Хоть я и слеп...

***

В сознании России Время тянулось медленно. Словно нехотя шли большие напольные часы. Ваня сидел в уютном кресле-качалке, с книгой в руках. Комнату освещал тусклый жёлтый свет от напольной лампы. Комната была небольшой и почти полностью была в книгах. Каждая книга, как волшебное зеркало, открывала воспоминания о прошлом. Брагинский успел перечитать все книги за день. Вдруг по комнате прошёлся громкий звук. Бом-бом, бом-бом… России отложил книгу и посмотрел на часы. Время словно издеваясь тянулось со скоростью парализованной улитки, то есть чуть ли не встало на месте. Это было странно и непривычно. Очень. Он привык к быстрому темпу жизни и постоянным заботам, а здесь и сейчас ему просто безумно скучно. Он давно понял что все что он сейчас видит, и видел до этого, лишь плод его воображения. Он устало подтянулся и встал с кресла, перед ним сразу же появилась большая двухместная кровать, мягкого жёлтого цвета, с балдахином, в узоре которого угадывались звезды. Точно такая же кровать была у него в далекие Имперские годы. Он присел на край и немного завалившись прилег ненадолго. Боже, это была самая мягкая и удобная кровать на свете, уж он то её точно бы никогда не променял, если бы не его начальство, что так резко сменилось. Расстрел Романовых было страшно вспоминать. Это были почти единственные правители что были Ивану не просто начальством, но и друзьями. Но не это сейчас тревожит Россию, ой не это. Иногда он слышит голоса родственников которые если не просят или умаляют, то точно требуют чтобы он очнулся. — «Мол, плохо нам без тебя, скучно, одиноко… Хотя сами и прервали общение» -с грустью и какой-то неожиданной апатией к происходящему подумал он. Ох~ Вдруг раздался тихий стук. Ваня привстал и в недоумении оглянулся, силясь найти источник стука. Сколько бы он не старался и не прислушивался, стук как будто были прямо рядом, но в тоже время везде. Он раздражал и пугал до чертиков одновременно. Россия с ногами залез на кровать и укутался в мягкое и теплое одеяло, словно он не многовековая страна, а пятилетний ребенок. Ему было жутко страшно. Вдруг образовалась полнейшая тишина. Она давила на Ваню не хуже пресса. Он аккуратно, все также завернутый, как гусеница в кокон, лег на бок и прикрыл глаза. Прошло от силы минут пять, и больше ничего странного не происходило, поэтому Брагинский успел немного расслабиться и уже надеялся хоть немного поспать в этой ловушке времени, как про себя он уже успел обозвать это место. Сколько он уже так лежит? Минута, две, пять, двадцать? Час? Он посмотрел на часы, но они стоят. И если раньше хотя-бы маятник показывал их жизнедеятельность, то сейчас он видимо решил покинуть это бренное место…  — «Я бы тоже был бы не против отсюда выбраться. Чертов чаефил! Гребаный английский маразматик! Псих!». А ведь он лежит здесь от силы минут пять, но уже успел начитаться на всю жизнь, испугаться и под конец обматерить Англию так, что если бы он услышал, то у него бы уши свернулись в трубочку и отсохли бы к чертям. Если бы его хоть кто-нибудь слышал… он пытаясь успокоиться прикрыл глаза в надежде уснуть. Бом-бом, бом-бом, бом-бохрхррх… -"Я тебя слышу» — раздался из неоткуда тихий шипящий скрежет. Россия резко дернулся в своём теплом коконе. Ему было холодно, он безумно замерз. Замерз так, как если бы вышел у сорокаградусный мороз в одних трусах, при этом купаясь в снегу.Его тело, вмиг окаменевшее от страха, как бы он того ни желал, не хотело двигаться ни на миллиметр. Страх сковал сердце. Он же был все это время один. В этой маленькой комнате, в его собственном воображении. Здесь не может быть кого-то другого. Не может! Но… Тогда чей же это голос, так тихо и надрывно хрипя, ответил ему?! Тишина давит на нервы, заставляя Россию теряться в своих размышлениях и догадках. Это маленькое затишье, словно ножом разрезающим торт на день рождения у какого-нибудь веселого маленького или взрослого ребенка, неважно, девочки, что через годика два начнет думать о мальчиках как о больших резиновых шариках наполненных деньгами, или же мужчины, что уже успел разочероваться во всем, начиная от женщин с их любовью, работой отнимающей почти все время жизни, что и так не имела особых красок, и заканчивая несбывшимися мечтами о успешной карьере, машине или все еще детской и несбыточной мечте стать космонавтом, разрезал громкий и до жути неприятный скрежет. Где то совсем рядом, что-то скреблось. И скреблось так, словно хотело выбраться откуда то. Ваня медленно начал приоткрывать глаза. -" Если это моя фантазия, то чего я тогда боюсь?"-раздался еле слышный скрип половиц. Так скрипели половицы около зеркала, большого зеркала что стояло между двумя гигантскими книжными шкафами, словно портал куда-то туда, где все толи плохо, толи хорошо. -" Или лучше подумать кого я боюсь?? " -" О да, милый. Об этом ты и должен думать." - был слышен словно эхо голос незнакомца.А незнакомца ли?