдавил: — Не надо, прошу. Я ничего не сделал, нет, я вёл себя хорошо, все эти годы вёл себя хорошо. Пожалуйста, не делай этого, — глаза Энтони были зажмурены, когда из них начали стекать первые слезы. Азирафаэль сглотнул и начал говорить снова: — Вы проснётесь на счёт три, — Фелл набрал воздух в лёгкие. — Раз, два, три. Как только прозвучало заветное «три», Энтони раскрыл глаза, ощущая учащённое сердцебиение. Он вскочил с кресла, бросил злой взгляд на Азирафаэля. — Да пошли вы к черту! — крикнул Энтони и выбежал из квартиры доктора. Азирафаэль вздрогнул, посмотрел на договор, который Кроули забыл на столике. Мужчина взял ручку и расписался напротив строки «первая терапия». Оставалось ещё два.***
— Вы сбежали из моей квартиры, — сделал заключение Фелл. — Ты заставил меня пережить самые худшие моменты в моей жизни, — Энтони расстегнул все пуговицы на рубашке и провёл ладонью по оголившейся груди. — Я должен был узнать правду, я всегда использую эту технику. Простите, если сделал вам больно своими действиями, — Фелл опустил взгляд. — Двадцать третий раз, — монотонно выплюнул Энтони. — Прекрати уже. — Прекратить что? Что за двадцать третий раз? — удивлённо переспросил Азирафаэль. Энтони раздражённо прошипел сквозь стиснутые зубы. — Извиняться! Уже двадцать третий раз ты извиняешься за тот случай! Раздражаешь. — Простите, — тихо выговорил Азирафаэль и тут же встрепенулся. — И за это, простите. Всё, умолкаю. Энтони закатил глаза и прикрыл лицо рукой. Будь это кто-то другой, на месте доктора Фелла, Энтони уже давно перерезал бы ему глотку. — Наша вторая встреча прошла более… удачно, — Азирафаэль улыбнулся. — Уж с какой стороны посмотреть! — рявкнул Энтони.***
От Энтони не было никаких вестей целую неделю. Он не отвечал ни на звонки, ни на сообщения со словами «Прошу прощения за тот вечер», которые Фелл оставлял и на голосовой почте Кроули. Азирафаэль как раз возвращался домой после вечерней прогулки и похода в ближайший продуктовый магазин, как заметил знакомую фигуру у входа в многоэтажное здание, где находилась квартира, а по совместительству и приёмная, доктора. Он слабо улыбнулся, но тут же сделал серьёзное выражение лица. Он подошёл к Энтони и протянул свободную руку. — Добрый вечер, вы простите за прошлый сеанс. Обещаю, такое больше не повторится, — Фелл улыбнулся. — Заткнитесь, — недовольно ответил мужчина. — Предупреждайте в следующий раз, и прекратите уже извиняться. — Но вы не отвечали! А у меня словно сердце не на своём месте было. Так переживал, что задел вас слишком глубоко. Простите, правда. Правый глаз Энтони начал дёргаться, а его одной единственной мыслью сейчас было: «Он что, блять, серьёзно?!». Энтони вошёл в здание с Феллом и нажал на кнопку вызова лифта. Ждали они молча, каждый думал о своём. Когда двери лифта, наконец, открылись, мужчины вошли внутрь и Энтони нажал на кнопку восьмого этажа. Но, стоило им проехать четвёртый этаж, как лифт резко остановился и свет в кабинке погас. — Отлично! Почему все неприятности у меня происходят именно в вашей компании? — Энтони включил фонарик на телефоне и сел на пол. — Мы тут надолго? — Однажды я застрял на два часа, — признался Азирафаэль. Он сел на пол возле Энтони, вытащил две небольшие бутылки питьевого йогурта и протянул их Кроули. — Выбирайте, банановый или ванильный? — Что? — Кроули, будто вернувшись из своих мыслей, покосился на йогурт в руках Азирафаэля. «И как мужчина может быть таким… зефирным?» — подумал Энтони, но всё-таки взял ванильный йогурт и открыл бутылку. — Спасибо. Азирафаэль мило улыбнулся и открыл бутылку бананового йогурта. — Устроим сеанс здесь? Только прошу, говорите только правду. Все, что вы скажете, я унесу за собой в могилу. Я правда хочу помочь. — Окей, не хочу терять время. — Почему вы всегда говорите о времени? — спросил Азирафаэль. — Вы