He's in my head

После тренировки и перекуса они разбрелись каждый по своим комнатам. Оставшееся время Гарри провёл с пользой — успел дочитать тот сборник. Чем занимался Реддл, Поттер не знал, но в назначенное время они встретились в обеденной зале. — Нас ждали, — Гарри бросил хитрый взгляд в сторону тёмного мага. — Посмотри, какой красивый стол! А рождественская ель, ничем не хуже школьной. Мы все вместе старались. Мрак, всегда присутствующий в доме, на время праздника Гарри удалось разбавить тёплыми красками и светом. Внести что-то по-детски волшебное. И не только в дом. В душе у Тёмного Лорда творилась настоящая неразбериха, а её причина стояла рядом, довольно улыбаясь. А ведь еще месяц назад мальчишка считал его врагом… Сам Реддл давно перестал видеть в ребенке Поттеров врага. Раскаяние раскрыло ему глаза. Именно это помогло собрать оставшиеся осколки души воедино, за исключением того, что был в Нагайне, — осознать и посмотреть на многие вещи с другой стороны. Понять, какой беспредел он творил, одержимый безумием. Но даже в тот период Гриффиндорец невольно притягивал. Вскоре Том выяснил причину — незапланированный крестраж. Все это время в Гарри жил маленький осколок его души, и настолько сросся с мальчиком, что не сразу признал «себя». — Я тут вспомнил… У тебя ведь была змея? Где она? — поинтересовался Гарри. — Я её ни разу не видел. Может, её тоже позвать? Думаю, она меня не съест без твоего приказа. — Нагайна впадает в спячку зимой. Она не выползет из своего гнезда, пока не станет тепло. Настаивать Гарри не стал. Его одолевало любопытство, но не настолько сильное, чтобы уговаривать. Да и зачем? Если змее лучше в своем тёплом уголке — так пусть там и остается. Они ещё успеют встретиться. Куда сильнее Поттер хотел приступить к пиршеству. Тем более, что на этот раз домовики во всю расстарались — помимо традиционных рождественских блюд, они сварили сливочное пиво и глинтвейн, единственные алкогольные напитки, какие Гарри довелось пробовать. Глинтвейн парень впервые попробовал в доме семьи Уизли, тоже на Рождество, когда он гостил у друга. Миссис Уизли тогда приготовила потрясающе нежные бисквитные печенья и просто невероятно вкусный напиток, после двух кружек которого слегка повело. Это был единственный раз, когда женщина позволила несовершеннолетним немного выпить — помнится они тогда сильно продрогли, заигравшись в снежки, и миссис Уизли не стала давать им зелья, а просто напоила глинтвейном.

***

После ужина они перебрались поближе к огню — по просьбе парня домовики поставили кресла у камина, а рядом очень удачно вписался столик с напитками и наряженная ель, помигивающая огоньками гирлянды. — Ты всем доволен? — спросил Том, внимательно наблюдая за Гриффиндорцем. — Да, — безоговорочно ответил Гарри, вдыхая пряный запах — наверняка в огонь бросили пару веточек сосны или можжевельника, — А ты? Ты ни разу не сказал, как тебе. — Тебе удалось принести в дом некий уют, — сдержанно ответил Том, поглядывая на блики огня в камине. — Мне нравится. Гарри просиял. На такой ответ он даже не рассчитывал. Это выше всех ожиданий! — Рад, что тебе нравится. Значит, мы справились. В свои шестнадцать Гарри с уверенностью мог сказать, что праздновал Рождество по-разному. До Хогвартса этот сакральный день запомнился ему смешанными чувствами: обидой на Дурслей, что и доброго слова не скажут, не говоря уж о подарках, и надеждой на лучшее в следующем году. Рождество, проведённое в стенах древнего замка, было поистине сказочным, таким, о каком Гарри мог только мечтать. Его Поттер встретил в кругу друзей. Праздник, прошедший в