Дядя Ос

      — Дядя Ос! Меня к тебе мама отпустила до конца каникул, представляешь?       "Дядя Ос" представлял и очень хорошо. Но проблема была в том что ни отказаться, ни разочаровать ребенка Дазай попросту не мог. Увы, но факт оставался фактом, и для него на первом месте везде (!) стояла семья. К тому же мама этого чертёнка была любимой старшей сестрой, которую стоило оберегать и баловать. И он лично порвет любого, кто скажет что это не так. Но всё же существовал один момент который стоило прояснить:       — Пожалуйста, на работе и на улицах Йокагамы, называй меня Дазаем, хорошо, мелочь?       Насколько Осаму мог судить по своему опыту, никак иначе кроме просьб на родственников воздействовать было бесполезно.       — Хорошо! Но за это ты сводишь меня в парк аттракционов...       Ответное условие было признано допустимым, и Осаму удовлетворённо кивнул.       — Ладно, шантажист, но ты также скажешь, почему тебя ко мне сплавили и чем занимается твоя прекрасная мама.       — Уехала, в... — Не отвлекаясь от распотрошения заначки с конфетами, прочавкал Тсуна, он же Маленькое и Милое Чудовище. — Кажется, в круиз.       Не подумайте, что Тсунаёши получил свое прозвище за свой характер, который был хорошим для ребёнка его возраста, вот-вот собирающего войти в переходный период. Но гены (или воспитание?) то и дело давали о себе знать, выливаясь в большие и маленькие неприятности, причём чаще для его окружения, а не самого мальчишки.       — Одна? – Происходящее уже начинало напоминать допрос, но никого из собеседников это не смущало. Кроме того маленький племянник уже привык к некоторым причудам и комплексам своего дяди. К последним относилась забота о "прекрасной госпоже Нане и маленьком и неповторимом Тсу". И иногда она переходила все границы допустимого для других, чужих им людей, но... Они привыкли. Как-никак именно Осаму, будучи ещё подростком поддерживал как мог свою семью и связь с ней.       Он единственный, кто остался с госпожой Савада ещё с незамужней поры, можно сказать, единственное напоминание о семье, отношения с которой были разорваны ещё до поступления в университет из-за расхождения взглядов на жизнь. Но разрыв никак не ощущался — при желании Осаму мог заменить всю семью и с избытком. Так сказать, вечная опора, которую невозможно пошатнуть. А все попытки умереть... К ним Нана со своим сыном относителись довольно легко, не оставляя сомнений, что это была черта рода «Дазай». Осаму же не по-настоящему? Ну так пусть развлекается.       — Да...       Подозрения, крутившиеся в голове и все домыслы наконец-то выстроились в единую картинку, заставившую ответственного брата осознать, что ситуация ему категорически не нравилась.       — А тебе папа сильно нужен? — Закинул удочку Осаму, пытаясь заручиться поддержкой младшего родственника. — Хочешь, другого папу ещё более доброго заботливого, такого с которым встречались бы не раз в два года а каждый день?       А вот на этот вопрос ответ нужно продумать. Время от времени кто-то в их семье несколько переходил черту, сдвигающуюся всё дальше, и другой стороне приходилось выкручиваться своими силами. Итак, сказать правду или сразу передать право голоса маме, которую они не только оберегают и лелеют, но ещё и уважают?       — Не знаю. Спроси у мамы, когда она вернётся. Но от внимания папы я бы не отказался.       С такими разговорами они и направились прочь от детского сада Намимори в сторону вокзала, где и находился их транспорт на ближайшие пару часов. Со своей сестрой Дазай с удовольствием бы пообщался, но пересечься не удалось, и это значило, что ближайшие дни у Тсуны и всех знакомых самоубийцы есть уникальная возможность увидеть хмурого и задумчивого Осаму, думающего о семье с видом строящего свои гениальные планы злодея. И разумеется, эта пасмурность будет начинаться с самого утра, начиная с того момента, когда мужчина выяснит, что для того, чтобы покормить ребенка нужно вставать пораньше. Конечно, и это испытание Осаму переживет, приготовив свое коронное блюдо – тофу. Но вот попытки племянника изменить его хобби вновь и вновь заставляли правое веко, когда скрытое повязкой, подозрительно дрожать.       — Дядя Дазай! Мама попросила передать, что перед обедом пытатся утопиться не нужно, руки всё равно мыть придется...       — Так, сколько раз повторять, что я просто хочу искупаться и нагулять аппетит! И вообще, ешь, а наставлять меня на путь истинный ты будешь, дай-ка подумать, минут через семь, когда доешь свой завтрак.       С другой стороны дорогой племянник самоубийцы решил вернуть дядю на путь истинный. Тсу, уже имевший с ним дело, знал, что когда есть возможность побыть с семьёй, его дядя не думая бросит работу и все неоконченные дела. А этого мелочь уж точно допускать не собирался, о чём почти прямо заявил после обустройства в его временном месте жительства:       — А ты мне обещал показать, где работаешь... – На самом деле это обещание прозвучало ещё несколько лет назад, но именно сейчас им стоило воспользоваться, чтобы не упустить возможность получить дополнительные сладости от мамы по её возвращению.       — Правда? Тогда собирайся, у тебя есть, – Дазай сменился с висящими на противоположной от него стене часами: – Семь минут. Время пошло!       Увы, иначе вести себя с Тсуной нельзя, иначе он сам к кому угодно, несмотря на то, что ещё маленький и ангелочек, сядет на шею. К сожалению или к счастью, но кровь гениев не водица. И проявляется в каждом потомке рода Дазай проявляется по-разному: у кого-то в умении манупулировать и просчитывать любой ход противника, а у некоторых в гениальном ведении хозяйства и способности к созданию идеального мирка, только для своих.        Тсу же совмещал нечеловеческую интуицию с природным обаянием, помогающих воздействовать на окружающих. Но пока проявились не все наследство, и оставалось только гадать, какие ещё возможности будут открыты перед мальчиком в будущем.       Ну а пока брал всё "самое лучшее" и не очень от своих родственников. И если манипулирование Тсу взял от дяди, то яркую потребность в ласке и внимании — от своего отца, Савады Емицу. Эта черта характера была милой, но тот, от кого она досталась, был единственным в семье, кого Дазай терпел лишь из необходимости, да и то из рук вон плохо, то и дело строя козни за спиной Емицу.       Чему способствовало отсутствие знакомства между мужем и братом Наны. Глава семьи Савада даже представления не имел о существовании Осаму. А так как неприязнь Дазая была сильнее благодарности за существование Тсу, то, периодически, весь город видел Нану в компании молодого заботливого шатена, о чем и сообщали шпионы Саваде. Уже через пару часов муж мчался в частный аэропорт, для того, чтобы успеть сохранить чувства своей жены (вот только Дазай часто с собой приносил подшивку по регулярным любовницам Емицу).       Так что, насколько Осаму знал свою сестру, сейчас она в поисках новой партии, способной стать папой для её сына.       Но в этом всё ещё требовалось убедиться... А потом и Мори можно будет привлечь. Хоть тот и по своей природе педофил, но с семейством Дазай дело имел уже давно.

