Куда же тебя занесло, Маргарита?

Смерти нет — это всем известно, Повторять это стало пресно, А что есть — пусть расскажут мне. А. Ахматова. «Девятьсот тринадцатый год»

      Холодный вечер, мало чем отличающийся от других вечеров. Из полуоткрытой форточки подул ветерок, чуть колыхая моё платье. Я сидела дома, перечитывая роман Мастера. Точнее, что от него осталось. «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов ...» — Наташа! — устало позвала я, стараясь не уснуть прямо во время просьбы. Веки так и норовили слипнуться, и унести меня в мир грёз, — принеси ещё кофе, пожалуйста! И нынче шестая кружка за день — вредно, но что я могу поделать?       Она лишь поджала губы, пожурила меня, но всё же начала делать кофе. Строчки расплывались, поэтому мне приходилось щуриться, чтобы не терять из виду. Они же, как бы в насмешку, не поддавались моим манипуляциям.       Со вздохом положив роман на стол, я начала невольно размышлять о словах странного Азазелло. И почему я должна согласиться пойти на неизвестный бал? Как я могу быть уверена, что меня не обманут, если везде обман? Его слова о бале, конечно, можно было назвать лживыми с натяжкой, так как говорил он донельзя открыто, но мне ли судить? Тем временем домработница уже поставила передо мной кружечку с кофе, которую я сразу и не заметила. — Ой, спасибо, Наташенька! — губы расплылись в улыбке, — не знаю, что бы без тебя делала! Наташа же зарделась, поблагодарила, да и пошла в другую комнату.       Я немного отхлебнула из кружки, почувствовала сладенький привкус на языке, но никак не бодрость. Скорее, совсем наоборот. Усталость накатила с двойной силой. Я зевнула, откинулась на спинку стула, и уже через несколько минут смотрела красочные сны.       Чёрного мага из варьете я узнала сразу, так как про него шепталась чуть ли не вся Москва. Шоу, после которого некоторых положили прямо в дом скорби, и после которого многие дамы вышли совершенно голыми! Он с насмешкой поглядел на меня, взмахнул голубой тканью, и прошептал что-то вроде «А Мастера там нет…»       И абсурдные слова тут же заменили не менее абсурдные картинки. Люди необычайной красоты, но почему-то мертвенно-бледные, сидели за столиком — видно, очень ненадёжным, так как он треснул под рукой одного из них — и о чём-то шептались. Позвольте, но я никогда даже не видела их! И эти престранные жёлтые глаза не были на лице ни у одного моего знакомого! А знакомых я всех знаю, как свои пять пальцев!       Тут же картинка сменилась другой. Здесь бледный блондин, но уже один, впивается в горло тысячам людей, если не больше. Его глаза, как на картинке ранее, были не жёлтыми, а красными. Как знает каждый человек, красный цвет — цвет прямого предупреждения об опасности. Позвольте, но и этого монстра я не знаю! Хотелось взвыть от досады.       Потом я увидела церковь, но какую-то старенькую, таких сейчас точно не строится! Седой человек был облачён в рясу, а на груди большое золотое распятие; рядом шёл молодой человек, и вёл, верно, задушевную беседу, судя по жестам. Первый, что сразу понятно, был священником, а предназначение второго я понять не могла. Мне сразу же сделалось как-то страшно после этой картинки, и даже страшнее, чем после второй.       Молодой человек, с немного неряшливыми коричневатыми волосами, был полностью погружён музыкальным инструментом. Длинные пальцы ловко перескакивали с одной клавиши на другую, играя заученную мелодию. Она была такой чудной, что мне сразу же захотелось её напеть: и Наташе, и чёрному магу, да даже Пилату из романа Мастера…       Только где-то на пятнадцатом «видении» в моей голове щёлкнуло — это вампиры. Всё же сны не были каким-то ночным атрибутом у меня, так что я приготовилась к худшему. О, пощади же меня, Судьба! За что мне такое наказание, и чем я так не угодила тебе?!