Куда же тебя занесло, Маргарита?

Кухня. Запотевшее окно, две большие кружки кофе. Лист бумаги перед Мастером уже долгое время оставался нетронутым. Я лениво крутила кольцо с зелёным камнем на безымянном пальце. И почему мы постоянно пьём кофе ночью? — Я не могу, — прошептал Мастер, и я подняла на него глаза. — Мне ничего не приходит в голову, я всё забыл. Не могу писать. Я обхватила двумя ладонями кружку, чувствуя, как их заполняет тепло; тепло набивалось в пальцы, как перья в подушку. Приятно. Каким же Мастер был драматичным временами. Вчера написал восемь страниц, нарадоваться не мог, а сейчас сокрушается — как так, ничего не приходит в голову. — Не всё сразу, — улыбнулась я, сделав глоток кофе. — Не выдавливай из себя строки, а пиши понемногу, когда захочешь писать. Мучить себя — последнее дело. Мужчина неопределённо помотал головой и вздохнул: — Я чувствую себя неполноценным, ненастоящим писателем. Я не могу написать целую главу за раз, как делал это до начала выздоровления. Я понимающе взглянула на него: — Потому что все твои ресурсы уходят сейчас на восстановление, и ты не можешь писать в том же объёме, что и прежде. — Тогда, — Мастер взял пустой лист в руки и встал из-за стола, — зачем вообще мне лечиться? Если у меня был дар во время пика болезни, почему я его самовольно выпускаю из рук? Я растерянно моргнула, и лицо моё омрачилось печалью: — Разве тебе было хорошо во время пика болезни? Ты не чувствовал себя сломленным, недостойным меня? — я это считаю глупостью, конечно. Тебя мучили и одолевали страхи, любовь моя. Они есть и сейчас, но я уже не слышу, как ты встаёшь посреди ночи, потому что не мог уснуть; когда секунду назад всё было замечательно, а засим тревога набегает на твоё лицо, — я увидела, как Мастер обдумывает мои слова, переводя взгляд с меня на лист бумаги, зажатый в руке. Решив, он скомкал его и выбросил в мусорное ведро. — Чем-то всегда следует жертвовать. — Я понимаю, Марго, — от этого обращения моё сердце забилось быстро и исступлённо — так Мастер всегда любовно называл меня во время наших встреч. — Я понимаю, что ты говоришь и хочешь до меня донести, но пока не могу искренне в это поверить. Я ничего не ответила, и мужчина замолчал. Ушёл в другую комнату и вернулся с книгой в руке — «Фауст». — Можно я почитаю тебе? — прошептала я, кинув на Мастера нечитаемый взгляд. — Ну, — улыбнулся он, — я и сам умею, Марго, уверяю тебя. — Конечно умеешь, — шутливо поддержала, — но мне просто очень бы этого хотелось. Могу я?.. Мастер молча передал мне книгу, постучав по странице, на которой остановился. — Им не понять, как детям малым, — начала я, — Что счастье не влетает в рот. Я б философский камень дал им, — Философа недостаёт… Я читала ещё около получала, пока не заметила, что Мастер уснул. Тогда я тихо закрыла книгу, подложив универсальную закладку — карандаш. Взяла две грязные кружки из-под кофе и поставила их в раковину. Вздохнула и решила не будить мужчину — принесла подушку и подложила тому под голову. Будет ведь завтра жаловаться, что болит шея. Золотое кольцо на руке Мастера подмигнуло мне, будто в согласии.