It's All About Me

Эшли трудно усидеть на месте ничего не делая. До обеда еще много времени, и она свободна. Можно было бы занять себя пробежкой, но, с другой стороны, это невозможно. Невозможно отпустить то, что случилось. Она ходит по комнате, то и дело хватаясь за телефон. Она точно знает, что у Кейт на Челси планы. Наверняка сейчас она может воспользоваться ситуацией. Хочется орать от своей тупости. Орать на саму себя за то, что ляпнула такую херню. Всё и так портилось, а сейчас так вообще хуже некуда. Нет, Челси не виновата в том, что всё портилось. Виновата только она сама. Мысли. Эти мысли просто не дают ей покоя и разъедают всё изнутри. Надо было раньше поговорить, чтобы не превратить всё это в такую кучу дерьма. Она замечает таблетки на тумбочке и мысленно ругается на то, что Челси снова забыла их на видном месте. Эшли подходит, чтобы взять их, но колеблется, выбирая между забрать или просто спрятать в ящик. Ей кажется, что Челси больше не будет этим заниматься, что теперь она сама по себе. Эшли замирает с таблетками в руках. Нет, она пока не будет их забирать. Если Челси решит всё закончить, пусть сама отдаст. Она не будет за неё принимать это решение. Эшли выдвигает ящик и вздрагивает, потому что в дверь стучат. Не дожидаясь ответа, дверь тут же открывают. Это Лили. Брюнетка ругается себе под нос, быстро закидывая таблетки в тумбочку, но не закрывает, а выпрямляется, наблюдая за действиями гостьи. — Что тебе тут надо? — Я пришла не к тебе, — Лили проходит вглубь комнаты и останавливается между двух кроватей прям перед Эшли. Она задумывается на мгновение, но, приняв решение, все-таки садится не на свободную кровать, а на кровать Челси. — Как ты видишь, её тут нет, — говорит Эшли, выхватывая из ящика шоколадки и тут же задвигая его. Она проходит мимо Лили, специально задевая её колени. Проходит к мусорной корзине и выкидывает туда шоколадки, после чего идет к своей кровати, краем глаза замечая, что Лили приоткрыла рот, но промолчала. Эшли залезает на кровать с ногами и садится на подоконник. Она достает телефон, но не спешит его разблокировать, потому что наблюдает за круглолицей, которая встает и идет к мусорке. — Они не испортились, и ты не имеешь права, — Лили открывает крышку и достает шоколадки. — Можешь забрать себе. Она их не собиралась есть и до того, как они побывали в мусорке. Теперь их можешь съесть только ты. И если ты не поняла намека, и тебе надо говорить всё прямо, то Челси нет, проваливай. — Ничего, я подожду. Судя по тому, что я наблюдаю, у вас не всё хорошо. Я рада, — Лили проходит и снова садится на кровать Челси. Она хоть и сидит теперь боком к Эшли и даже почти спиной, но все же продолжает говорить, — наконец-то она поняла, какой ты человек. Эшли открывает чат с Челси: Эшли: Лили в комнате. Челси: Ну, охуеть теперь. Скажи, чтобы ушла. Я занята. Эшли: Она не собирается уходить, ждет тебя. Челси: Ладно. — Да, я всегда смотрю. Я всё вижу, — Лили чуть разворачивается, чтобы посмотреть на брюнетку. Эшли: Что «ладно»? Она твоя подружка. Она со мной разговаривает, а я еле держу себя в руках. Реши эту проблему. Челси: То, что ты не можешь держать себя в руках, не моя проблема! Я напишу ей или приду. Эшли: Когда? — А ты, я смотрю, очень наблюдательна, да? — спокойно отвечает Эшли. Никаких эмоций. Никаких эмоций, которые её могли бы выбить из равновесия, только острое желание наконец покончить с этим. Её порядком задолбала уже эта странная девушка, которая, похоже, совсем расслабилась и не видит границ. Челси: Через минут пять-десять. — Тогда почему ты не видела того, что парень, с которым у тебя была «любовь» — она изображает в воздухе кавычки, и Лили, которая хотела отвернуться, замирает, — полный мудак и просто издевается над тобой? — левая бровь Эшли с вызовом выгибается, — не видела того, как над тобой ржет вся школа? Ах да, ты видела это, но была уверена, что он к этому не имеет отношения. Знаешь почему? Конечно знаешь, тебе ведь это врач сказал, а точнее, твоей маме, когда навещал вас на дому. Лили поднимается на ноги, но никуда не идет. Она стоит у кровати и взглядом будто сверлит Эшли, а её ноздри вздуваются: — С чего ты это? Ты говоришь фигню… — Нет, Лили. Изначально я думала, что ты просто больная, которую обидели, и она на эмоциях ткнула ножницами кого-то. Ты знала, что твоя мама очень любит поболтать на разных форумах? Ты ведь в курсе, что они не приватные? Я просто случайно наткнулась, — Эшли улыбается. — Нет, конечно не