Память

      Но как бы то ни было, вскоре от грусти, что вмиг покатила на всех из-за скорого отъезда Альберто прошла, и актеры повеселели. Девушки сидели немного дальше от огня, чтобы одежда не сильно пропиталась запахом тлеющего дерева, и оживленно обсуждали предстоящие коны, где они, разумеется, встретятся и куда бы отправиться в поездку, чтобы пересечься. Доминик загипнотизировано смотрел на пламя, явно находясь где-то совершенно в другом месте. Алкоголь уже либо выветрился, либо и вовсе не подействовал, ибо блондин был жутко поникшим и молчаливым, что за ним наблюдалось редко. Мэтт и Гарри о чем-то спорили, уставившись в телефон последнего, но после того, как их взгляды и носы встретились, они явно почувствовали себя неуютно. Даже слегка отсели друг от друга. Шервуд даже перевел на них быстрый взгляд, удивляясь. Ведь эти двое представляли собой идеальный дуэт. Два придурка, один не затыкается, другой же готов выполнить все, что первый говорит. Обоих иногда невозможно понять (а в голову Даддарио лучше вообще не залезать), но совершенно точно невозможно забыть. Такие друзья готовы поддержать себя в каком бы дерьме ты не был, при этом один будет кривляться, а другой с философским видом заливать почему баклажан фиолетовый и вообще что это за фигня такая. Между парнями явно кто-то пробежал. И это был не щенок, явно.       Мэтт же, явно находясь в таких же думах, как и Гарри, что-то пробурчал под нос, зарычал и, вскочив с насиженного места около тепла костра, ушел куда-то в сторону берега, где плескалась озорная вода, накатывая на берег небольшими волнами и разлетаясь плеском по округе. Гарри покачал головой на такую детскую выходку, кинул быстрый взгляд на девушек и задумчивого Доминика (тот вовремя успел перевести взгляд обратно на пламя) и встал следом за мужчиной. Он тихо садится рядом и вздыхает. Он знает, что Мэтт заговорит сам, ему просто нужно немного времени собраться с мыслями.       Если честно для Шама финал проекта, финал сериала подкрался так же неожиданно, как и для остальных. Он безумно привык к Магнусу, его присутствию в его жизни… к тому, что тот такой сильный, мудрый и свободный. Он пошел на такой шаг, на который Гарри уж точно никогда не осмелится. Магнус прошел многое, но даже так он остался верен не только себе и своим принципам, но и спас свою семью, своих дорогих людей, а что делает Гарри? Гарри хочет навсегда закрыть одну дверь и выкинуть ключ от нее. Желательно в это озеро. И больше никогда не возвращаться к этому. И все это не потому, что он хочет так, а просто так нужно. — Ты помнишь, о чем мы договаривались? — наконец-то раздается голос Мэтта. Воды озера продолжают плескаться, даруя хоть какое-то ощущение реальности. В отличие от всего вокруг. На заднем плане немного пьяная Эмерод что-то кричит в камеру своего телефона, обнимая улыбающуюся Кэт. Гарри вздыхает и кивает. — Ты… правда? — Гарри, так же нельзя! — мужчина вскакивает на ноги и встает перед азиатом. Тот смотрит на него, смотрит на этого двухметрового плюшевого медведя, и не понимает, как они докатились до этого. — Это… это… не этично, — наконец находит нужное слово Мэтт. Гарри фыркает. — Не этично? Серьезно?! — теперь вскакивает Шам. Они говорят громко, но не настолько, чтобы перекричать пьяное пение Кэт и Эмерод. — Не этично было вдалбливать меня в кабинке туалета в перерыве между съемками, а это — жестоко! — Даддарио заторможено моргает. — Жестоко? О чем, ты, Гарри? — мужчина решает сделать шаг к партнеру. — Ты сам согласился, помнишь? — Шам опускает голову и кивает. Мэтту кажется или