He's in my head

В последнее время Гарри чувствовал странное желание находиться рядом с Томом как можно больше, и не понимал, почему становится одиноко в поместье, когда тот уходит, почему появляется волнение, когда Реддл долго отсутствует, почему так сильно радуется возможности общаться с ним по вечерам. Он ведь… не влюбился?.. Он был согласен на простую дружескую привязанность, или, на худой конец, на родственную связь. С этим он хотя бы знал, что делать. А с новыми для себя чувствами — нет. И если Гарри не ошибся — Том никогда не должен об этом узнать. Ему неведомы такие чувства, и ответа Гарри не получит. К слову, называть Волан-де-Морта по имени оказалось неожиданно легко. Первое время Тому было некомфортно, — Гарри старался подметить все изменения, — но в итоге он смирился. Во время его очередной отлучки, Поттер чувствовал знакомое уже одиночество и тоску. И ведь было чем заняться, он мог попытаться отвлечься, но увы, не получалось. — Да что же это такое?! — Хозяин Гарри чем-то недоволен? — верный Типли заискивающе смотрел на подростка. Рядом с лопоухим комочком послушания было очень трудно злиться. Даже на себя. — Не переживай, это я так, о своём, — со вздохом ответил Поттер и устроился в кресле, решив, что неплохо бы почитать учебник по трансфигурации. А то ведь совсем учебу забросит. — Типли может помочь с любой проблемой, — влез домовик, готовый на любые жертвы, только бы хозяин чувствовал радость и ни в чем не нуждался. — Типли сделает что угодно. К сожалению, разобраться с чувствами, с которыми Гарри не знал, что делать, домовик точно помочь не мог. — Всё нормально, Типли. Займись своими делами. Послушно кивнув, домовик исчез, однако Гарри заметил, с какой печалью тот смотрел на него, едва ли не плача. Угождать и выполнять приказы, было его жизнью, поэтому парень отчасти мог его понять. Чего не скажешь о себе. Мерлин его раздери! Он мог понять кого угодно, даже Реддла он понял и сумел простить. А понять себя не дано ни коим образом! Откуда в нем такая невообразимая тоска и желание видеть Тома рядом?! По друзьям так не скучал, как по этому прекрасному ублюдку! А ведь он думал о Роне и Гермионе все чаще. Страшно подумать вообще, что успел им наговорить директор. Том точно должен знать все подробности, ведь каждое утро читал свежий выпуск Ежедневного Пророка. Если бы только Поттер удосужился хоть раз лично поинтересоваться… Коря себя за тугодумство, парень пометил в голове — разузнать, как обстоят дела. Слишком долго он находится в тепличной атмосфере. — Мальчишка… Внезапно прозвучавший шипящий голос, похожий на искаженный женский, напугал до ужаса. Гарри резко дернулся на звук и едва не поседел. В комнату вползла любимица Тома — Нагайна, которую Гарри увидел сегодня впервые. Выпала честь! И какая же она все-таки страшная и здоровая… — Первый раз вижу тебя воочию, — слегка подрагивающим голосом ответил Гарри, переключившись на змеиный язык и даже не заметив этого. — Погулять вылезла? — Хозяин не врал, — в ее интонации проскочило любопытство… и змея зашустрила к нему. — Ты в самом деле можешь говорить с нами. И ты пахнешь хозяином. Сильно. В гнезде стало тоскливо. Мне нужно больше движения. — Ага, и весна скоро, на самцов потянет… Мерлин, что я несу?.. — пробормотал Гарри, удивляясь тому, как легко и непринужденно с его губ срывается всякая чушь, и насколько безрассудная! Да эта змея могла слопать его в один присест за нанесённую обиду. Или нет, ведь Том должен был поведать ей о том, что он неприкосновенный. В нем осколок души Тёмного Лорда! Нагайна заползла к Гарри на кресло, от чего тот замер и молча наблюдал за огромной рептилией. — Нет самцов. Я верна только хозяину. Умолчав о том, что фраза немного отдаёт зоофилией, Гарри выдавил из себя слабую улыбку. Верность — качество, которое ценил он сам. Да и если вспомнить, что Том привык полагаться только на себя — слова змеи становятся весьма трогательными. — Хорошо, если так. Ему это нужно, пусть он и не признаётся, наверное, даже самому себе. — Что насчет тебя, детеныш? — сменила обращение Нагайна неожиданно на более ласковое, нежели отдающее опасностью «мальчишка». — Ты верен хозяину? Ты им сильно пахнешь. Он подпускает тебя к себе. — Испытать мою верность пока случай не представился. И я человек. У людей всё по-другому. — Пробормотал Гарри, удивляясь её словам. Не сказать, что Том особо сильно подпускал его к себе. Хотя с другой стороны… да — они стали учиться друг