случайно. Ты разозлила меня, а когда я злая, я любопытная. Собрав все в кучу, я увидела всю картину… Мама Лили так отстаивала дочь, что добилась того, что произошедшее признали недоразумением. Что Лили чуть не убила человека, потому что была подвержена травле. На тех форумах её мама обсуждала некомпетентность врачей. Что они все глупые, а её дочь — жертва. Отчасти она была права: её дочь действительно стала жертвой. — … У тебя очень решительная мама, раз смогла тебя спасти от диагноза типа маниакально-депрессивного психоза. Я не утверждаю, что это так, — Эшли поднимает руки ладонями к ней, — как и врачи не могли утверждать, но сама посуди. — Лили стоит, сжав кулаки, но ничего не отвечает и не двигается, — «искаженное, совершенно иррациональное отражение реальности или какой-то ее части, а также собственной роли в этой реальности». Это цитата, если что. Там еще куча всего, но я ведь тебя не так хорошо знаю, верно? — Эшли смотрит в окно. Предположительно, там из леса скоро должна появиться Челси. Во всяком случае, с Лив она ходила курить именно по той не очень протоптанной тропинке. Главное, чтобы Лили её не убила раньше. — Если бы я знала тебя лучше… Уверена, что у тебя есть еще симптомы. Подозрения врачей были именно в том, что ты психопатка. А еще… Может быть шизофрения. Представляешь? Она тоже проявляется по-разному. — Закрой рот, — сквозь зубы говорит Лили. — Я здорова. Ты все портишь, ты плохой человек. Ты меня сейчас хочешь испортить. — Нет, Лили, я просто с тобой болтаю. Ты можешь отвечать. Это называется диалог, — Эшли усмехается, от чего губы Лили дергаются, оголяя зубы, — Твоя мама убедила тебя и всех, что ты здорова. Что виноваты все вокруг. Все, кроме тебя. Скажи, что ты почувствовала, когда твой любимый был в кровати с той девкой? Они ведь в кровати были? — Заткнись, — шипит Лили, подскакивая к кровати. Эшли быстро подбирает ногу под себя. Теперь она сидит вжатая в подоконник с подобранными под себя ногами, а Лили стоит у её кровати и, кажется, не намерена уходить из комнаты, что на руку Эшли, у которой есть план. — Ты врешь всё. Это не твое дело! Я… — Что? Меня тоже ножницами ткнешь? Ты больная, Лили. Ты психопатка. Нездоровая, — Эшли смотрит на Лили, но боковым зрением надеется все-таки уже увидеть Челси выходящей из леса. — Что будет, когда Челси узнает, какая ты? Ты думаешь, что ты лучше меня? Ты хотела, чтобы она увидела, какое я яблочко? А что, если она увидит, какое ты? Яблок такого сорта даже не бывает. Она бы точно не стала трогать такое, не то, чтобы кушать его, — Эшли улыбается, но уже делает это скорее натянуто, потому что Лили стоит на низком старте, и вряд ли кровать её остановит. Главное, чтобы останавливала хотя бы еще минут пять. — Что внутри, Лили? Скажи, кто лучше: Челси или тот твой парень? Челси, да? Она мне рассказывала, какая ты жалкая. Вы об этом говорили. Ты жаловалась. Ей было жалко тебя. Она говорила со мной об этом. Жалеет тебя. Сочувствует. Всем больным людям принято сочувствовать. Жалеть их. А ты больная, — Эшли понимает, что спешит, что любое её слово сейчас может стать критическим, но если она сделает паузу, то больше не сможет подсадить Лили на этот крючок. — Заткнись, — уже не своим голосом шепчет круглолицая. — Они смеялись надо мной. Он заслужил. Челси не такая.  — Знаешь, что она сказала? — Ничего она не говорила! Ты врешь. — Я ревновала к тебе, а она посмеялась на это. Посмеялась, Лили, перечислив дофига людей, к кому стоило бы ревновать, но не к тебе. Она не была бы с тобой, потому что считает тебя — первое, — Эшли вытягивает руку и загибает палец, — страшненькой, второе — нездоровой и третье — недостойной того, чтобы даже подумать об этом на секунду. — Эшли начинает смеяться, — ты же стремная. Ну, это мое мнение. Ты… Эшли не успевает договорить. Лили бросается вперед через кровать и, хватая её за волосы, тут же дергает на себя. Она дергает с такой силой, что Эшли почти переваливается через кровать головой вперед. Брюнетка двумя руками хватается за запястья Лили, а ногами пытается взять опору. Успев только спустить ноги с подоконника на кровать, она чувствует новый рывок. На этот раз Лили, рыча себе под нос, дергает еще сильнее, и Эшли слетает с кровати лицом вперед. Она отпускает руки Лили, успевая защитить лицо, но из-за того, что Лили не отпустила, а толкнула её голову вниз, Эшли всё же ударяется носом в ладони, и из глаз летят искры. Лили, не отпуская волосы Эшли, рывком приподнимает её голову и со всей