тот сейчас заплачет? — Мы обещали, что после завершения съемок все кончено. Конец. Точка. Навсегда. Все, что было это… — Мэтт глотает вязкую жижу в горле, — ошибка. Гарри дергается как от пощечины. Дергается так, будто Мэтт только что ударил его кулаком под дых, а потом добил ногами. Прямо здесь, на этом пустом и красивом пляже под шепот волн. — Ну да… ошибкой, — горько усмехается азиат. — Это же была просто игра, хорошая актерская игра. У тебя своя жизнь, у меня своя. И мы никак не можем объединить это. — Ты не понимаешь! — зашипел Даддарио. — Съёмки окончены и теперь что мы скажем, если какой-нибудь Шервуд увидит, что мы целуемся? Что мы репетируем? А если нас заметит кто-нибудь из журналистов? Ты не можешь рисковать всем из-за меня, Гарри. Нам нельзя больше встречаться.       В наступившей тишине слышен плеск воды о камни. Где-то сзади, будто в совершенно другом мире чувствуется какое-то оживление, но никто из двоих не обращает на это внимание. Они смотрят друг друга в глаза, не в силах отвести взгляд. Как… После стольких лет, после стольких разговоров, жарких шепотов на ухо и горячих поцелуев, после всех тех обещаний… Да, Гарри прекрасно помнил про это чертово соглашение, он просыпал с мыслью о нем и засыпал с ней же, но тогда, в конце первого сезона, это казалось все таким далеким, таким нереальным, что и думать не хотелось, но когда они узнали, что третий сезон — последний, мир распался на миллионы осколков. И в каждом из них он видел глаза Мэтта. — Мне жаль, — тихо говорит Мэтт, отворачиваясь. Он сжимает руки в кулаки сильней, чем когда-либо; костяшки пальцев белеют, а короткие ногти точно впиваются в нежную кожу ладоней. Боль в том, что Шам помнит, какие они нежные, какие надежные и горячие. Помнит, к сожалению. — Ты прав, — через некоторое время говорит актер, — как и всегда, — грустная усмешка. — Жаль, что я не умею стирать воспоминания… Это бы помогло. Нам обоим. Мэтт задумчиво смотрит на воду и нервно перебирает песок носком ботинка. Что он может ещё сказать? Что они были бы счастливы в любой вселенной, кроме этой? Что их сериальные герои счастливо живут в изменяемом мире, что они сейчас, наверно, сидят в своей квартире в Аликанте и сидят в объятиях друг друга, обсуждая, как прошел день у каждого, а потом Алек возьмет Магнуса на руки и отнесет в ванную, где они займутся крышесносным сексом?!       Резко песок и несколько камушков за их спинами хрустят и оба испуганно смотрят на белого, как полотно, Доминика. Он крепко сжимает одну руку, а вторую без конца запускает в волосы, будто не может уложить прическу. — Он попал в аварию. — Кто? — Мэтт тут же подлетает к нему. — Альберто, — прошептал Шервуд. — Мне позвонила Тесса, сказала, что его привезли в Общую больницу Торонто. Он там без сознания, понимаете? — Дом, успокойся, — Гарри подходит к парню и успокаивающе продолжает, — мы сейчас же поедем туда. Все вместе. Дороги ведь в три утра свободные. Шервуд растеряно кивает и ведёт ребят к оставленному неподалёку от костра пикапу. У машины уже стоят Эмерод и Кэт, вцепившиеся в руки друг друга. После этого известия они быстро протрезвели и теперь не могли перестать прокручивать в голове самые ужасные варианты. Дом достаёт из кармана ключи и протягивает их брюнетке. — Я не могу вести, — поясняет он. И правда не может. Это заметно по трясущимся рукам, потерянному взгляду и частому дыханию. Он переживает явно как все они вместе взятые. Гарри косится на Мэтта, взглядом спрашивает, что это с ним, но тот лишь качает головой и пожимает плечами. Он и сам не знает, почему друг так остро реагирует. Нет, он тоже боится за Розенде, но по виду Шервуда можно сказать, что тот чуть ли не при смерти.       