Дороже золота

Шаг вперёд. Крутой поворот на триста шестьдесят. Потом ещё на триста шестьдесят. И ещё. Слишком быстро. Перед глазами темнеет. В голове чувствуется лёгкое помутнение. Чтобы не упасть — нужна поддержка. — Что, он снова не пришёл? Яманака ставит на «Паузу» воспроизведение песни в своей голове и обречённо выдыхает. — Я чувствовала, что так и будет. — Ты уж извини, что говорю это, но мне кажется, что обижаться он будет долго. Вот же дитё малое! — недовольно фыркает Сато, воинственно уперев в бока руки. Разминка ещё не началась, так что она может себе позволить уделить пару минут общению. — Я бы на твоём месте поставила вопрос ребром. Яманака поворачивается спиной к подруге — не хочет, чтобы ты видела, как сильно она расстроена. Поставить вопрос ребром следовало ещё в прошлый понедельник, когда Ишикава ясно и чётко произнёс: на него можно больше не рассчитывать. Тогда это всё выглядело несерьёзным, сказанным в пылу гнева. Но вот наступила уже вторая неделя, а Яманака продолжает готовиться к выступлению одна. — Я написала ему сообщение, — пробует оправдаться Яманака. — А он ничего не ответил? — угадывает Сато. Получив в ответ молчание, подходит к Яманаке и кладёт руку ей на плечо. Можно сказать даже опускает — хоть Яманаку и трудно назвать низкорослой, в сравнении с ней Сато, в которой сто семьдесят пять сантиметров роста, просто титанша. — Вот что я тебе скажу. Хренов ублюдок этот твой Ишикава Торио. Пустое место. Гнида. Паршивая скотина. У-ух, ну попадись он мне на глаза, я ж его с землёй сравняю! — Только меня не заставляй смотреть на это, — посмеивается Яманака, смаргивая предательскую влагу с глаз. — Не люблю, когда ты кричишь. Становишься сиреной. — И этот весь цирк из-за какого-то вшивого спортзала. Я в шоке с нынешних парней. Хуже кисейных барышень. — Это кто ещё тут кисейная барышня? Девушки резко вздрагивают и одновременно разворачиваются. Сато — с гримасой отвращения. Яманака — с сияющей улыбкой на лице. Всё-таки он пришёл. Да. Всё-таки они смогут выступить на конкурсе и взять первое место. — Твоё счастье, что мне пора идти разминаться, — Сато свысока кидает на Ишикаву уничтожающий взгляд, незаметно для него щипая за плечо Яманаку — пускай перестаёт улыбаться. Ишикава возвращает ей полный безразличия взгляд. — Торио, — пересохшими губами лопочет Яманака и быстро поправляется: — Ой… Ишикава. — Никак ты не запомнишь, что не люблю я своё имя. — Что случилось? На занятиях тебя всю неделю не было. Я не могла до тебя дозвониться, — начинает перечислять Яманака, глядя в слишком спокойные синие глаза Ишикавы. А потом смещает взгляд ниже. — И почему ты не переодет? — Об этом я и хотел поговорить с тобой, — Ишикава подходит ближе. А Яманака уже предчувствует неладное. — Прости. Я не смогу выступить с тобой этой зимой. — Что? — произносит Яманака, почти кричит, и отшатывается от Ишикавы. Зажмуривается в уверенности, что это сон, но это не сон. Ишикава всё ещё стоит перед ней — наряженный в угольно-чёрный гакуран, с распущенными волосами, которые на тренировках он обычно связывает шнурком, привлекательно спокойный, таинственный… Чертовски хороший собой. — Ты ведь это несерьёзно, верно? — Прости, я уже всё решил, — однако в его глазах ни капли сожаления. Яманака почти плачет. — Но как же так? Заявки уже поданы! — Значит, отзови их назад, — не видит проблемы Ишикава. От безразличия в его взгляде Яманака уже держится из последних сил. Ещё немного, и она заревёт белугой, что совсем не в её характере. — Ты… Ты понимаешь, как много это для меня значит? Как ты так можешь? После стольких лет, когда… когда… — нос щиплет, глаза наполняются влагой. Нет, Яманака не может сейчас выглядеть жалко. Делает глубокий вдох. Выдох. — Когда мы пытались все эти два года взять первое место. Это же наш последний шанс. И я могу его использовать только с тобой. — Мива, послушай, — твёрдо произносит Ишикава, обрывая этот поток расстройств. — Я уже принял решение. Извини, но проигрывать очень больно. Шокированная, Яманака тут же пытается втолковать, что это заведомо провальная идея — верить в проигрыш. Чувствуя неладное, девочки из клуба начинают коситься в их сторону. Яманака старается говорить как можно тише, но эмоции — которые, вообще-то, в обычной жизни ей совсем-совсем не свойственны, — так и хлещут через край. — Я не такой, как ты. Извини, — повторяет Ишикава. В этот момент у Яманаки уничтожается последняя микроскопическая надежда, что это какой-то розыгрыш или дурацкий сон. — Я уверен, что ты что-нибудь придумаешь. Удачи тебе. Мива. — Не называй меня по имени, — рычит Яманака, на что Ишикава только пожимает плечами и разворачивается. — Просто не смей. Она не помнит момент, когда Сато заботливо прижала её к себе. Как ласково повторяла: «Успокойся, мой хороший». Одна только каша в голове. И главный вопрос: что же делать? До выступления парных спортивных танцев осталось три месяца.