Побег от прошлого

На следующий день я посылаю на все четыре стороны все повседневные заботы и иду в городскую библиотеку. Курсовая работа, за которую я до сих пор не бралась, висит надо мной как дамоклов меч, так что этот выходной день я решаю посвятить копанию в старых книгах и манускриптах, которых в нашей университетской библиотеке почему-то не нашлось. За работой незаметно проходит целых три часа, и дело близится к концу, как вдруг я чувствую, что мой затылок кто-то сверлит взглядом. Стоит только обернуться, как мои губы сами искривляются в какую-то циничную улыбочку. И почему я совсем не удивляюсь, натыкаясь взглядом на знакомую нелепую сутулую фигуру? Шумно выдохнув через нос, поворачиваюсь обратно и, демонстративно игнорируя навязчивый взгляд, продолжаю работу, заткнув уши плеером. В кратчайшее время закончив копание в книгах, расставляю все по стеллажам и ухожу. В автобусе читаю то, что написала в библиотеке, и все это кажется таким неимоверным бредом, что мне самой стыдно. Не представляю, как я вообще могла такое написать. Нелепо построенные фразы, какие-то детские выводы, причем написано все это таким кошмарным почерком, словно я писала в состоянии тяжелого алкогольного или наркотического опьянения. Мысленно поздравив себя с тем, что дома придется сидеть и переводить эту абракадабру на нормальный английский язык, убираю тетрадь в сумку и закрываю глаза. Я еду до конечной, так что свою остановку точно не пропущу. И мне снится, что я бегу по бескрайнему зеленому полю, полному самых разных цветов, и солнце нещадно печет мои плечи, и всюду летают бабочки, и поют птицы, и трещат на все лады сверчки и кузнечики. И вокруг ни души, словно я одна на целом свете. И бегу навстречу солнцу, и меня переполняет какая-то странная бурная, неестественная радость, и я смеюсь, смеюсь, смеюсь. И самое главное, я знаю, что я сейчас сплю и вижу сон, и это веселит меня еще больше. - Девушка, конечная, - слышу я сквозь сон голос кондуктора и нехотя открываю глаза. Широко зевнув и потянувшись до хруста, встаю с удобного и мягкого сиденья и выхожу на улицу. Погода ясная, на небе ни облачка. Ни дуновения ветерка, но при этом довольно холодно, так что поплотнее замотав вокруг шеи пуховый шарф, чуть ли не бегом двигаюсь в сторону дома. На пороге не могу удержаться от соблазна вновь оглянуться и опять встречаюсь глазами с Элем, который, как ни в чем ни бывало, стоит чуть поодаль на другой стороне дороги, прислонившись плечом к толстому вязу. Понятия не имею, каким образом он успел добраться досюда быстрее меня, ведь, когда я уходила, он был еще поглощен работой, а автобус идет напрямую. Не желая тратить время на раздумья, решительно поворачиваюсь к нему спиной и захожу в дом, закрывая дверь на все замки, даже на цепочку. В течение следующих нескольких дней мы то и дело сталкиваемся в самых разных местах по всему городу. Где бы я ни была: ходила бы с Мисой по модным бутикам, или в продуктовый магазин, или в библиотеку, или же просто прогуляться по городу – его взгляд, острый, как стрела, без конца сверлил мой многострадальный затылок. Моему терпению можно только позавидовать, однако, и у него есть предел. Его остатки исчезают на автобусной остановке, когда я стою и жду автобус, а мой преследователь, итак все это время не слишком-то скрывавший своего присутствия, подходит почти вплотную и отчаянно делает вид, что меня тут вообще нет. - Что?! – поворачиваюсь к нему я, вставая в позу «руки в боки» и метая из глаз молнии. - Что «что»? – невозмутимо спрашивает он, так тараща глаза, словно только что меня заметил. - Долго ты еще собираешься за мной следить? – я не рассусоливаю, а