Атлас звёздного неба

Семья Кроули всегда выделялась на фоне других семей. Всегда счастливые, с улыбками на лицах и безупречной репутацией — предмет зависти многих соседей. Маргарет Эбби Кроули преподавала литературу для учеников местной школы, а также читала воскресные молитвы со своей семьёй. Это была прекрасная, молодая женщина, которая ожидала второго ребёнка. Она всегда ложилась спать с мыслью о том, что её малыш станет выдающимся человеком. Также она думала о первом ребёнке — дочери, которой недавно исполнилось два. Маргарет любила представлять совместные игры своих детей. Два года — не слишком большая разница. У неё были прекрасные отношения со своим старшим братом, а потому, мысли о том, что всё может быть иначе — даже не появлялись в её голове. Маргарет была доброй, немного наивной и слишком религиозной. Впрочем, каким был и её муж — Говард Нил Кроули. Суровый инженер и любящий глава семейства. Говард был красивым. По крайней мере, он никогда не был обделён женским вниманием. Соседские жёны всегда приветствовали его с улыбкой, а их мужья сдерживали себя от желания надавать ему как следует. Говард знал себе цену, он зарабатывал хорошие деньги, а все его друзья, коих было не так много, были под стать ему — слишком идеальные, чтобы быть правдой. Они собирались каждую пятницу в баре, раз в месяц собирались семьями и устраивали пикники в парке за городом. Когда родился их долгожданный сын, которого было решено назвать Энтони Джей Кроули, самым счастливым членом семьи оказалась старшая дочь — Августа. Даже несмотря на то, что она сама ещё еле стояла на ногах, Августа каждое утро приходила или приползала в детскую Кроули, держалась за прутья кроватки и смотрела на маленького братика. Они часто улыбались друг другу, а Энтони тянул к ней маленькие ручки. Они не были похожи друг на друга. Августа была копией Маргарет с тёмными как смоль волосами, а у Энтони уже пробивали рыжие волосы на макушке, как у Говарда. Однажды поздней ночью в доме семьи Кроули раздался телефонный звонок, а затем послышался крик Маргарет и попытки Говарда привести её в чувства. В ту же ночь Маргарет уехала в родной город, а Говард остался дома присматривать за детьми. — Когда вернётся мама? — спрашивала восьмилетняя Августа. — Скоро. Она навещает вашего дядю Стивена, — всегда отвечал Говард. — А зачем? — как-то спросила Августа. Говард лишь вздохнул, потрепал Августу по волосам и подумал над ответом. Когда-то им придётся узнать. — Дядя Стивен сильно заболел. Только не говори Энтони, договорились? — Говард протянул мизинец. На дочь можно было положиться, она никогда не нарушала обещанных слов. В ту ночь брат Маргарет попал в аварию. Врачам пришлось буквально собирать его по кусочкам. В ту ночь Энтони должно было исполниться шесть лет. И мальчик не понимал, почему мама решила отправиться к родственникам в его день рождения, но Говард сделал всё возможное, чтобы Энтони не обижался и провёл этот день как полагается. Говард позвал всех друзей своего сына, купил самый красивый торт и свечки. — Это мне? — не верящими глазами спросил Энтони, прижимая к себе последнюю модель телескопа. Он очень любил звёзды, космос, и мечтал в один прекрасный день стать космонавтом. А ещё по ночам он любил представлять, как летает в космосе и создаёт галактики. — Это от нас с мамой, — Говард поцеловал сына в лоб и помог установить телескоп в комнате Энтони, откуда открывался прекрасный вид на ночное небо. Энтони проводил большую часть времени в своей комнате, читая научные журналы и учебники по астрономии, а затем делился своими собственными наблюдениями с сестрой. И какой бы занятой не была Августа, она с удовольствием слушала рассказы своего младшего брата об Альфа-Центавре. По возвращению домой спустя неделю, Маргарет старалась вернуться к обычной жизни. Она продолжила работать в школе, где училась Августа, и куда должен был пойти Энтони в следующем году, а сам Энтони в это время гулял по округе с соседскими детьми его возраста. Только вот атмосфера в доме начала стремительно меняться. Поначалу Говард поддерживал жену, но её словно подменили. Она больше не улыбалась, но выдавливала из себя улыбку для детей. Теперь она каждый день посещала церковь проводила там не меньше трёх часов, а по выходным ездила к брату с Августой. Говард пытался с ней поговорить, но она отказывалась его слушать. Лишь просила оставить её в покое. Однажды ночью Энтони проснулся из-за криков в родительской комнате. Он уже собрался выйти из комнаты, когда в его дверях появилась Августа и лишь покачала головой. Ту ночь брат с сестрой провели за попытками отвлечься от шума за стенкой. В ту ночь ссору их родителей слышали все соседи. И с той самой ночи Говард и Маргарет больше не спали вместе. Энтони всё пытался узнать, что случилось в ту ночь, доставал родителей разными вопросами. И если раньше он бы получил вполне