***
— Ты уверен, что хочешь поехать туда один? — Фелл обеспокоено смотрел в глаза Энтони, стараясь не замечать трясущиеся от нервов руки Энтони, пока тот пытался справиться со шнурками на своих черных туфлях. — Уверен, с этим я должен справиться сам, — ответил Кроули после недолгих размышлений. Наконец, зашнуровав обувь, он встал и посмотрел на себя в зеркало. Чёрная рубашка, заправленная под ремень таких же чёрных брюк. Энтони вспомнил, как бережно Фелл гладил его вещи, пока на них не осталось ни единой полоски. А ведь он так и не поблагодарил Азирафаэля. Энтони подошёл к мужчине и крепко обнял его. — Спасибо. И в этот момент Азирафаэль словно задохнулся. — Рубашка ведь помнётся, — только и смог ответить Фелл, уже успев поудобнее устроить голову на плече Кроули. Он расслабленно выдохнул и запустил пальцы в рыжие волосы. — К чёрту рубашку, — Энтони медленно выпустил мужчину из объятий и нежно поцеловал. Простое, едва ощутимое прикосновение губами, и оба получили лёгкую дрожь по всему телу, будто от электрического разряда. — Будь осторожен, мой дорогой, — Фелл пригладил сбившиеся волосы на затылке Энтони и проводил до ожидавшего такси.***
После смерти Говарда, Маргарет переехала в ту же деревню, где когда-то жили бабушка и дедушка Энтони. Ей хотелось пожить вдалеке от городской суеты, подальше от соседей, которые постоянно смотрели на неё сочувствующими глазами. В этой деревне было не так много людей, в основном такие же старики, как и она, но никто не знал её печальной истории, а потому она могла, наконец, начать жизнь с чистого листа, пусть и немного с опозданием. Она продолжала ходить в небольшую церковь по воскресеньям, где собирались почти все жители деревни, и просила прощения перед Господом. Когда знаешь, что умираешь, но не знаешь, когда это случится — всё, о чём можешь просить Господа, так это дать ещё немного времени, чтобы последний раз увидеться с сыном, но год за годом её вера потихоньку сходила на нет, а затем она стала молиться от отчаяния, виня во всём себя. В последние месяцы её здоровье начало ухудшаться, а врачи давали неутешительные прогнозы. Идея написать письмо пришла сама по себе, но дело это оказалось для неё тяжёлым, как в физическом, так и в моральном плане. Она попросила Вельзевул передать письмо Энтони любыми способами, лишь бы он прочёл его, и каждый вечер, глотая таблетки, просила себя проснуться на следующий день. Энтони приехал в любимую, но давно забытую им деревню. Вчера, во время разговора с Вельзевул, они договорились встретиться возле церкви и пройтись пешком. Здесь почти ничего не изменилось, разве что поменялся асфальт — положили новый. Энтони расплатился с таксистом и вышел из машины. На всякий случай он взял с собой костыли, на случай если устанет или почувствует недомогание. Вельзевул стояла на каменной дорожке перед церковью, её лицо не выражало никаких эмоций, но Энтони сразу понял, что дело обстоит хреново. Он кивнул ей в знак приветствия, и они пошли в сторону дома. — Как твои дела, — Вельзевул оглядела брата с головы до ног, ненадолго задержавшись взглядом на костылях, которые Энтони нёс в руках. — Лучше не бывает, — съязвил Энтони и тут же осёкся, словно его совесть, пропадавшая непонятно где все эти годы, вдруг неожиданно вернулась и защемила болью в груди. Они немного помолчали, думая каждый о своём. Энтони, наконец, решил спросить. — Значит, он и с тобой это делал? Вельзевул вздрогнула, в голове вихрем пронеслись ужасные воспоминания, дыхание сбилось и сердце забилось в бешеном ритме. Она сглотнула и неуверенно кивнула головой. — Знаешь, а мне ведь всего лишь нужна была поддержка. Плевать, если бы это не прекратилось, мне просто нужно было знать, что я не один. А ты была тогда моим лучшим другом, пока не отвернулась от меня так же, как и мать, — слово за словом, в Энтони поднимались, сохранившиеся по сей день обида и ярость. Он сжал костыли, до боли в руках, и последние слова он чуть ли не выплёвывал, стараясь, всё же, держать себя в руках. Вельзевул ничего не ответила. Так они и дошли до дома в полном молчании. Дом Маргарет был одноэтажным, что значительно облегчало ей и без того трудное передвижение