Норе, среди рыжего семейства Уизли, возродил то же смешанное чувство, что и в детстве — он радостно предвкушал совместное с дорогими людьми празднование, в душе поселились тепло и уют. Было весело, он получил много подарков. Много смеялся. И в то же время Гарри чувствовал себя одиноким среди всей этой толпы — ведь он не более, чем лучший друг младшего сына Уизли. И сегодня. Тишина и умиротворение оказались столь же приятны сердцу, сколь и яркие ощущения прошлых лет. Гарри было хорошо и уютно. И даже то, что рядом с ним был человек, которого он не так давно считал своим злейшим врагом, кто лишил его самого дорогого, что только может быть у ребенка — его родителей, не вызвало отторжения. Тем более, что теперь Реддл будто пытается восполнить всё то, что Гарри потерял. В ответ Гарри мог предложить только послушание. А ещё подарок, о котором подзабыл. Изначально он подумывал вручить лично, но вспомнил, что находить подарки, по традиции, следует под рождественской елью. — Том, загляни под ель, — попросил Гарри с едва сдерживаемой улыбкой, отпив немного глинтвейна. Впервые за время, что они живут вместе, Реддл услышал свое имя из его уст. Гарри называл его по-разному, порой даже оскорбительно, но по имени не звал никогда. И не сказать, что мужчина был рад — своё маггловское имя он не переносил. Взгляд карих глаз остановился на рождественском дереве. Поначалу приняв сказанное за издевку, он, первым делом, решил убедиться, лежит ли там что-то. И нашел. Красиво упакованную маленькую коробочку. В удивлении вскинув бровь, маг перевел взгляд на подростка, у которого плохо получалось скрывать нетерпение. И ведь это лохматое чудо, перешедшее после сливочного пива на глинтвейн, позаботилось о том, чтобы приготовить подарок. Без домовиков однозначно не обошлось — только у них была возможность пересекать защитный контур, установленный самим Томом. Они за это получат, и неважно, с какой целью Поттер выбирался из поместья. — Ты решил сделать мне подарок? Серьезно, Гарри? — Какое же Рождество без подарков? Ладно ты, не хотел праздновать и мог про это забыть, но я-то помню. Давай, открывай. Мне интересно, что ты на это скажешь. Лезть под рождественскую ель, чтобы забрать подарок, не позволял возраст и статус Тёмного Лорда. Отбросить бы лет шестьдесят — тогда возможно. Том достал палочку и невербальной Акцио притянул к себе маленькую коробочку. — Сколько пафоса, — фыркнул Гарри, закатив глаза. Так и он может. — Мог бы и сам взять, атмосферы ради. Но в этом был весь Том Реддл — никакой физической работы, только интеллект и магия. И Поттер это понимал, и бурчал лишь для приличия. — Гарри, я не маленький мальчик, чтобы лезть под ёлку за своим подарком, — произнес очевидное Лорд, медленно, словно нарочно издеваясь и изводя Гриффиндорца ожиданием, избавляясь от обертки. Да так, чтобы не порвать. — Да-да-да, это тебя недостойно, — съехидничал Гарри, пристально наблюдая за тонкими пальцами, медленно разворачивающими фольгу и обнажающими маленький футляр, типичный для колец. — Вполне ожидаемо увидеть перстень, — спокойно ответил Реддл, как только раскрыл коробочку. А то, что получить подарок оказалось приятно — виду не подал. — Неплохая гравировка. И такая предсказуемая от тебя, — добавил с улыбкой, поймав на себе взгляд зеленых глаз. — Если я учился на Слизерине, это не значит, что символ змеи — мой любимый. Ты ведь не окружаешь себя вещами с символом льва. — Это отсылка не на твой факультет, а на твою любовь к змеям в принципе. У тебя есть личная змея, ты командовал василиском, да ты даже похож был на неё долгое время, — парировал