удовлетворяющий его любопытство ответ, то в этот раз он впервые в жизни получил ремня от отца. Больше Энтони никогда ничего не спрашивал. Ссоры родителей не прекратились, а когда Августа в очередной раз хотела пойти к младшему брату, чтобы ему не было так страшно, Маргарет неожиданно вышла из комнаты и выплеснула весь гнев на дочь. Энтони ничего не слышал. По крайней мере, он пытался ничего не слышать. Он лежал на кровати, закрыв уши подушкой и напевая незамысловатую мелодию. На следующее утро Августа перестала с ним разговаривать, а если и говорила, то только по делу. Энтони почувствовал гнев и злость на весь этот мир. Единственным его утешением всё ещё были звёзды и церковь. Изменился и Говард. Он стал выпивать чаще, а приходя домой стал отыгрываться на собственном сыне. Говард приходил к нему в комнату, снимал свой кожаный ремень и порол им Энтони, высказывая всё недовольство работой и сложившейся жизнью. Энтони терпел и неосознанно накапливал и без того растущую обиду. Однажды Говард пришёл домой раньше обычного. Маргарет и Августа должны были вернуться лишь через пару часов. Они всегда возвращались вместе. Сестра Энтони оставалась в школе после уроков, делала домашние задания и ждала мать. Энтони как раз сидел за своим письменным столом и делал макет Солнечной системы. Стоило Говарду ступить на порог комнату сына, как Энтони резко вскочил и попятился назад. Говард закрыл за собой дверь и начал снимать ремень. Энтони не нужно было повторять дважды. Он повернулся к отцу спиной и сложил руки за головой. Только вот вместо ремня он ощутил отцовскую руку, которая грубо схватила его за запястье и повалила на кровать. — Снимай штаны с бельём, — пьяным голосом приказал отец. Энтони выполнил приказ. В голове Энтони промелькнула мысль: «Так будет больнее. Главное не издавать ни звука, иначе будет хуже». Энтони ошибся. Говард поставил его раком. Что-то мокрое и холодное упало на голый зад маленького Энтони, а затем ужасная боль пронзила всё тело. Энтони закричал, задёргал ногами и руками, за что был придавлен к матрацу и получил по лицу. Его рот накрыла тяжёлая рука. Энтони пытался привыкнуть к ощущениям, он чувствовал как что-то длинное и большое двигалось в нём и боль от этих движений лишь нарастала, пока Энтони не потерял сознание. Он очнулся ночью, полностью одетый и с ужасно болевшей задницей. На запястьях и ногах светились синяки. Энтони трясло, он боялся выйти из комнаты. Это повторилось на выходных. Маргарет и Августа уже уехали к дяде Стивену, когда Энтони проснулся и спустился к завтраку. Он сам насыпал себе хлопьев и залил их молоком, а потом кое-как помыл за собой посуду. Отца не было дома, чему Энтони был очень рад. До обеда он доделывал свой макет и прислушивался к каждому шороху. Отец вернулся ближе к трём. Он вновь пришёл в комнату к Энтони и закрыл за собой дверь. — Подойти сюда, Энтони, — ласково сказал Говард и сел на кровать. Энтони медленно подошёл к отцу. — Знаешь, мы с твоей мамой не очень хорошо ладим последний месяц, никто уже не делает твоего отца счастливым. Кроме тебя, конечно же. Ты хочешь чтобы папа был счастливым? Энтони осторожно кивнул. — Тогда делай то, что скажет папочка и в этом случае папочка больше не будет тебя бить. Договорились? — Говард положил ладонь на плечо сына, и ничего не подозревающий Энтони с улыбкой на лице кивнул. И он опять ошибся. Говард расстегнул ширинку своих брюк и перед Энтони показался массивный член отца. — Оближи его, — тихо сказал Говард. Энтони помотал головой и отступил на один шаг. — Энтони! — рявкнул Говард. Энтони побежал к двери, но отец успел схватить его и уже насильно открыл ему рот. Энтони почувствовал солоноватый вкус и попытался выпустить член отца изо рта. Говард схватил Энтони за голову и насадил ртом на свой член, что упёрся в детскую глотку и вызвал рвотный рефлекс, который Энтони с трудом подавил. Энтони попытался стиснуть зубы, от чего отец зашипел и ударил того по щеке. — Не делай так, Энтони. Ты знаешь, что ни к чему хорошему это не приведёт. Либо ты делаешь всё сам, либо я заставляю тебя это делать, — Говард смотрел в глаза, наполненные страхом, болью и непониманием происходящего. Энтони слабо кивнул, прошёлся языком по головке члена и начал осторожно посасывать его. — Проведи языком по уздечке и втяни головку, — скомандовал Говард. Энтони аккуратно провёл языком по уздечке, сомкнул губы вокруг головки и втянул её. Говард запрокинул голову, прохрипел и белая жидкость выплеснулась в рот Энтони, протекая в глотку. Энтони закашлял, проглотил всё содержимое и почувствовал, как по его щекам покатились слёзы. Говард приподнял лицо сына держась за подбородок и поцеловал в лоб. — Никто не должен знать этого, Энтони. Такова воля Божья, — Говард тепло улыбнулся, будто ничего не произошло, и вышел из комнаты. Энтони закрыл дверь, зарылся под одеялом и заплакал вновь.