Доезжают они до круглосуточного госпиталя действительно быстро. Если бы они не были так взволнованы за жизнь друга, то обратили бы внимание на прекрасную и слегка необычную планировку больницы, на стеклянную стену при входе, на большие прямоугольные окна. На втором этаже обнаруживается заплаканная Тесса, которая сразу замечает толпу актеров и бросается к ним, кидаясь Доминику на плечо. Она плачет навзрыд, слезы не дают ей говорить и медленно подкрадывается икота. — Дом… ну… сделай… что-нибудь… — Блондин отстраняется от себя девушку. — Тесса, сделай глубокий вдох. — Та послушно выполняет. Слезы не прекратили литься, но зато дыхание немного восстановилось и теперь она может говорить. — Меня туда даже не пускают, говорят — только близкие родственники. — Доминик обнимает блондинку, и успокаивающе гладит по волосам. Девушка же продолжает плакать и что-то бормотать, но неожиданно из палаты, около которой они стоят, выходит мужчина в медицинском халате. Афроамериканец, лысый, высокий (но Мэтт все равно на него смотрит сверху вниз), в руках он держит небольшую планшетку. Видимо, это история болезни Альберто. — А почему вас так много? — Мы его друзья! — возмущается Доминик. — Лучшие друзья. — И коллеги, — добавляет Макнамара. Доктор недоверчиво смотрит на собравшихся. И не особо удивляется. Работа у него такая, лечить людей и не удивляться ничему в этой жизни. Высокий брюнет смотрит на него, прищурив глаза, а азиат успокаивает брюнетку, что дрожит всем телом. Но все же вздыхает и обращается к блондинке: — Мисс Мосси, конечно, не стоит мне так говорить, но ему относительно повезло. Хоть авария и была страшной, он отделался лишь сотрясением, небольшим переломом и парочкой синяков. — Нам можно увидеть его? — спрашивает Тесса, отрываясь от плеча Дома. Доктор обводит молодых людей взглядом, но в итоге вздыхает, качает головой, но отвечает. — Можно. Только… не слишком его тревожьте. Ему нужен только покой. Ребята переглядываются, но все же заходят все вместе, когда мужчина отходит от дверного проема. Закрывая дверь, он еще раз вздыхает и качает головой.       В палате все замирают. На больничной койке лежит их друг, их товарищ, их коллега. Альберто бледен, голова перевязана, на запястье гипс, а плечи и руки покрыты темно-фиолетовыми синяками. Мониторы пищат под стук его сердца, рядом стоит дефибриллятор. Неужели была остановка сердца? Девушки тихо всхлипывают, но никто не подходит, все стоят в дверях. В итоге, Доминик делает первый шаг и вот он уже у постели, крепко сжимает руку с датчиком на указательном пальце. Сзади слышаться шаги и Дом чувствует, как на плечо ложиться тяжелая рука. Повернув голову, он видит улыбку Мэтта. Девушки уже подошли с другой стороны, Гарри встал прямо напротив больного, вцепившись в перегородку кровати.       Они молча смотрят на друга, не веря в то, что всего несколько часов назад он болтал с ними перед костром на берегу озера, что совсем недавно они отсняли последний эпизод сериала и тот веселился на «свадьбе», что-то рассказывая Эмерод под громкую музыку, что совсем недавно он дразнил Кэт, стащив ее телефон и наделав множество глупых селфи. Совсем недавно они с Домиником пили пиво на крыши студии, болтая ни о чем. Первая подает голос Кэтрин. Она еще шмыгает носом, но уже не плачет, мягко поглаживая руку юноши на койке. — Он сказал, что это всего лишь сотрясение. Это разве хорошо? — тут просыпается Википедия-Даддарио. — Сотрясение это