Детка никотин

Говорят, мир изменился. Люди перестали бояться смерти и всё больше ненавидели жизнь. Шли дни, которые имели ценность в года. Мама рассказывала мне, что раньше дни не имели ценность, как сейчас, и что люди никогда не жили так плохо. Люди любили путешествовать автостопом, жарить барбекю, устраивать семейные вечера, пить алкоголь, танцевать под музыку. Ещё в детстве, слушая все эти рассказы, я представляла, как за железными стенами строится новый мир, что я вырасту и глотну свежего океанского воздуха. Я правда выросла. Но теперь мой океанский воздух — это бутылка крепкого джина, а совсем не то, что рассказывали мне в детстве. В нашем мире алкоголь — это что-то вроде таблетки от всех невзгод. Просто положение кричало до того, что только напившись до беспамятства нам удавалось отбросить все проблемы на второй план. Каждый из нас всех потерял как минимум одного близкого. Я потеряла троих: отца и двух братьев. Моя мать сошла с ума, когда увидела изуродованные тела родных. Уже месяц она сидит в своей спальне и не выходит. Боюсь даже представить, как она выглядит сейчас. Мой старший брат Хьюстон старается поддерживать её жизнь различными способами, но я глубоко сомневаюсь, что это ей помогает хотя бы на секунду. — Как она? — Ты знаешь, что я отвечу, — сказал брат и закрыл белую деревянную дверь, которая успела уже прилично прогнить снизу. — Мы делаем всё, что в наших силах. Когда она вернётся в обычное состояние, остаётся лишь гадать. — Дерьмо, — я посмотрела на брата слезливыми глазами и развернулась в сторону выхода. — Что ты собираешься делать, Скай? — спросил мой брат на тяжелом выдохе. Ему едва ли хватало сил открывать дверь в комнату мамы. Я ещё удивлена, как он не тронулся умом. Он был моей жизнью. И только ради этого я — ещё я. Скрестив руки на груди, я пыталась четко сформулировать мысли. Но всё тщетно. Моя жизнь катится в пропасть, и хуже того: я сама в этом виновата. Где были мои мысли месяц назад? Почему я не держалась за здравую голову и не подумала о том, какой вред это нанесёт моему окружению? — Я не могу долго закрывать на это глаза, Хьюстон, — ответила томно я, и, развернувшись, начала спускаться по крутой лестнице, смотря брату в глаза до тех пор, пока он не исчез с горизонта. — Ну, как она? — встретила меня подруга. — Ничего не меняется, — спокойно ответила я, — надежды нет, но Хьюстон держится за любую каплю, — остановилась я напротив подруги. — Он либо слишком глуп, чтобы понять, что она сумасшедшая, либо он над чем-то работает. И я не знаю, что из этого хуже. Я вывела подругу из дому, что располагался у самого гарнизона стены, которая держала купол. Он был построен по чертежам одного архитектора и перерабатывал токсичный воздух, чтобы к нам попадал безвредный. Это должно было облегчить нашу жизнь. Но, честно говоря, это не особо помогало. И яд был повсюду, даже у меня в лёгких. — Ты хочешь вмешаться? — подруга перебила мои мысли и заставила вернуться в сухую реальность нашего бытия. Всё, что я сейчас хотела, это исповедать свои грехи, чтобы подольше постоять на коленях в полутьме, припав лицом к решетке и слушая тишину. Ту самую, которой порой так не хватает. — У меня нет выбора, — отвечаю я, глядя вдаль стены, за которой прятался ужас. — Нам придётся ехать в Детройт. — Ты же не собираешься ехать туда одна? — она посмотрела озадаченно на меня. Я отрицательно помотала головой. Я не знала, как мне поступить лучше: отправиться одной или в очередной раз подвергать опасности близкого мне человека? Кайя уже встречалась со смертью. Но после того… я не уверена, что её психика выдержит очередное потрясение. Когда умерла её мать, она всё время плакала, не осушая слёз. Она побрила свою мать наголо, а её волосы упрятала в чёрную стеклянную рамку. В письме к отцу она написала все самые мрачные мысли о жизни и просила похоронить её с матерью в одном гробу. Отец Кайи оказался человеком со стальными нервами. Мне даже представлять не хочется, через что он прошёл. Лишь спустя год Кайя пришла в себя. А голова её отца густо покрылась седыми волосами. Папа Дин постарел. — Но это за полутора тысяч километров отсюда, — возразила подруга, и я заметила в её глазах некий вызов самой себе. — Нам нужно найти смельчака, который согласился бы на это, — она достала пачку сигарет и протянула мне. — Джей, — прищурив глаза, я вспомнила лишь его имя. В этот момент надежда оставалась только на него, он мог бы помочь решить эту проблему без лишних ушей. — Кайя, не отходи далеко, ладно? — подруга шла в сторону гарнизона и собиралась сделать широкий шаг за полосу. — Я всегда буду рядом, Скай, — не оглядываясь, она делает этот чертов шаг и исчезает в глухой темноте. Эта темнота не давала никакого точно определения, какое время суток сейчас на дворе. Большинство из нас уже забыли, как считать часы, минуты. Время для нас остановилось. А вместе со временем и наша жизнь.