по дому, пока она окончательно не слегла. Энтони поколебался перед порогом, прогнал в голове несколько возможных диалогов для храбрости и вошёл внутрь, оставляя костыли в прихожей. Он хорошо держался, но чувствовал, что ему необходимо сесть. — Туда, — Вельзевул указала в гостиную, где теперь была спальня Маргарет, а сама отправилась на кухню. Пожилая женщина лежала на одноместной, но широкой кровати у стены. Она еле дышала, глаза потеряли всякий блеск, сделались тусклыми и невзрачными. Полностью седые волосы сбились в непонятный пучок, сама она сильно похудела. Из руки торчала капельница, а рядом, на тумбочке, стоял стакан с водой. Увидев Энтони, её взгляд принял некую живность. — Привет, — сказал Энтони, подходя ближе. В этот момент он был рад, что всё же надел свои солнцезащитные очки — не было видно наполнившихся слезами глаза. — Энтони, — женщина пошевелила пальцами. Энтони присел на край кровати и осторожно взял её за руку. — Ты пришёл, ты прочитал письмо. — Да…- Энтони выдавил улыбку. — Тебе не стоит много говорить, побереги силы. Маргарет глубоко вдохнула и сжала руку Энтони, насколько позволяли ей силы. — Прости меня, сынок, — наконец сказала Маргарет сиплым, тихим голосом. — Я знаю, что ты сильно страдал тогда, когда твой отец…- она на мгновенье замолкла. — И когда мы не приняли тебя, после чего ты ушёл из дома. Это моя вина. В груди Энтони всё сжалось, в горле словно образовался комок. Он отвернулся, снял очки и вытер слёзы рукавом рубашки. С улицы послышались знакомые голоса. — Кто там? — спросила Маргарет, но Энтони уже встал с места и собрался выйти, как в гостиной появились Азирафаэль и Гавриил. Последнего, явно, не ожидала и Вельзевул. Энтони удивлённо посмотрел на Фелла, затем на сестру. Он вышел из гостиной и скрылся за стеной. — Это я позвала Азирафаэля. Ты должен их познакомить, — тихо сказала Вельзевул. — А этого, — она кивнула на Гавриила, — я не звала, но они приехали вместе, поэтому, предполагаю, мне стоит «поблагодарить» твоего Фелла. Кроули не нашёл что ответить. Он кивнул Азирафаэлю и, крепко взяв его за руку, привёл к Маргарет. — Мама, — Энтони позвал Маргарет, которая уже разглядывала Фелла. — Это Азирафаэль, он… — Вы вместе? — спросила Маргарет. — Да, — ответил Энтони. — Приятно с вами познакомиться, — Азирафаэль подошёл к женщине, опустился на колени перед кроватью и взял её за руку. Маргарет улыбнулась, высвободила руку и погладила Фелла по щеке. — Моя дочь многое о вас рассказывала, — Маргарет уронила руку на кровать и немного помолчала, смотря в глаза Феллу. — Спасибо. Азирафаэль понял её без объяснений. — Пожалуйста, — ответил он. Энтони сел в кресло, массируя уставшие от долгой ходьбы ноги. Фелл начал рассказывать Маргарет об их с Энтони рождестве, а когда та спросила об их отношениях, Азирафаэль рассказал всё без утайки. Вся эта ситуация казалась Энтони обыденной, словно никто никогда и не был в ссоре, словно не было никакого насилия в детстве, будто они приезжают сюда каждые выходные и проводят его вот так, как сейчас. Вельзевул в это время сидела за столом на кухне с Гавриилом. — Значит, ты решил уехать? — уточнила она. — Взял билет на следующую субботу. В Германии меня ждёт новая работа, платят больше чем здесь, - ответил Гавриил, отпивая воду из бокала. — И это вся причина твоего переезда? Деньги? — горько усмехнулась Вельзевул. В груди что-то сжалось, словно слова Гавриила причиняли ей боль. Она тут же отбросила эту мысль. — А этой причины недостаточно? — Гавриил поднял на неё глаза, и в них отразилась вся печаль и сожаление за все эти годы. Вельзевул отвернулась к окну. — Не для тебя, — ответила она. — Что случилось тогда, на вечеринке? Гавриил облизнул губы и расстегнул верхнюю пуговицу своей белой рубашки. — Что ты хочешь знать? — Всё. В воздухе повисло неловкое молчание, Гавриил обдумывал слова Вельзевул, попутно обдумывая свой ответ. — Ничего, я пришёл в свою комнату, заблевал весь унитаз. Потом решил ненадолго прилечь. Пришла она, стянула с меня штаны, а дальше ты и так всё знаешь. Я был слишком пьян, чтобы попытаться оттолкнуть или сообразить, что вообще происходит, — Гавриил пожал плечами. Вельзевул