Цветок Чертополоха

Пожалуй, в своем «алиби» я не учла всего одного — девочка, судя по всему, была еще слишком мала, чтобы писать — почерк был ужасен, и удивленное выражение лица женщины, вошедшей в комнату, не должно было бы меня встревожить, но, увы, я все еще была слишком испугана, и даже такая мелочь как удивление на чужом лице заставило подняться изнутри волну паники, из-за которой я попросту замерла, устремив взгляд на вошедшую. Что же, женщина была достаточно молодой, может, чуть старше меня ранее, с тонкокостным телосложением, но не «вешалкой», а с приятной глазу фигурой, которую подчеркивало простое и элегантное платье. Генетическая схожесть была на лицо — те же платиновые, почти белые волосы, собранные в пучок и пронзительные голубые глаза. Изящная кисть будто примерзла к ручке двери, позволяя свободно увидеть ободок кольца на паучьих пальцах. Где-то внутри меня даже шевельнулась чисто женская зависть к более красивой женщине, но быстро утихла, сметенная другим чувством — волна тепла, идущая из какой-то части моего сознания, категорично заявило — свой, семья. Подобное отношение к незнакомой по сути женщине, заставило меня минимум насторожиться, максимум — возникло желание понять, из какой части сознания это ощущение вышло. Потому что в случае опасности подобные чувства будут мешать и мне будет очень сложно предпринять что-либо. — Доброе утро, милая, — наконец отмерла гостья, максимально дружелюбно улыбнувшись. — Как спалось? Внутренне отвесив себе пинка, я зацепилась за то ощущение тепла, что появилось при виде этой женщины, и, рефлекторно улыбнувшись, ответила: — Мне снилась Поки! Только она была как настоящая, с чешуей и так забавно языком делала… — я высунула кончик языка и пошевелила им. Все слова будто сами вырывались из меня, как пули из пистолета и, пожалуй, с такой же скоростью. Поки, судя по всему, это та плюшевая змейка, экзотичным украшением висящая у меня на шее. Подобная активность меня обеспокоила — если это нормальное поведение девочки, то я, со своим довольно флегматичным характером буду выделяться белой вороной. Похоже, направление было выбрано верно — лицо женщины разгладилось, пусть и остались отголоски некой тревоги, а яркие глаза продолжили пристально наблюдать за мной. У меня появилось весьма неприятное ощущение, что меня раскрыли — актрисой я была просто отвратительной, даже на школьных постановках меня брали максимум на роли деревьев, а во взрослом возрасте я обрела славу правдоруба, имеющего смелость сказать людям то, что действительно думает. — О, просто прекрасно, — с нежной улыбкой откликнулась женщина. — Завтрак почти готов, давай-ка умоемся, переоденемся и спустимся к остальным. Я на эту реплику радостно кивнула, отложив ручку и спрыгнув со стула. Письменные принадлежности я специально не убирала — покажите мне того ребенка, который, увидев что-то интересное, не забудет про недоделанное занятие. Подойдя к женщине, — мне срочно нужно узнать ее имя! — я взялась за протянутую руку и позволила отвести меня в ванную. На самом деле, я беспокоилась — по комнате нельзя было сказать, в каком времени я живу, тут даже возраст хозяйки не угадаешь, настолько комната обезличена, не то что какие-то подробности. Вдруг меня сейчас приведут, фигурально выражаясь, в хлев и обольют едва теплой водой? И что тогда, туалеты в любом углу, антисанитария и ужасный запах, о котором благополучно умалчивают писатели по Средневековью? Ну, это я сгущаю краски — конечно же, когда в мою комнату пожаловала гостья, то по ее платью и прическе можно было сделать вывод, что я как минимум во второй половине двадцатого века, годах в этак девяностых, а значит, что нормальный душ и туалет уже существуют. И я была права — вполне приличная ванная комната встретила нас тишиной и холодной плиткой. Умывание прошло достаточно прилично — просто чистка зубов. Мне, привыкшей сразу после пробуждения лезть под душ, было немного некомфортно, однако выставлять мадам из ванной чтобы нормально вымыться было как минимум неразумно. С удовольствием ополоснув лицом прохладной водой, я вытерлась протянутым полотенцем и на периферии зрения уловила