сразу беру быка за рога. – Чего тебе от меня надо?! - И ты опять меня с кем-то путаешь, - все так же невозмутимо замечает Эль с таким честным лицом, что я начинаю чувствовать себя полной дурой. - Слушай, хватит, а?! – я начинаю сердиться. – Если тебе что-то надо, то скажи прямо! Я не идиотка! - Если учесть, что ты стоишь и орешь посреди улицы, то выглядишь ты прямо противоположно тому, что говоришь, - произносит он. – Так что для начала лучше успокойся и приглохни малость. Его слова действуют на меня словно ведро ледяной воды на голову. По крайней мере, я прекращаю наезды и просто смотрю на него исподлобья. - И все-таки, что тебе от меня надо? – уже более спокойно спрашиваю я. - Если у тебя мания преследования и мания величия по совместительству, и ты считаешь, что кроме как следить за тобой, мне больше совсем нечем заняться, то ничем не могу тебе помочь, - упрямо гнет он свою линию. - Ну конечно, - ядовито продолжаю я. – Ты у нас кругом ни при чем. И Лайта на матч пригласил кто-то другой, и в «Золотые листья» на Рождество приходил кто-то другой, и за мной следил кто-то другой. Тебе самому-то не смешно? - С чего ты вообще все это взяла? – его взгляд красноречиво говорит, что он серьезно подумывает окончательно поставить жирный крест на моих умственных способностях. - О, я не знаю! Наверное, потому что я тебя видела, - надеюсь, мой взгляд не менее красноречивый. – Ни за что не поверю, что во всем Гарварде есть еще кто-то, кто выглядел бы как ты и вел себя также. - Значит, это твои проблемы, - подводит итог он. Собеседником он оказался просто невыносимым. В любой другой день я бы давно прекратила этот бессмысленный разговор и послала его куда подальше, но сегодня явно не тот день. Мне нужны ответы, но добиться от него хоть сколько-нибудь внятных объяснений представляется маловероятным. - Ладно, забили, - отмахиваюсь я. – А откуда ты узнал мое имя? Все его ответы похожи один на другой, как две капли воды. - А с чего ты взяла, что я его вообще знаю? Я уже готова зарычать от раздражения, но все же держу себя в руках. Что ни говори, а его совет насчет «успокоиться» чудо как хорош. Задать следующий вопрос, на который я, скорее всего, получу точно такой же ответ, я не успеваю, потому что в этот момент приезжает автобус. Он набит битком, яблоку негде упасть, но мы все равно залазим – все же двадцать минут на морозе не шутки. Так что, хорошенько упихав других пассажиров дальше в салон, мы с трудом выкраиваем место у двери. Автобус трогается. - Ну просто чудно, - кое-как выдавливаю я, когда какая-то полная дама, пытаясь устоять на ногах, всем своим весом придавливает нас обоих к двери. Практически всю дорогу мы молчим, что, впрочем, неудивительно – разговаривать, будучи расплющенными, словно лепешки, по двери было бы довольно затруднительно. Наконец, когда до конечной остается всего две остановки, основная масса пассажиров выходит, и я вздыхаю с облегчением, садясь на освободившееся место. - И все равно я не понимаю, чего ты ко мне прицепилась, мисси, - говорит Эль, когда мы идем по улице. - Я тебе уже задала тот же самый вопрос, если ты не помнишь, - ядовито замечаю я. – И я не понимаю, зачем ты ломаешь комедию. - Я не ломаю комедию, я говорю правду, - уже в который раз повторяет он, и я только машу рукой. - Ну, значит, у тебя есть брат-близнец, - хмыкаю я. Он, кажется, в кои-то веки переменяется в лице, но потом как-то криво улыбается в ответ, и у меня от этой его улыбки мурашки по спине бегут. Я даже и заметить не успеваю, как мы доходим до моего дома. - Ладно, мисси, до дома я тебя проводил, а теперь будь так любезна, отстань от меня, - заявляет Эль, когда я