Гарри. Про символ факультета он забыл начисто, хоть это и было первым, что могло прийти в голову. — Ах да, Гарри, — вспомнил Том о главном, не забыв примерить подарок, который, к слову, неплохо смотрелся, — тебе ведь достался от меня парселтанг. Порадуй меня, скажи что-нибудь. Общение со змеями — дело одно. Но Реддл часто думал о том, как было бы приятно разделить свою особенность с кем-то из волшебников. Чтобы его могли понимать не только змеи. — Да, только я не всегда осознанно им пользовался. Просто взять и переключиться мне сложно, — неловко признался Гарри. Свой талант он как-то не догадался развивать. Да и не до того было. — Попробуй, скажи что-нибудь, может, пойму. — Когда ты понял, что говоришь на другом языке? — с удовольствием спросил Том, подперев рукой подбородок, и с интересом стал разглядывать подвыпившего мальчишку. Само очарование. — Змеи меня понимали, даже когда я говорил по-человечески. Мне только исполнилось одиннадцать, когда я случайно выпустил питона из зоопарка, — уточнил Гарри, и выпил ещё немного. — А вот именно говорить — на втором курсе. Драко Малфою спасибо. Воспоминания четырехлетней давности дуэли на уроке ЗОТИ сейчас казались такими глупыми и наивными. А ведь тогда на него обрушилась целая волна негатива. — Он натравил на меня змею, которая собиралась укусить нашего сокурсника. И я велел ей его не трогать. Но даже сам того не понял. Мне друзья уже сказали, что я перешёл на парселтанг. — Глупо было в открытую показывать свой дар. Представляю реакцию школы — Гриффиндорец наследник Слизерина, — с иронией отозвался Том, отставив стакан с недопитым глинтвейном в сторону. — Я даже не осознавал этого. Большая часть моих достоинств и умений, мною даже не осознаётся. Я даже не могу считать их по-настоящему своими, — удивительно, как змеиный язык сумел выразить его обречённость. Лучше, чем человеческий. — Они твои, — Реддл же напротив, наконец перешел на английский, продолжая наблюдать за реакцией парня, — ты, возможно, этого не понимаешь, но частица моей души так сильно срослась с твоей собственной, что не сразу признала меня. Я в праве считать, что она теперь принадлежит тебе. — Получается, что ты всегда был со мной, пусть и неявно. Всё это время. Дико звучит, — улыбнулся Гарри, сильно смущаясь. Контекст известен, но сами слова почти двусмысленны. — Более того, каждый крестраж стремится выжить любой ценой, если ему грозит опасность. Ты каждый год попадал в неприятности и каждый раз тебе невероятно везло. Это крестраж на тебя воздействовал и защищал от опасности. Гарри это понял уже давно, но осознал только сейчас. Дневник Реддла едва не прикончил его, в попытке защитить себя от него. Зато теперь, когда этот факт вскрылся, многие события обрели другой окрас. Вот почему он постоянно выходил сухим из воды! Особенно в ситуациях связанных с Реддлом. — Все голову сломали, как мне удаётся выходить невредимым в стычках с тобой? Оказывается, что всё это время мне помогала часть тебя. Какая ирония, — Гарри просто не смог сдержать смех. У судьбы странное чувство юмора. — И то верно, — в ответ усмехнулся Том, прикрывая глаза. Судьба сыграла с ними злую шутку, это нельзя не признать. Но всё, что ни делается — к лучшему. — Есть еще одна новость, которая может тебя шокировать. — Например? — Гарри уже не верил, что его чем-то можно удивить. — Пока в тебе жив крестраж — ты не умрёшь. Случись так, что в тот день тебе удалось бы спрыгнуть с крыши — ты переломал бы все кости, ты мучился бы в агонии, но остался жив. Только лишился частицы себя. — Чего? — факт в голове не уложился, Гарри ничего не понял. — Это