It's All About Me

Челси сидит на подоконнике и перебирает в руках пакетик с таблетками Эшли. С того самого случая, как Лили чуть не удушила её соседку, прошло три дня. Эшли приняла решение пить таблетки раз в два дня, а если получится, то и раз в три дня. В интернете пишут, что их приём нельзя прекращать резко. Челси так и не удалось найти более подробную информацию, чтобы узнать, что конкретно имеется в виду: принимать раз в несколько дней или же просто снизить дозу. У Эшли таблетки по сорок миллиграмм, и Челси больше склоняется к мысли, что правильнее снижать дозу, а не пропускать дни. Она не уверена. В любом случае, она, как и обещала, поддерживает Эшли в любом решении. Челси не знает, что именно прибавило её соседке решимости в том, чтобы покончить с таблетками. Лили её, конечно, сильно напугала, но это ничего не объясняет. Просто Эшли вдруг изменилась. Еще раз. Челси ничего не вытягивала из неё, как и всегда. Но она думает об этом, пока Эшли находится в душе. Она думает об этом со вчерашнего дня. Перемены в поведении Эшли сложно было не заметить, это слишком бросалось в глаза. Она стала тихой, но резкой. Эшли стала резкой в общении со всеми кроме Челси. Когда Эшли говорила о таблетках, она была настроена очень решительно. И это не было вымученным решением, будто она вынуждена. Нет. Это звучало легко и строго. Будто её заставляют продолжать их принимать, а она вдруг говорит «хватит». И Челси стоило бы радоваться, потому что Эшли если что-то решит, то будет следовать этому. Если у Эшли есть какие-то правила, то она их придерживается. Например, Челси бы точно не смогла не ругаться матом. Особенно в стрессовых ситуациях. Судя по спору с подругой, Эшли раньше злоупотребляла матом, и если отказ от него у неё вошёл в правило, значит, она ему следует. Настораживала, тем не менее, не решительность её соседки, а последствия. Челси вздрагивает, когда Эшли выходит из душа. Она так погрузилась в свои мысли, что совсем забыла, что в комнате не одна. Блондинка наблюдает за соседкой, которая снимает полотенце, стоя перед шкафом, а после уже ищет, что надеть. Челси рассматривает её голую спину, ягодицы, ноги. Она тяжело вздыхает. Жар в животе тут же распространяется по всему телу, и Челси кажется, что в комнате стало душно. Ей нечем дышать, и она отвлекается на то, чтобы приоткрыть окно. Эшли не спешит одеваться и даже не отвлекается на шум, который создает её соседка. Еще совсем недавно Челси смотрела бы на голое тело этой девушки как на то, что принадлежит ей. Могла бы в любой момент подойти и коснуться его. Но сейчас она испытывает эмоции, похожие на те, что были в самом начале. Эшли далекая. Недоступная. Не её. Как такое возможно, чтобы за месяц пережить такой спектр отношений? От недоступного к чему-то своему, близкому. От наслаждения до кризиса. Разве такое бывает? Неужели они так и расстанутся? Эшли эти дни сама ходит с Челси. Она уделяет ей внимание. Она рядом. Но лучше не стало. Всё, как и было. Может быть, Челси сама создает эту атмосферу. Она так и не смогла забыть то, что Эшли сказала Кейт. Она не смогла забыть то, как Эшли с ней общалась. И сейчас, когда Эшли тихо ходит рядом и иногда будто заискивает, как щеночек… Ничего не меняется. Челси не может снова сделать шаг вперед. Потому что для неё Эшли как была закрытой книгой, так и осталась. Единственное, что в её силах — это помогать и делать вид, что все хорошо. Как странно. Она ведь смогла разгадать Эшли вначале. Смогла разгадать, когда та была чужой. Почему же тогда невозможно понять, что происходит с близкой? Блондинка хмурится, когда Эшли замирает с футболкой в руках. Эшли уже почти оделась, осталась лишь футболка. Почему она стоит и не двигается? — Всё нормально? — спрашивает Челси, свешивая ноги с подоконника на кровать. Эшли какое-то время молча стоит, а после медленно разворачивается. Даже за несколько метров можно увидеть её красные глаза. Она плакала? Ей в глаза гель для душа попал? Челси хмурится, не понимая, что происходит. Вся непринужденность, над которой они работали эти три дня, тут же улетучивается, и атмосфера в комнате вмиг накаляется. Нарастает напряжение. Челси вдруг понимает, что поддерживать эту непринужденность старалась она одна. Это осознание действует как удар, и у неё перекрывает дыхание. Она одна это делала. Только она в этой паре делала всё, чтобы создать атмосферу, будто всё нормально. Конечно это иллюзия, но ей казалось, что Эшли тоже старается… или ей казалось, что это она помогает Эшли. Нет. Эшли лишь терпела. — Челси, — почти не слышно