всегда говорите, что теряете время, но чем вы занимаетесь, когда оно у вас есть? — Ничем, просто прихожу домой и плюю в потолок, — признался Энтони. — Не люблю общество, плохо схожусь с людьми. — Вы были замкнутым ребёнком в детстве? — вновь спросил Фелл. — Не совсем, до определённого времени я был самым популярным мальчишкой на районе, — Энтони подмигнул Азирафаэлю и сделал глоток йогурта. — Почему? — Азирафаэль решил не ходить вокруг да около, учитывая, что его пациент сам не любит подобное. Он заметил, как Энтони прикрыл глаза в темноте, где единственным источником света был фонарик Кроули. Азирафаэль заметил и слегка вздрогнувшие плечи, и попытку восстановить сбившееся дыхание. Мужчина уже подумал, что Энтони не станет говорить. — Отец, — резко сказал Энтони. Он собрался с мыслями, а затем продолжил. — Сначала это были обычные воспитательные меры в виде ремня и подзатыльников, а потом…- Энтони сделал глубокий вдох. — Он приходил ко мне в комнату пару раз в неделю, когда мать уезжала навестить своего брата и забирала мою сестру. Меня никогда не брали, как бы я ни просил. Говорили: «Ты ещё слишком мал, Энтони, слишком мал для такого». Она целовала меня в лоб и уходила, оставляла одного с этим… В общем, он приходил ко мне в комнату и насиловал. Мне было шесть, шесть грёбанных лет, — голос Энтони дрожал, он отчаянно пытался не дать эмоциям выйти наружу, но картинки былой давности стояли перед глазами, одна за другой. Кроули не выдержал, зажал рот рукой и беззвучно заплакал. Азирафаэль вытащил бутылку из рук Энтони, поставил её возле своей. Он приобнял Энтони рукой, слегка сжимая плечо, и впервые увидел, что Энтони не такой крутой и язвительный, каким хочет казаться. Он лишь застрял в своём прошлом, застрял в своих страхах, в своём детстве и боится открыться этому миру. Энтони потребовалось около десяти минут, чтобы взять себя в руки. — Вы рассказывали об этом кому-нибудь? — шёпотом спросил Азирафаэль, смотря в глаза Энтони. — Я пытался рассказать матери, но было только хуже, — Энтони всхлипнул. — Вы понимаете, что можете мне доверять? — Фелл вздохнул. Энтони никому не доверял в своей жизни, но сейчас он ощущал необходимость довериться доктору Феллу, поэтому он кивнул. — Да, я доверяю, — Энтони подтвердил это словами. — Хорошо, вы стали гомосексуалом из-за того, что делал с вами отец? — Я не знаю, — признался Кроули. — Скажите, Энтони, как проходит ваш обычный секс? Какую роль вы играете? — Азирафаэль чувствовал, что если Энтони ответит так, как он задумал, то они оба близки к ответу. — Я люблю связывать своих партнёров, люблю играть роль доминанта. Но, однажды мне не повезло. Познакомился с ним в клубе, а на утро проснулся с зудящей от боли задницей и кровоподтёками. Да, было страшно, и я до сих пор ничего не помню. Теперь пользуюсь услугами эскорта. Хотя бы, есть гарантия, что изнасилован, буду не я, — усмехнулся Энтони. — Вы ведь понимаете, что ваши действия в сексе отображают ваши страхи на подсознательном уровне? Вы пробовали поговорить с отцом и узнать причину? Или же простить себя самого? — Фелл не замечал, как гладил большим пальцем плечо Энтони, но того это успокаивало, поэтому Энтони молчал. — А при чем тут я? — вопросительно вскинув бровь, спросил Энтони. — При том, мой дорогой, что вы тоже человек. И как любой другой — нуждаетесь в утешении. Пожалейте себя, утешьте, дайте чувствам выйти наружу, а затем простите себя за своё прошлое и ненависть к себе самому, — с чувством выговорил Азирафаэль. — Но я не ненавижу себя, — Энтони сделал акцент на последнем слове. — Я ненавижу отца! — Не убегайте от этого. Вы ненавидите себя за то, что не были в состоянии помочь себе, даже не смотря на столь юный возраст. Что не нашли в себе силы попросить о помощи, Энтони, — нежно, почти ласково сказал Фелл и улыбнулся своей самой светлой улыбкой. — Я… Я не… — Энтони опустил голову и стиснул зубы. «Чертов доктор, а ведь он прав» — проносилось в мыслях мужчины. — И что вы предлагаете? Внезапно в лифте зажёгся свет, а снаружи послышались чьи-то голоса. Наконец, лифт тронулся с места и довёз своих пассажиров до восьмого этажа. — Предлагаю вам вернуться домой и подумать. Просто подумать, задать себе парочку важных вопросов. А в конце спросите себя: «Кто я?», — Фелл похлопал Кроули по плечу и ушёл домой, оставляя Энтони в лифте и не оглядываясь, когда двери закрылись.***