у друга, общаться по-человечески, и в компании друг друга им было достаточно уютно. Во всяком случае, так Гарри чувствовал. Том же умалчивал о своих ощущениях. — Но мне хотелось бы, чтобы наше тёплое общение продолжалось. И мне приятно разбавлять его одиночество. Просто делать что-то хорошее. Но у меня не всегда получается. — Хозяин очень сильно изменился, — поделилась змея, устраиваясь поудобнее на спинке и подлокотниках кресла. — Он стал спокойнее. Нет больше жажды крови. И его внешность стала другой. Он стал совсем как человек. — Да, и меня это очень сильно удивляло, — согласился Гарри, почти полностью расслабившись. Говорить со змеёй все еще казалось ему дико, но она не пыталась его сожрать, напротив, проявляла некое дружелюбие. — Мы с ним были врагами, как тебе наверняка известно. А сейчас… я рад, что он осознал, что сам же губил свою жизнь, и теперь исправляет это. Может, когда-нибудь он даже станет счастлив. — Ты можешь составить пару моему хозяину, — без какого-либо сарказма, явно не думая о человеческих нормах, ответила Нагайна, пододвигая свою морду ближе к лицу слегка напрягшегося от такой близости парня. — Сильный детеныш. В тебе есть что-то от хозяина. И он доверяет тебе, раз держит в своем гнезде не как пленника. Несмотря на опасную близость клыкастой пасти, Гарри не испугался, но удивился проницательности змеи. Хотя некоторые моменты она всё же упускала из виду, либо умышленно, либо, же не зная о них. А вот «пара» его всколыхнула. — Может и так, если бы это было возможно. Ещё раз повторю, мы люди, а у нас всё сложнее. И все же ты не первая, кто говорит о нашем сходстве. Твой хозяин тоже это отметил. А вот по части доверия… Несложно доверять тому, кому некуда деваться. Я не хочу покидать это место, как и его самого… — Гарри сам не понял как легко вылетели эти слова, обнажая все его чувства, чего бы делать не стоило. — Но даже если бы и хотел — это может быть опасно. Так что ему проще держать меня близко. И потом, когда держишь кого-то в клетке — он захочет сбежать. Это заложено в любой натуре. А на свободе бегать не хочется. — Запутываешь, — немного раздраженно прошипела Нагайна. Видимо, для ее мозга слова человека были слишком сложны. Она мыслила более примитивно. — Что ты испытываешь к хозяину? — Обычно это твой хозяин любит запутывать меня при общении, — сказал он с тихим смешком. — Но… не знаю. Я сам не понимаю, ни своих чувств, ни откуда они взялись, ни что с этим делать. Дурак я, наверное. — Значит, что-то сильное испытываешь, — сама сделала вывод Нагайна и положила свою голову на плечо парня, которому пришлось-таки отложить книгу по трансфигурации. — Хозяин красивый, умный и могущественный — его невозможно не любить. — Дело не в том, что у него есть, а в том, как он этим пользуется, — возразил Гарри, хотя не был уверен, что змея поймёт смысл его слов. За те качества, которые она назвала и впрямь можно влюбиться. Но когда эти качества превращаются в инструменты тирании и душегубства — это уже не достоинства. Но сейчас, да — изменения в поведении Тома налицо. Как только Нагайна устроилась вплотную, почти на нем, Гарри призвал плед. Находиться в обнимку с холодной змеей — то еще удовольствие. Он и сам по себе мерзлявый. Но сгонять Нагайну Гарри не собирался. Тот страх, что сидел в нем поначалу, исчез. Любимица Тома оказалась интересным собеседником. В памяти оставался свеж жуткий страх, когда Нагайна только приползла, однако сейчас она спокойно обвила его собой, и ласково, насколько это вообще возможно на парселтанге, общалась, чуя в нем «своего». — Детеныш, не двигайся резко, — предупредила она, прикрывая глаза. — Ты пахнешь хозяином, — в который раз уже повторила змея, а после добавила, — я по нему скучаю. Змеи любят тепло. Это Гарри точно знал. И ему не жалко поделиться тем, что есть. Что Тому, что его питомцу явно не хватало тепла. И нежности. Неизвестно, способен ли Гарри на последнее, но подарить первое мог точно. Нагайна осталась довольной, и даже призналась, что от хозяина получала ласку, но крайне редко. Гарри удалось прочувствовать ее печаль и желание быть еще ближе к тому, кто был для нее всем. Он не постеснялся погладить холодную гладкую чешую, оказавшейся приятной наощупь. Почти Дежавю. С Томом, в своё время, он сделал точно так же. И хотя вспоминать о своём поступке, совершённом на пьяную голову, все еще неловко — он считал, что поступил правильно. В тот вечер был сделан еще один шаг к сближению.