правда, не серьезно. Это больше связано с давлением на череп, но мозг не повреждается. Ушиб намного ужасней. Там уже точно знать нельзя. Видимо, Альберто везунчик. Автомобильные аварии редко кончаются так. — Как так? — хрипит Шервуд. — Без летального исхода, — пожимает плачами Мэтт, на что получает гневный взгляд от Гарри и тут же опускает голову. — Он же очнется? — голос Доминика хрипит и практически не слышен. Никто не знает ответа. Но он и не требуется. Ресницы Альберто начинают трепетать, глазные яблоки под веками бегают из стороны в сторону, а после он хмурится.       Медленно, будто свет ламп бьет ему по глазам и причиняет адскую боль, он открывает глаза и в первую очередь смотрит на потолок, а потом снова закрывает их. Выдыхает. И вновь глубоко вдыхает, а потом охрипшее, ужасно сипло бросает: — Только не говорите, что я в больнице, — он пытается улыбнуться, но видимо мышц еще его не слушаются, поэтому получается немного криво, но ребята все равно широко улыбаются и будто разом выдыхают. Он снова с ними. Альберто вернулся. — Черт, — немного истерично смеется Доминик, — ну и напугал же ты нас, мужик. — Девушки обнимаются, потом обнимают Альберто, тот шипит от боли и резких движений, и они в один голос извиняются. Розенде улыбается и качает головой. — Вы все-таки стали паработаями, — Гарри протягивает больному стакан воды, но после его фразы рука дрожит и несколько капелек падает на постель, но юноша этого не замечает — он с наслаждением пьет воду. — Альберти! — Тесса появляться из-за спин девушек неожиданно. Они тут же бросается на парня, но тот давится водой, выпускает стакан из рук и тот падает прямо на его больничную пижаму, опрокидывая воду на ткань. — Хайди! — кричит он, пытаясь вжаться в спинку кровати. — Что она тут делает?! Я умер и это мой личный ад?! — Розенде цепляется за протянутые руки Доминика, приборы начинают пищать, как сумасшедшие. Даддарио бросает из палаты на поиски доктора. — Альберто… — шепчет Доминик, но тот качает головой и теперь смотрит на него. Смотрит внимательно и как никогда пристально. — Джейс! Я рад тебя видеть. Черт, мужик, не поверишь, как рад, — молодой актер тянется на постели и в конце концов обнимает друга за шею. А потом шепчет на ухо: — Хайди и правда здесь или у меня галлюцинации? — Эм, — Шервуд не знает, что сказать. Соврать? Прогнать ее? — Не волнуйся, — находится Кэт, — она больше не причинит никому вреда. Да? — девушка смотрит на блондинку. Та пребывает в шоке, но приходит в себя и учащенно кивает. — Да-да, конечно! Пару раз расставшись с жизнью, я поменяла свои взгляды на нее, — неловко заканчивает девушка, пока ее парень отцепляется от друга и снова садиться на постель. В дверях появляется Мэтт, точнее его голова. — Ребята? Можно вас? — актеры кивают и идут на выход из палаты. Эмерод напоследок сжимает руку Альберто и шепчет: — Мы скоро. За дверью стоит тот самый лечащий врач Розенде. Он ведет беседу с Даддарио, но стоит всем ребятам выйти, он вздыхает (да что за привычка такая?!), закрывает дверь и отводит их немного в сторону. — Извините, что с ним происходит? — не выдерживает Тесса. Да, она конечно не идеальная девушка, но назвать ее сучкой Хайди — это уже слишком. — Он нас не помнит. Точнее, помнит, но не нас. — А наших персонажей, — подхватывает Эмерод. — Такое вообще возможно? Мужчина задумывается. Он переворачивает несколько листов на планшетке, что-то приписывает и вычеркивает. Случай необычный, но не экстраординарный. — Такое иногда случается. Сотрясение хоть не повредило ни один отдел мозга, явно повлияло на его