— Ах да, — начал Энтони. — Советы у тебя, я скажу, хуёвые. Так и не понял как это работает, — Энтони зевнул и вновь проверил время. — Вы так и не ответили на последний вопрос, мой дорогой? — удивлённо спросил Фелл, а затем вырвал листочек из блокнота и протянул его Энтони вместе с ручкой. Энтони аккуратно взял протянутые доктором вещи и вопросительно посмотрел на Фелла. И его совсем не удивило обращение Азирафаэля к его персоне, со словами «мой дорогой». Энтони привык, как и привык к внезапным вспышкам радости и сияющей за километр улыбке Фелла, когда Энтони следовал советам доктора или выполнял его задания, чтобы лучше понять себя. Только вместо понимания себя, Кроули понимал, что в такие моменты просто пялится на Азирафаэля, а его мысли летают далеко за пределами его разума. — И что мне делать? — спросил Энтони. — Ответьте сейчас. Первое, что придёт в голову. Сохраните листочек, а когда станет плохо, просто читайте то, что написали. Кто вы такой, Энтони? — вновь спросил Фелл. Энтони помедлил. Он смотрел на пустой листок перед глазами и не решался что-либо написать. Но, разве доктор его обманывал хоть раз за все эти встречи и во время посиделок в его гостиной? Энтони лишь на секунду прикрыл глаза и мысленно задал себе этот вопрос. «Кто я?» — снова и снова, пока на листе не начали появляться слова. «Я — Энтони Джей Кроули. Я тот, кто повидал и прошёл через всякое дерьмо в этой жизни. Агрессивный, временами веду себя как скотина, подвергался домашнему насилию, но всё ещё способен любить?». Закончив писать последнее слово Энтони поднял взгляд на Азирафаэля. Ему показалось, что весь груз и та тяжёлая ноша на его плечах, вдруг, разом упали. Он потёр свои глаза, размазывая чёрный карандаш, который использовал как подводку для нижних век, если собирался в клуб или в гости к Феллу. Азирафаэль вдруг рассмеялся, вытащил платок из нагрудного кармана пиджака, встал с кресла и подошёл к Энтони, помогая стереть остатки карандаша. Кроули задержал дыхание, ощущая теплоту рук Азирафаэля, которые заботливо очищали чужое лицо. Стерев весь карандаш, Азирафаэль улыбнулся и сел обратно на диван. — Я думал, что это карандаш делает ваши глаза такими большими, — признался доктор. — Ты ошибся, — Кроули усмехнулся и выровнял дыхание. — Что насчёт нашего последнего сеанса? — Ах, славный был день, — Азирафаэль ярко улыбнулся, а в его глазах заиграли огоньки. — Мы играли в настольные игры, пока вы рассказывали о себе. — Ты заставлял меня говорить о себе. Грозился, что продлишь эти сеансы связавшись с моим начальством, — Кроули фыркнул и закатил глаза. — Но вы не были бы против. Всё равно заглядываете почти каждый день, — возразил Азирафаэль. — Не путай дружеские визиты от рабочих, — Энтони резко поднялся с кресла, в котором сидел всё это время, и также резко опустился на диван возле Азирафаэля. — Но мои сеансы помогли вам, мой дорогой. Не отрицайте это, — Азирафаэль повернул голову в сторону Энтони и посмотрел ему в глаза. — Я и не отрицал, Азирафаэль, — Кроули усмехнулся, наклонился к Азирафаэлю и втянул воздух в лёгкие, касаясь кончиком носа шеи Азирафаэля. — Мне пора. Спасибо за помощь. Кроули поднялся на ноги, подхватил рубашку и спешно покинул квартиру доктора, на ходу застёгивая пуговицы.