как? — Представь, что у тебя есть две жизни, — попробовал объяснить Том, прекрасно понимая, что в голове у мальчишки может все перемешаться, к тому же они начали разговор в нетрезвом состоянии. — Если ты потеряешь одну — вторая будет запасом. — А если бы я действительно умер и потом бы воскрес, я бы помнил себя? — с замиранием дыхания спросил Гарри. Уму непостижимо, слушать такое… но интересно до жути! Как и всё то, что ему рассказывал Реддл. — Естественно, глупый, — выдохнул с лёгкой усмешкой маг. Это казалось очевидным. — Умерла бы часть моей души в тебе. — Так вот почему ты не дал мне умереть… На парня снизошло озарение. Изнутри поднималось что-то поразительно похожее на тепло. Или это от глинтвейна… Но был ещё один вопрос, не менее интересный: — А когда ты понял это? — Как понял, что в тебе частица моей души? — уточнил Том и, получив легкий кивок с пристальным взглядом, немного мутным после выпитого, ответил предельно честно: — Когда перехватил контроль над твоим телом. Мне нужно было понять, что именно нас связывает. Ритуал не мог иметь таких последствий. Моя одержимость тобой была слишком сильна. — Одержимость мной? Сам хоть понимаешь, как это звучит? — неискушённое любовью сердце восприняло смысл слов по-иному. — И что ты почувствовал, когда всё понял? И раз во мне часть твоей души, как я смог тебе сопротивляться? — Значит, ты плохой мальчик, раз уловил двусмысленность, — взгляд Лорда изменился. Он стал тем самым змеем, привлекательным, с опасным взглядом и хитрой ухмылкой. — Я ощутил знакомую ауру — свою. И попробовал установить с ней контакт. Не сразу, но она откликнулась. Сопротивляться же ты мог, потому что этот осколок почти слит с твоей душой. Он стал частью тебя, поэтому был готов идти против меня. Безраздельное внимание, искреннее любопытство — все это был Гарри. Именно его невозможно притягательные зелёные глаза смотрели так на Тома Реддла. За долгую жизнь маг повидал многое — раболепие, подобострастие, страх, ненависть, уважение силы — но не детскую искренность, что так сильно цепляла. — Теперь ты все понял? — Да. — Гарри улыбнулся тому, что хотел сказать. — Ты доступно объясняешь. Вряд ли бы я это понял, если бы объяснял кто-то другой. — Какая странная лесть, — Том перевёл взгляд на огонь в камине, чуть склонив голову. Иной раз мальчишка казался ему сообразительным. А иногда мог ляпнуть такое… — Какая есть, — фыркнул Гарри и допил остатки глинтвейна, которые и без того растягивал. А потом спросил: — Как тебе подарок? Мне важно знать. — Сам посмотри, — Том протянул руку, так чтобы Гарри мог не только увидеть, но и прикоснуться, было бы желание. На его изящных руках с длинными пальцами, любой перстень смотрелся бы превосходно. Подарок Поттера не стал исключением. — Стал бы я надевать то, что мне не по нраву? — Я не так хорошо тебя знаю, чтобы это утверждать. Но раз нравится, то я доволен, — Гарри потянулся за следующей порцией напитка. — Не пей больше. Не то сильно опьянеешь. — И что с того? — непонимающе спросил парень. — Станешь неадекватным, а на утро может быть плохое самочувствие. Мне же ещё придется с тобой возиться, — аргументировал Том, краем глаза взглянув на мальчишку. — Нашёл чего бояться, — хихикнул парень. И всё же подчинился. Почти. — Ладно, этот последний. Его решение стало его же ошибкой. Два стакана сливочного пива, два бокала глинтвейна и непривычного к алкоголю Гарри повело уже на третьем, но четвертый, заключительный, добил. В теле появилась легкость, в голове не осталось мыслей. Хотелось просто улыбаться и наблюдать за спокойно сидящим магом, который просто очаровывал. Это