замираю на пороге. - Как трогательно, убиться можно, - цинично говорю я, оборачиваясь. – И хватит называть меня «мисси»! У меня есть имя! - Правда? – он удивленно наклоняет голову набок, словно увидел что-то диковинное. – Вот уж никогда бы не подумал, мисси. Хотя я ясно понимаю, что он надо мной откровенно смеется, я никак не могу прекратить сердиться. «Нет, не правда», - про себя ворчу я, но не говорю этого вслух. - Кристен! – почти что ору я ему в лицо. – Меня зовут Кристен! Запоминай по слогам: Крис-тен! Очень простое имя. Надеюсь, твоих мозгов хватит хотя бы на то, чтобы его запомнить! - Ты опять вопишь посреди улицы, - как бы между прочим замечает он с неприкрытой издевкой в голосе. Если бы я умела испепелять взглядом, от него бы давно уже осталась горстка пепла, но, увы, приходится довольствоваться тем, что есть. Вздохнув поглубже и уговаривая себя: «Релакс, релакс…», я натягиваю на лицо приветливую улыбочку. «Хорошо-хорошо, оставлю я в покое твою драгоценную персону, больно ты мне нужен, а теперь будь так добр, вали отсюда, а?» - вот что примерно я хочу сказать этой улыбкой и уже даже открываю рот, чтобы озвучить эту мысль, когда с губ внезапно срывается: - Может, чаю? Я так и замираю, пораженная таким капитальным расхождением между планом и фактом. Кажется, он ошарашен этим вопросом ничуть не меньше, чем я сама. - Очень мило с твоей стороны, Кристен, предложить мне выпить с тобой чаю. - Неужели? – усмехаюсь я, поздравляя себя с небольшой победой – в кои-то веки я пробила в его невозмутимости хоть какую-то брешь. Но, как оказалось, радовалась я рано, потому что, стоило зайти в дом, как началось… - А у тебя есть торт? - Нет. - А пирожные? - Нет. - А мороженое? - Нет. - Ну хоть печенье? - Ага, галеты соленые, - злорадно отвечаю я. - А что у тебя вообще есть? - Картофельное пюре и курица – как раз то, что надо после долгого рабочего дня. И то, как искривляется его лицо после этих слов, без сомнения, самое лучшее событие за весь день. Так что я накладываю себе полную тарелку вышеуказанного пюре, а ему приходится довольствоваться лишь чаем. Впрочем, кажется, он не унывает, берет сахарницу и, как обычно с ногами забравшись на диван, начинает ложку за ложкой сыпать сахар в кружку. Не сказать, что я этому удивлена – видела же шестнадцать порций сахара в «Золотых листьях» - но все равно присвистываю, глядя за вязкую массу в его кружке. Ей богу, проще было бы налить чай в сахарницу. Тут приходит Том и бесцеремонно, словно так и должно быть, укладывается на диван, придавливаясь к Элю, будто до этого тот бывал тут сто раз. И это странно – мой кот обычно не любит чужих, а тут раз и улегся, да еще и замурлыкал, а это уже вообще чудеса. Сам Эль, кажется, совсем не против такой компании, и то ли задумчиво, то ли заинтересованно погладив Тома по спине, улыбается и возвращается к кружке с чаем. Засмотревшись на эту идиллию, я сама не замечаю, как сажусь на пульт, лежащий на диване. Понимаю, когда телевизор вдруг включается. Там идут новости, и уже в который раз освещаются мрачные события Гарвардского Университета – переливают из пустого в порожнее, и это уже начинает надоедать. А уж когда на экране появляется Ума Вейнс, упорно отворачивающаяся от камер и прячущая свое лицо, так мне и вовсе хочется надавать по голове корреспонденту. - Да, нелегко ей сейчас, - внезапно подает голос Эль, также неотрывно смотрящий в экран телевизора, хотя никакого сочувствия в его голосе не звучит – простая констатация факта. - Ты ее что, знаешь? – поворачиваюсь к нему я. Он только пожимает плечами. - В некотором роде. Эни Брайден была моей соседкой по парте, соответственно, Ума постоянно