силы впечатывает в пол. Эшли достаточно этого удара лбом об пол, чтобы понять, что терпеть подобное до прихода Челси — совсем не подходящая идея. Она недооценила подход Лили к избиению. А та подошла со всей серьезностью, иначе как объяснить, что она продолжает усердно пихать брюнетку лицом в пол, пока та пытается сопротивляться. Еще один удар лбом, и Эшли удается выкрутиться и перевернуться на спину. На секунду ей кажется, что сейчас будет проще, потому что теперь обе её руки свободны. Но Лили, хватая за шею, буквально бьет её руками в гортань, а после, наваливаясь, сжимает. У Эшли не получается кашлянуть, не получается даже вздохнуть. Руки, которыми она только что готова была защищаться, начинают панически болтаться в воздухе в попытке хоть как-то отбиться от девушки. Лили долбит Эшли затылком об пол, а та бьет её руками по голове и продолжает тщетно пытаться глотнуть воздух. Удары по Лили кажутся не просто слабыми: кажется, что руки сейчас абсолютно обессилены. Эшли цепляется за её волосы, потом за плечи. Эшли смотрит в это уже мало знакомое красное, сморщенное и будто вздутое от напряжения лицо. Она бы уже и извинилась, и кричала о помощи, все что угодно, лишь бы это закончилось, но не может выдавить ни звука. Ударяя Лили коленями в спину, она на секунду чувствует, как чужие руки на её шее ослабевают, но лишь на секунду. Голова будто сейчас взорвется. Эшли приходит в себя, когда руки с её шеи пропадают. Казалось, что она отрубилась и прошло какое-то время, но нет. Если бы прошло время, то она бы уже была без сознания. Эшли быстро пятится назад, подальше, в угол. Она держится за шею. Не может понять — дышит или все еще нет. Не слышит ни Челси, которая что-то кричит, ни Лили, рот которой открывается, отвечая на крики Челси. Шум в ушах или не шум… Или их голоса кажутся такими громкими. — Она сама, — кричит Лили, сидя на полу и подняв руки ладонями к Челси. — Ты бы не стала со мной, да? Даже если бы она тебя не околдовала? Это же неправда? Она лгунья. Я хотела бы, чтобы она страдала. Такие люди заслужили. Чтобы её не было. Тогда ты была бы со мной. — Ты больная дура, — Эшли вздрагивает, когда блондинка бьет круглолицую с ноги прям в голову. — Я бы не встречалась с тобой, даже если бы ты была последней телкой на земле! — шипит Челси, склонившись над Лили. — Сука больная! Эшли хочет сказать, чтобы Челси замолчала. Чтобы просто замолчала. Челси быстро подходит и садится рядом с ней на корточки: — Дыши, все нормально. — Рука её на щеке Эшли, но внимание она снова переключает на Лили, — Больная тварь. Если я тебя еще раз увижу рядом, я тебя убью нахуй. — Это все правда, — бубнит Лили себе под нос, вставая на ноги. — Ты такая же плохая. Ты такая же… Ты… — Да не мы плохие, а ты не здорова. Ты больна! — Челси отпускает Эшли и вскакивает на ноги. Эшли тянет руку, чтобы схватить Челси за ногу, чтобы остановить, но блондинка даже не замечает её руки на своей ноге. Челси подскакивает к Лили и, взяв за шкирку, толкает к двери. — Больная сука. Иди на хуй, лечись! Она так яростно выталкивает Лили из комнаты, что Эшли кажется, что та упала. Брюнетка вздрагивает от хлопка двери. — Слушай, — Челси быстро садится рядом, принимаясь рассматривать свою девушку, — все на обеде. Мы можем заявить. Давай позовем кого-то? Я просто… Блять, я выгнала её, а надо было звать кого-то. Её выгонят. Эшли берет Челси за руки и сжимает. — Нет, не надо. Я сказала ей, что ты бы с ней не была. Я знала, что она психанет. — Психанет? Эш, она тебя убивала! Она душила тебя. Ты не понимаешь? — Челси рассматривает Эшли, пока та молчит. — Ты понимаешь. — Тише добавляет она. — Тогда почему? — Её мама. Её не выгонят просто так. Тут начнется дурдом. Всё ведь обошлось. Я не хочу этот замес с родаками. Пожалуйста. Всё нормально. — Дело ведь не только в тебе, — Челси садится на пол рядом с Эшли. — Она явно не в порядке. Я правда думала, что возможно довести человека так, что он возьмет в руки ножницы и ударит. Думала, что мог бы быть такой момент, когда я и сама не поняла бы, как сделала бы что-то подобное, если… Я не знаю. — А я спокойная и адекватная. Нельзя бить людей, тем более ножницами, — Эшли усмехается, убирая ладони с шеи. Она смотрит на свои руки. Она хотела, чтобы так все вышло. Она хотела, чтобы Челси сделала это, и она сделала. Но Эшли не может избавиться от чувства страха: это не стоило того. Она должна бы радоваться тому, что все получилось, но внутри лишь огромный ком и бешено стучит сердце.