удовлетворённо кивнула, словно это всё, что ей нужно было услышать. Она прикрыла глаза и помассировала пульсирующие виски. — Если я скажу, чтобы ты остался, ты останешься? — неожиданно спросила Вельзевул. Гавриил словно замер, на мгновение забыл, как дышать. Он посмотрел на Вельзевул, набрал полную грудь воздуха и решительно ответил: — Да. — Тогда, оставайся, — Вельзевул улыбнулась, медленно протянула руку к руке Гавриила и коснулась его пальцами. Он взял её за руку и погладил большим пальцем женскую руку. — Нам есть что обсудить? — спросил Гавриил. Вельзевул кивнула — Много чего. Думаю, нам нужно вернуться в гостиную, — она встала из-за стола и направилась в гостиную, присоединяясь к остальным. Гавриил поздоровался с собравшимися, поцеловал Маргарет в щеку и сел в кресло возле Энтони.***
На улице вовсю шёл дождь, людей на улицах практически не было. Четыре человека стояли кругом перед гробом, прощаясь в последний раз перед тем, как тело обратится в пепел. Вельзевул держала в руках коробку с прахом отца. Перед смертью Маргарет попросила развеять её прах вместе с прахом Говарда, только никто не учёл, что в этот день может пойти дождь, поэтому все согласились сделать это чуть позже, когда погода будет солнечной. Энтони вышел из здания морга, потирая замёрзшие руки в попытках согреть их. Азирафаэль попрощался с Вельзевул и Гавриилом, выразил свои соболезнования и догнал Энтони на улице. Фелл взял руки Энтони в свои, согревая своим теплом. Они стояли вдвоём под козырьком в ожидании такси. — И что дальше? — спросил Энтони. На прошлой неделе он подал документы на работу на должность лектора в военную академию, прилагая туда рекомендательные письма от бывших коллег и Азирафаэля. Ответ пришёл через пару дней, предлагая Кроули шесть часов лекций в неделю у старших курсов, с довольно хорошей почасовой ставкой. Тот сразу же согласился, получая наставления от Азирафаэля о том, как проводить хорошие лекции, не давать заскучать студентам и реагировать на их ошибки. К счастью Энтони, советы действительно помогли, плюс ко всему, его характер тоже сыграл немаловажную роль. У него сложились дружеские отношения со студентами, с которыми он часто вместе обедал и обсуждал других лекторов. — А чего бы тебе хотелось? — спросил Азирафаэль. В его взгляде, которым он каждый раз смотрел на Энтони, читались любовь и нежность. Он был рад, когда Энтони всё же поговорил с Вельзевул и выяснил с ней отношения. Теперь он больше не пытался сбежать каждый раз, когда случайно сталкивался с ней в больнице, где работал Гавриил или на улице. Фелл и не сказал бы, что их отношения стали тёплыми. Они всё также коротко здоровались, перекидывались парочкой слов о том, как у них дела и также молча расходились. Но Энтони выглядел вполне довольным сложившейся ситуацией, а Азирафаэль просто молча радовался за любимого человека. — Как на счёт обеда? — с лёгкой улыбкой спросил Энтони. Как раз подъехало их такси, останавливаясь на дороге в десяти шагах от них. — Предложение принято, — Азирафаэль поправил чёрный галстук, дал Энтони взять себя за руку, и отправился за ним в машину, ощущая себя, наконец, по-настоящему счастливым.***
Тем же вечером, Азирафаэль и Энтони лежали на кровати, болтая ни о чём. Кроули лежал на животе, повернувшись лицом к Азирафаэлю, чьи руки бесконечно гладили его по волосам, вызывая в теле мужчины приятную дрожь. Внезапно Азирафаэль поднялся и сел перед Энтони, осматривая его спину. — Что-то не так? — поинтересовался Энтони. Фелл молча стянул одеяло с Энтони и начал водить пальцем по россыпи родинок, вычерчивая замысловатые узоры. — Азирафаэль? — Энтони вопросительно посмотрел на мужчину. — Я так и знал, что твоя спина покрыта родинками, — ответил Фелл, загадочно улыбаясь. — Словно атлас звёздного неба. — Неужели? — изогнул бровь Энтони, притягивая к себе Азирафаэля и нежно целуя в губы. — Азирафаэль? — М? — протянул тот. — Я люблю тебя, — выдохнул Энтони прямо в губы мужчины. Азирафаэль не думал, что это случится вот так, спонтанно и неожиданно, словно они говорят это друг другу каждый день. Азирафаэль уткнулся в грудь Энтони, обвивая того руками. — И я люблю тебя, Энтони.