толклась где-то рядом. Так что не знаю, можно ли это назвать знакомством. Я чуть курицей не давлюсь от неожиданности. - Ты знал первую жертву?! - Вторую тоже, - недоуменно пожимает плечами он, совершенно не понимая, с чего это вдруг я так оживилась. – А тебе-то что? – И тут его взгляд становится скептическим. – Проводишь частное расследование что ли? - Не смеши меня, - качаю головой я. – Из меня такой же детектив, как из тебя балерина, думаю, ты и сам прекрасно должен это понимать. Хотя один из моих друзей считает, что занимается именно этим. - Сейчас угадаю, такой блондинистый и тощий как жердь, который весь Университет на уши поставил? - Ага, он самый, - усмехаюсь я такому описанию Мелло. – Можешь не сомневаться, он и до тебя доберется, чтобы взять у тебя интервью. - Если его манера взятия интервью такая же, как и у тебя, можешь заранее поделиться с ним ценным опытом по этому поводу, - спокойно советует Эль, опять поворачиваясь к телевизору, где начали показывать прогноз погоды. - Да куда уж мне до Мелло, - злорадно ухмыляюсь я, а потом не выдерживаю и смеюсь, потому что у меня перед глазами так и встает картина этого допроса: Мелло в одежде средневекового инквизитора ходит кругами вокруг стула, к которому привязан Лолайт, и торжественным тоном задает ему вопросы, угрожая в случае молчания напоить его жутким кофе Саю. Так как на дворе февраль месяц, стемнело очень быстро, и в шесть часов вечера было уже совсем темно. Выпуск новостей подходит к концу, еще утром полная сахарница сейчас лукаво улыбается мне голым дном, да и тягучий шоколадный сироп, бутылка которого осталась со дня рождения Мэтта и все это время хранившаяся у меня в холодильнике, перекочевал в желудок моего гостя. - Ладно, мне пора идти, - наконец, объявляет Эль, выключая телевизор и поднимаясь с дивана. – Спасибо за чай. Только в следующий раз купи пирожных. – Бросает он через плечо, направляясь в коридор. Я только фыркаю от такой наглости, но от комментариев воздерживаюсь. Ясно же, что ему на все замечания плевать с высокой колокольни, так чего в таком случае время тратить. - А тебе далеко идти? – Не то, чтобы мне действительно это интересно, просто молчание кажется каким-то слишком тягостным. - Два квартала пешком, - отвечает он, натягивая куртку. - Тоже снимаешь дом? - Нет, это дом моего двоюродного деда. Я хочу спросить, живет ли он с дедом или же дом просто перешел к нему по наследству; откуда он сам родом и где живут его родители; где научился играть в теннис и еще много чего, но в один момент вдруг передумываю и так ничего и не спрашиваю. Вместо этого только улыбаюсь на прощание. Стоит только открыть входную дверь, как мы буквально лоб в лоб сталкиваемся с Саю, Мисой и Лайтом, который как раз занес руку, сжатую в кулак, чтобы постучаться. На несколько секунд повисает молчание, в течение которого все мы стоим и обмениваемся вопросительными и весьма красноречивыми взглядами. - Э-э-э, ладно, меня нет, - наконец, берет себя в руки Эль и, протолкнувшись между ребятами, проходит по дорожке и направляется обратно в сторону автобусной остановки. Я упорно продолжаю хранить молчание и вообще нахожусь чуть ли не в ступоре, когда до меня доносится тактичное покашливание Саю. - Кхе-кхе, - так неповторимо ядовито и в то же время мягко покашливать умеет только она. – Что мы пропустили? - Ничего, - пожалуй, слишком быстро отвечаю я. – Мы просто разговаривали. – Я прекрасно знаю, как по-детски звучит это глупое оправдание, но самое смешное, что оно было абсолютной правдой. - Так-так, - прищуривается Миса, по-хозяйски проходя в дом и оценивая обстановку в гостиной. – Чаек вместе попивали, я