память. Точнее на восприятие реальности. У талантливых людей, в принципе, такое случается. Полное погружение в образ плюс стресс. У вашего друга сейчас сознание и воспоминания, как у его персонажа. Можно сказать, он в другом мире. — Как вернуть Альберто? — Нужен кто-то очень близкий. Тот, с кем связанно максимальное количество хороших воспоминаний. Именно такой человек должен мягко и постепенно сообщать информацию. Пока я советую принять его правила игры. — Но мой персонаж был… — Сукой, — подсказывает Эмерод. — Плохим. И он мертв. Что мне делать? Мы живем вместе!       Доминик еле слышно скрипит зубами, сжимая кулаки. Он бормочет что-то вроде «Я сейчас» и идет к выходу. Мэтт провожает его взглядом. Кэт и Гарри становятся по обе стороны от него и так же пялятся в спину актера, что терпеливо ждет лифта, а потом плюет на это дело и бежит по лестнице. Именно в этот момент дверцы распахиваются. — Он… — Не знаю, — вздыхает Мэтт и делает шаг за другом. Кэт уже обернулась к остальным и внимает в слова доктора, поэтому Гарри осторожно проводит по руке брюнета. Тот останавливается и смотрит на азиата. — Будь с ним помягче, ему явно хуже, чем всем нам, — и он улыбается, ломано, горько, но улыбается. И этот момент Мэтт понимает, что какого черта! К черту конец съемок, к черту «договор». Он хочет быть с этим прекрасным и милым азиатом, тогда почему он не может этого сделать? И… как бы аморально бы это не звучало, амнезия Альберто может сыграть ему на руку. Если он воспринимает их как персонажей сериала, то Алек поможет Мэтту разобраться, что он чувствует к Гарри. Стоит ли игра свеч, стоит ли класть свою голову на эшафот ради всего того, что между ними загорелось.       Он думал об этом всем, пока шел к выходу. Доминик стоял на улице и заламывал пальцы, перекидывая вес с пятки на носок. — Дом, — осторожно тронул друга за плечо Мэтт. — Что происходит? — Что-то происходит? — нервно фыркнул Доминик. — Всё в порядке, Мэттью. — Шервуд, — выдыхает брюнет. — Я же вижу, что что-то не так. — Доминик глубоко вздыхает и качает головой, устремляя взгляд куда-то в небо. Солнце медленно показывает свои лучики из-за зданий, говоря о том, что они проторчали в больнице около двух часов и уже наступил рассвет. Даддарио помнить просьбу Гарри быть деликатней. Чертов Шам! И тут мешает. — Когда он уехал, он написал мне сообщение, — брюнет, молча, слушает, не перебивая. — Он признался. Признал в том, что я так долго ждал! — не выдерживает блондин. Он начинает мельтешить перед другом, а Даддарио медленно, но соображает, о чем может мечтать Шервуд. Оу. — И вы… вы вместе? — интересно, какого это быть человеком, которому не нужно скрывать свои чувства и в открытую жить с любимым человеком, не боясь прессы или негативной критики? Мэтт точно никогда не узнает об этом. — Ну, получается так. — Неожиданно блондин усмехается. Ему явно немного полегче. — Знаешь, это как встречаться со своим кумиром. Ты с ним в отношениях, а он и не в курсе. — Актеры смеются этой абсурдности. Шервуд ведет плечами и выдыхает. — Спасибо, брат, — и кладет руку на плечо брюнета, сжимая. Да, все-таки их каст не просто сборище талантливых актеров, а настоящая семья, которая не только перед камерами поддержит тебя, но и в реальной жизни готова подставить плечо, чтобы дать опору в неожиданно неустойчивом мире. — Пойдём, нас там проблемная компания искать будет, — улыбается Мэтт, так же сжимая чужое плечо. Хоть никто из группы не знает, о их с Гарри романе, об этом рандеву со временем, он должен справиться с этим. Или он не Але… Мэттью Даддарио.