блаженное ощущение — настоящий подарок. Гарри спокойно сидел у камина в компании человека, который мог о нём позаботиться, мог защитить… и являлся чертовски красивым мужчиной, пусть порой и пугал. Без этого никак. — Ты так пристально на меня смотришь, Гарри, — тихо отозвался Лорд, при этом его глаза оставались закрыты. Он все чувствовал. — Угу, — согласился тот, пьяно улыбаясь. Ничего-то от него не скроешь. — Мне так хочется. — Раньше ты не мог так долго смотреть в мою сторону. — Да мне и не хотелось, — пьяная честность Гриффиндорца могла выбить из колеи кого угодно. — А теперь могу. — И что же изменилось? — открыв глаза, Том обратил внимание на парня. — Мы стали ближе, — просто ответил Поттер. — А раньше мы были врагами. Теперь я тебя таковым не считаю. Это могло значить только одно — Гарри сумел простить ему смерть своих родителей. Том сам однажды сознался ему, что совершил ужасную ошибку, когда поверил пророчеству. Гарри это принял. Принял факт — Тёмный Лорд другой. Не тот одержимый безумием убийца. И доказательства тому Гриффиндорец видел в Ежедневном Пророке. За всё это время ни разу не упоминалось об убийствах и метке в небе, как было два года назад. — Да и если посмотреть, как ты живёшь… Одиноко, грустно. Не с кем отпраздновать Рождество, — печально улыбнулся Гарри и торопливо добавил: — Ты не подумай, я тебя не жалею. Просто… я могу понять. Может, не полностью, но я жил почти как ты, и по себе знаю, что такое быть одиноким. Когда тебя никто не понимает и не любит. Поэтому относиться к тебе, как раньше, я не могу. И не хочу. Тишина, возникшая после его признания, немного смущала парня. Однако если бы он был в трезвом состоянии — сквозь землю провалился бы точно. Вскоре он услышал, как Том стал подниматься, а затем его глаза расширились, выдавая крайнюю степень удивления своего владельца, и было от чего — Реддл опустился рядом с ним на корточки. Многим ли довелось видеть такое? — Мы похожи, но в то же время совершенно разные, Гарри. Несмотря на схожее прошлое, пути мы выбрали разные. В тебе есть доброта и милосердие. Я же обозлился на весь мир ещё в раннем детстве. Именно поэтому ты был окружен теми, кого мог назвать друзьями. Я же — теми, кого могу назвать только слугами. Доверия нет ни к кому. Гарри боялся представить, каково это — никому не доверять, подозревать всех в предательстве… Это ужасно. По какому-то наитию, будто желая утешить, он пригладил чёрные густые волосы мужчины. Ему не хватило бы никаких слов, чтобы выразить понимание и сочувствие. Недоумение во взгляде мага стало ярким доказательством того, что он не ожидал увидеть понимание и поддержку в таком ключе. Да и собственные ощущения ему трудно было понять. Такого раньше никогда не было. — Гарри… Парень продолжил гладить по голове. От неловкости не осталось и следа — здесь ей не место. Потом Гарри наклонился и обнял Тома, прижимаясь щекой к его макушке. — Всё в порядке. Я могу стать твоим другом, раз ношу в себе часть твоей души. И снова, то ли по наитию, то ли желанию той самой части души, Гарри запечатлел на макушке Реддла поцелуй, прижав к себе. Делясь своим теплом. — Глупый ребенок, — устало выдохнул Том, невольно прикрывая глаза от приятных ощущений, и его руки сами устремились вверх, чтобы обнять подростка. Он был недостоин того, чтобы получать от этого мальчика поддержку и тепло. А слова о «друге» были так по-детски наивны. Такого не будет никогда, пусть пройдет хоть десяток лет. Гарри же верил в обратное. Он знал, что такое быть верным другом, и умел таковым быть. И одно он знал точно: если можешь сам — сможешь научить другого.