погляжу. Ты меня поражаешь, Кристен, - замечает она, лукаво улыбаясь. – Ни за что бы не подумала, что тебя привлекают парни вроде него. - Иди к черту! – выпучиваю глаза я, вызывая смех у Саю, которая стоит у меня за спиной и цокает языком. – Мы вообще о делах говорили! - Амурных? – продолжает усмехаться Миса, начисто игнорируя мой убийственный взгляд. Зная, что на эту тему она может говорить долго и со вкусом, ей только дай волю, а Саю будет рада ей поддакивать, я отворачиваюсь от них обеих и обращаю свой взор к Лайту, который слушает весь бред, что мы тут несли, смотря на нас, как на умственно отсталых, но все еще любимых детей. - Мы говорили об убийствах, - говорю я. – Он, оказывается, знал обеих жертв. Эни так вообще сидела с ним за одной партой. - У-у-у, как у вас все запущено, - разочарованно и сочувствующе протягивает Миса, - раз уж вы даже на свидании говорите об убийствах. - Ой, только не начинайте снова о Гарвардском палаче, а? – умоляюще складывает руки на груди Саю, ненавидевшая, когда мы начинали обсуждать эту тему. - Гарвардский палач? – недоуменно переспрашиваю я, впервые услышав, чтобы убийцу назвали так нелепо. - Газетчики постарались, - наконец, подает голос Лайт, закрывая входную дверь и проходя вместе с нами на кухню. - Ну и бред, - категорично оцениваю я это прозвище. - Такаде тоже не понравилось, - замечает Саю, усаживаясь за стол. - Зато Мелло явно в восторге, - усмехаюсь я. После чего быстро приношу из гостиной грязную посуду, оставшуюся после трогательного чаепития, и ополаскиваю ее. Я была почти уверена, что остатки сахара из кружки Эля придется выгребать ложкой, однако, там нет ни крупинки, и я отказываюсь понимать, каким образом он растворился, когда его общий объем был больше объема чашки. - Так чего вы хотели? – смотрю я на пришедшую ко мне троицу, когда мы рассаживаемся за столом. – Только не говорите, что просто в гости. - Ну, вообще-то, это одна из причин, - пожимает плечами Саю. – Но на самом деле, в общежитии находиться просто невозможно, так что мы решили смыться. Бардак в общежитии был в связи со стремительно надвигающимся конкурсом красоты, который, несмотря на все трагические события, отменять никто не собирался. Так что стараниями неутомимой Такады и помогающих ей Ниа и Мэтта там царила такая суматоха, что многие попросту не выдерживали и при первом же случае старались покидать это помещение, лишь бы не слышать критических замечаний о том, что «картина висит криво» или «расстояние между крючками на гардине разное, и это никуда не годится». - И решили зайти к тебе, - продолжает мысль Саю Миса. – По крайней мере, у тебя тут тихо и спокойно. Кто ж знал, что у тебя гости… - Ну хватит, - устало прошу я. - Как вы с ним вообще встретились? – интересуется Лайт, так до сих пор и не взявший реванш по причине нехватки времени. - Господи, да просто столкнулись на остановке, а потом ехали в одном автобусе, вот и все, - всплескиваю руками я. О том, что тот за мной следил на протяжении всей недели, я предпочитаю умолчать – еще не хватало, чтобы ребята переживали по поводу моих проблем. - А потом ты просто позвала его попить чайку? – ехидно щурится Миса, и ее улыбка ясно дает понять, что на уме у нее есть еще парочка идей на эту тему, но, ввиду их непристойности, она их озвучивать не будет. - Представьте себе, да, а что в этом плохого? – хмурюсь я, чувствуя себя так, словно меня незаслуженно обвиняют, по меньшей мере, в преступлениях против человечества. - Ничего-ничего, - хихикая, отвечает Саю, и я, махнув на их обеих рукой, вновь поворачиваюсь к Лайту, который кажется мне самым вменяемым человеком в этом помещении. - Если бы не