произносит брюнетка, делая неуверенный шаг вперед. Казалось, стоит Эшли только попробовать напомнить о том, что было, и Челси тут же пойдет в конфронтацию, но нет. Этого не происходит, потому что она чисто физически не может смотреть на Эшли без кома в горле. Её соседка выглядит жалкой. Челси очень хочет, чтобы это закончилось. Чтобы Эшли не выглядела так. Пусть она снова станет стервозной, вредной и заносчивой. Пусть она отстаивает себя с воинственным видом или пусть она сложит свои бровки и жалобно смотрит — всё, что было раньше, но только не слезы. Челси не может смотреть на такую Эшли. Внутри все болезненно скручивается, и ком в горле разрастается. У Челси было только два человека, на слезы которых она не могла бы смотреть. Но Эшли она знает чуть больше месяца, почему это происходит? Почему её собственные глаза начинают слезиться? Челси злится на это. Злится на свою слабость перед этой девушкой. Злится на Эшли за то, что та превращает её во что-то маленькое. Маленькое и слабое. — Я хочу, чтобы мы разъехались, — хриплым голосом произносит Эшли, и Челси непроизвольно кладет руку на грудную клетку, где тут же болезненно сдавливает. — Ты говорила, что можешь поменяться с Кейтлин. Пожалуйста. Челси смотрит на брюнетку, что в джинсах и лифчике со слезами на глазах стоит посреди комнаты. Вся защита от обиды тут же маленькими кусочками начинает разваливаться, и возникает только одно желание — просить, умолять, чтобы Эшли заткнулась нахрен и не поступала так. Но Челси молчит. Она не скажет этого. Она не сможет. — Почему? — выдавливает блондинка, руки которой безжизненно сваливаются на подоконник. — Знаешь, мне было проще в начале, — Эшли трет, а после сжимает кожу на лбу. Она идет к своей кровати и садится спиной к Челси, — мне казалось, что ты говоришь всё подряд. В смысле, что думаешь. Я только сейчас осознаю, насколько это помогало в общении с тобой. Я даже осознаю, что в некоторые моменты специально не скрывала реакцию, чтобы ты поняла, что права. Твои догадки… С некоторыми из них и не хотелось ничего делать. Когда ты говорила что-то… Ну, типа провоцировала. Утверждала, что я тебя тоже хочу. Ты перестала это делать. Я была уверена, что ты очень прямолинейный человек. Ты перестаешь это делать, и я оказываюсь в ситуации, когда не могу тебе ничего донести. Я не могу ничего заявлять. Блин. — Типа, если бы я указала тебе, что ты злишься, потому что я говорю о Европе, то тебе оставалось бы только промолчать в знак подтверждения? Ясно, — Челси хмыкает, поднимая ноги на подоконник и обнимая их. Возникает тишина, но Челси не собирается долго молчать, ей просто надо подумать. — Ты сама призналась в этом, может быть, я бы догадалась, если бы ты конкретно в этот момент стала злая, но ты была недовольная всё время. Ты сначала грубила, а потом просто отдалилась. Сделала из меня шестерку. Бля, я утрирую, но… Я не хочу об этом. Просто ответь, почему мне надо съехать. И знаешь, есть разница. Я говорю, что захочу, потому что не боюсь реакции. Какая бы она ни была. С тобой было так только в самом начале. Сейчас я бы не смогла. Да и у меня нет мысл… — Я в тебя влюбилась, — не давая договорить, тихо выпаливает Эшли. Челси замирает с приоткрытым ртом, а руки крепче обнимают колени и прижимают их к груди. «Что?» — чуть на автомате не переспрашивает она, но вовремя останавливает себя. Она слышала. Челси смотрит в затылок своей соседки, пока её сердце бешено колотится. Она ведь даже не предполагала этого. Даже думать себе не позволяла об этом. Эшли не могла бы влюбиться. А если могла? Челси пытается что-то сказать, но лишь шевелит губами. Что она может сказать? Она в любви уже много раз признавалась. Сейчас она может лишь сидеть и офигевать. Или радоваться? Что делать? Эшли встает с кровати и подходит к Челси так быстро, что блондинка не успевает подобрать выражение лица. Ей кажется, что она сейчас очень глупо выглядит. — Я хотела бы, чтобы ты была дальше до того, как мы разъедемся. Челси, я не смогу рядом с тобой. Пожалуйста. Блондинка не сводит взгляда с серых глаз. — Ладно, — еле слышно отвечает она. — Если ты так хочешь. — У меня волейбол. Это так важно мне. У меня… Мне надо бросить таблетки. Нога постоянно болит. И всё это… И ты… Я… — Эшли, я поняла. Я понимаю. Ладно. Я съеду завтра. Уже вечер, я вряд ли смогу это решить сейчас. Я попробую, успокойся только, — Челси слезает с подоконника. Она стоит на кровати на коленях перед Эшли и трогает её за плечи. Она не знает, надо ли её обнять или просто уйти, оставить её. Что делать в такой ситуации, непонятно.