внимательный, будто пронзающий насквозь взгляд женщины. Жуть, теперь я понимаю коллег, готовых едва ли не шарахаться от меня. Где-то внутри я почти смирилась с тем, что меня раскроют — с моим мировоззрением строить из себя малолетнего ребенка просто физически не получилось бы, как бы мне не хотелось этого. Другой вопрос, что со мной сделают, так как тельце-то принадлежит малышке, а надежда на то, что где-то в глубине она еще осталась, а не ушла в мир иной, была даже у меня. Я чувствовала, что в моем сознании есть что-то, а точнее кто-то еще. Откуда-то же взялось то странное чувство привязанности. Которое я благополучно успела обдумать по пути, пока меня обряжали в штаны и рубашку и переплетали косу. Если чувство появилось — есть источник. Есть источник — его возможно найти. Найти его можно через духовные практики типа «Дворца Памяти» которые я благополучно освоила еще в прошлом мире, и которые не раз меня выручали. Вывод — мне нужно тихое место и достаточно времени для полноценного осмотра. И лучше это сделать до того, как меня поставят перед фактом обнаружения, если поставят, а не прибьют по-тихому. Так сказать, готовимся к наихудшему исходу ситуации, но надеемся на наилучший. Исходя из собственных умозаключений, я решила избежать семейного завтрака и, как только меня вывели к лестнице, сорвалась с места. Улыбаясь во весь рот, я схватила со стола какую-то булочку и крикнув: «Доброе утро!», умоталась за дверь на улицу. Меня проводили три настороженных взглядов и один умиленный, принадлежавший старушке у плиты. Их я уже не видела, как и переглядки с подошедшей к столу мамой девочки. Убежала я достаточно далеко — дом скрылся за холмами, показался подлесок, к которому я и направилась уже шагом, по пути уплетая сдобу. Мне было сложно судить, насколько я оплошала — ребенком я себя не помнила, а мое понимание других людей не выходило за рамки деловых отношений. Моя прямолинейная суть требовала подойти к жильцам того милого домика и прямо заявить, кто я и откуда, но инстинкт самосохранения отказывался это выполнять. По крайней мере, без каких-либо козырей в рукаве. Поэтому я, зайдя под сень деревьев и побродив туда-сюда несколько минут, выбрала милое местечко и села любоваться видом, концентрируясь на дыхании. Постепенно очертания окружающего мира немного поплыли, и я закрыла глаза, концентрируясь на дыхании и стуке сердца, едва ощущавшемся легкими толчками. Постепенно я пришла к состоянию покоя и просто представила себя в единственном месте, где чувствовала бы себя в безопасности. Дом. Точнее, маленькая квартирка-студия, располагающаяся на тихой улочке вдали от большой дороги. Я смотрела в потолок, раскинувшись в гнезде из подушек и пары-тройки одеял. Свет, тонкой полосой проникающий под роллетами, падал на декоративную подвеску над кроватью, — около девяти утра — отражаясь от стеклышек цветными бликами, падающими на стены и легкий тюль, служивший изгородью. Не отрывая взгляд от слегка звенящей на ветру безделушки, я ощущала остальную часть квартиры — прихожая, тонущая во мраке, серый шарф небрежно брошен на полку — не подошел к костюму, у входа небрежно прислонен пакет с книгами, который я несла домой тогда, а на вешалке скосилось пальто, грозясь упасть уже в который раз; маленькая кухонька с десятками баночек с чаем на полках, на поддоннике наверняка опять развалился Рыжий — интересно, забрал ли его кто-нибудь? — От кухни гостиную отделяла спинка дивана, открывая взгляду залитый светом участок-гостиную с книжным шкафом и очень уютным креслом, которое сейчас было занято. Мои догадки и даже надежды оправдались — в кресле сидела закутанная в плед по самую белобрысую макушку девочка, которую я видела в зеркале, и листала коллекционное издание мифов и легенд, за которое я отдала в свое время добрую половину зарплаты. Поверьте, оно того стоило — иллюстрации настолько заворожили малышку, что ее внимания хватало только на то, чтобы удержать тяжеленную книгу в руках. Впрочем, тщетно — я показательно кашлянула, привлекая внимание и книга полетела на пол, жалобно прошелестев страницами. На меня уставились испуганные голубые глаза. — Привет.