этот дурацкий комендантский час и обязанность возвращаться на ночь в общежитие, я бы с удовольствием предоставила вам свободные комнаты, - замечаю я. – Но раз уж правила есть, то не обессудьте… - Да мы и не собирались просить у тебя ночлега, - качает головой Лайт. – Просто захотелось посидеть в тишине. - Вообще мы с Мисой хотели пойти в кино, - доверительно говорит мне Саю на ухо, но довольно громко, чтобы брат ее услышал. – Но наш Мистер Совершенство заупрямился и наотрез отказался. - А почему? – удивленно смотрю я на Лайта. – Давайте сейчас сходим все вместе? Тот только глаза закатывает. - Вообще-то я говорил про тишину и покой, - замечает он, - а кинотеатр никак не соответствует ни тому, ни другому. К тому же, сейчас не показывают ничего интересного, одна скука. На что идти-то? - Да хоть на «Пиратов Карибского моря», - сразу же предлагает Саю, видать, до сих пор находящаяся под впечатлением от третьей части этой серии, на которую мы ходили недавно. - Мы их уже смотрели, - возражает Лайт, скорчив недовольную мину. - А я не против посмотреть еще раз, - улыбаюсь я в ответ и смотрю на девочек. – Кто «за»? - Я «за»! – тут же вскрикивает Саю, вскочив с табуретки и подняв руку вверх, словно на уроке, после чего поворачивается к Мисе. – Миса, что скажешь? Взгляд Лайта тоже устремлен на нее, он явно ищет в ее лице поддержки. Ищет, но, увы, не находит. - Я не против, - подмигивает нам она, тоже поднимаясь на ноги. - Большинство, - довольно объявляю я. И мы идем на выход. В протест Лайт складывает руки на груди и остается сидеть на кухне, словно говоря, что никакими волями и неволями мы не заставим его пойти с нами. Мы на это только многообещающе усмехаемся. Несколько секунд все тихо. - Пустите меня! – внезапно нарушает тишину вопль Лайта, которого мы через весь дом тащим практически за руки за ноги. – Пустите! Я сказал, никуда я не пойду! Хохоча во все горло так, что наше сатанинское гоготание даже перекрывает его крики, мы практически вываливаемся на улицу. Миса держит его правую руку, Саю – левую, я – правую ногу, а на левой ноге он прыгает, отчаянно пытаясь сохранить остатки равновесия. - Отстаньте от меня, извращенки! – продолжает вопить Лайт, активно сопротивляясь, насколько это ему позволяет его положение. Случайные прохожие, проходившие мимо дома во время этой комедии, похоже, одномоментно выпадают в осадок от такого зрелища. По крайней мере, об этом красноречиво свидетельствуют их открытые рты и выпученные глаза. Кое-как дотащив бедного Лайта до машины, мы со спокойной душой закидываем его на переднее сиденье, и Миса тут же усаживается за руль, выглядя при этом самой счастливой девушкой на свете. Мы с Саю только и успеваем закрыть за собой задние двери, как она резко дает по газам. Несмотря на заснеженность дороги и ее узость, Миса несется как сумасшедшая; другие машины, казалось, в последнюю секунду успевают уклониться от столкновения, а Миса в открытое окно так и сыплет возмущениями и ругательствами. Но все же, несмотря на показное легкомыслие, мы все прекрасно знаем, что водить машину Миса умеет ничуть не хуже, чем Мэтт, и всегда внимательно следит за дорогой, так что беспокоиться не о чем. За каких-то пять минут мы добираемся до кинотеатра и с удовольствием отмечаем, что успели как раз вовремя. Фильм начинается через пятнадцать минут, так что Саю несется к кассе. Лайт, похоже, окончательно смирился со своей участью и уже не сопротивляется, когда мы с Мисой берем его под руки и ведем в зал. В результате Саю, Миса и Лайт опаздывают к закрытию общежития и получают хороший нагоняй, но мы только машем рукой и решаем, что трагедию из этого делать не стоит.