***

Я стояла на улице в точно такой же темноте, что была и внутри дома. Мои руки успели прилично высохнуть от нехватки влаги. Что делать дальше я не имела ни малейшего представления. Не ценить время, как оказалось, подобно смерти. А человек стал таким бесполезным существом, что огорчался, когда допивал бутылку джина и был равнодушен к тому, как безвольно проходят дни его жизни. — Тихо сегодня, — услышала я мужской голос позади себя. — Как всегда, — добавила я и сделала глубокую затяжку уже третьей по счёту сигареты. — Продолжаешь травиться этим ядом? — Если ты его употребляешь, ещё неизвестно, жертва ты или нет, — ответив, я обернулась, чтобы встретиться взглядом с янтарно-рыжими глазами. К несчастью я знала, что этот взгляд обманчив, как и обманчив этот голос. — Что ты хочешь, Джастин? — То же, что и обычно, — ответил блондин и достал свою пачку сигарет. Я кинула ехидную улыбку в его сторону и взяла из пачки сигарету, которая была тяжелее всех предыдущих. — Тяжелый день? — Ужасный. Блондин остановился около меня, сложив рука на руку, вдыхая едкий запах дешевого табака. Он был слишком умён, чтобы не понять, что здесь что-то не так. Но и слишком тактичным, чтобы спрашивать о чём-то. — Документы лежат в первом ящике моего стола, — начала я. — Всё как обычно, проблем быть не должно. — Люблю, когда ты выполняешь свою работу вовремя, — он повернул голову ко мне и что-то пристально искал в моих глазах. — Я не буду спрашивать, какие новости, сама расскажешь, когда захочешь. — Я знаю, — тихо ответила я, облизав ядовитые губы от никотина, — но не в этот раз, — и, развернувшись, пошла внутрь дома, чтобы немного освежиться. — Что бы там ни было… сначала подумай, — услышала я в ответ слова, в которых мало видела толка. По-моему, думать своей головой я перестала ещё месяц назад. И всю жизнь буду себя корить за это. — Джастин, — приостановилась я, — если у меня будет к тебе дело, ты мне поможешь? — Последние твои дела не увенчались хорошим результатом, Скай, — он повернулся ко мне. На лице были капельки пота, а грозные брови сводились в одну линию. Я понимала — он недоволен моими мыслями. — Что на этот раз? — Если я смогу достать машину, нужно будет выехать за стену. — Ты сумасшедшая? — он подбежал ко мне, схватил за запястье и сильно сжал. — Куда угодно, но только не за стену и только не ты, — в его глазах читалась разъярённость, суматоха, страх — да что угодно, но только не понимание и желание помочь. Я знаю, как сильно его тревожит то, что мне приходится изредка летать в Детройт, и я знаю, как порой он ненавидит себя за то, что позволяет мне это делать. С Джастином идти по жизни трудней, чем с Эрлом, но с Эрлом жизнь скучнее, чем с Джастином. — Я не хочу и для тебя искать доноров, — прошипел мне на ухо Джастин, чем и заставил вздрогнуть моё тело. — Лучше живи, пока хоть как-то живётся. За все шесть лет я так сильно привязалась к Джастину, что даже когда я с Эрлом, в голове постоянно вертится он. И я не знаю, хорошо это или плохо. Он стал мне роднее брата. И каждый раз, когда его с Эрлом отправляли за стену, я не знала, увижу ли я их ещё раз. — Я сделаю вид, что ничего не слышал, но если об этом узнает Эрл... — он остановился и вдохнул воздух. — Впрочем, сама прекрасно знаешь, что будет. И это были его последние слова. Как бы мне хотелось верить в то, что он поможет, но в этот раз я осталась ни с чем. Он глупый, раз думает, что я остановлюсь. Я — не я, если не попробую предпринять хоть что-то.