***

      Лица детективов, когда они увидели второго, уменьшенного и более лохматого Дазая, надо было видеть. Так же впечатление от неожиданной встречи усиливало то, что перед самым вооруженным детективным агентством Тсу упал, и теперь, возможно, это можно было рассчитывать как первые шаги на пути суицида, о чём не поминул сообщить меланхолично жующий Рампо, тут же заинтересовав своей персоной ребенка.       Вот тут и началось самое страшное, так как Тсуна подошёл к самому известному детективу, попялился на него минут пять (что было больше в духе Фукузаве), после чего обернулся и, посмотрев на Осаму, спросил:       — Дядя Дазай, а кто это?       — Рампо Эдогава, только прошу не отбирая у него сладости. Если хочешь с ним подружиться, конечно.       Тяжёлый вздох был ему ответом, но вспыхнувшие задорные огоньки, обычно горящие у чертят, в глазах племянника самоубийца не заметить не мог. Слишком часто он видел их у своей старшей сестры замышляющей очередную шалость, да и в зеркальном отражении порой мелькали искры.       Это была ещё одна причина пообщаться с Мори, так после смерти родителей именно он занимался воспитанием Дьявола Дазая. Их общение показало, что если нельзя обуздать этот огонь, то его всё ещё можно направить в нужное русло.       — Знакомьтесь, это Тсунаеши, он мой племянник. И на ближайший месяц моя головная боль.       — Дядя Ос!       — Тсу, мы же договорились.       На памяти агенства это был единственный человек, способный позволить себе фамильярное отношение к Дазаю. И, кажется последний. Другого такого человека, которому Дазай спустил столь личное обращение, сокращение от имени, которым судя по всему Дазая никто не называет — не рискуют.       — Прости, дядя Дазай, — мальчик поник, видимо своего "дядю" он ценил.       И своими отношениями светить они не собирались...       Вот только все присутствующие имели честь увидеть Дазая, треплещего чужую шатенистую макушку. Такого не добились даже Акутагава с Ацуши, а этому ребенку ласка от Дазая досталась видимо по праву рождения. И это было крайне обидно и не справедливо. К нему тянулись ведь, а он...       — Дазай, а когда у тебя появился племянник?       — Да лет семь уже как... Но, Куникида, скажи, Тсу правда милашка? –       При этом Дазай схватил замешкавшегося мальца и развернул в сторону детектива. Тсуна, сразу осознав ситуацию, тоже стал гипнотизировать своими тёплыми карими глазами. В контрасте с такими же, но холодными, это вызывало мурашки. Не хотелось, чтобы мальчик последовал по стопам дяди и потерял свое тепло.       — Да, – сказал идеалист, лишь бы от него отстали и не мешали работать.       Тут выяснился некий заговор: Дазай посмотрел на мальчишку, ожидая ответа. Тот, разумеется, не подвёл.       — Педофил! На что Осаму покачал головой, сделал знак выйти, и как только они оказались на улице, уточнил:       — Интуиция или рассуждения?       — Второе...       Мальчик погрустнел, и не смотря дяде в лицо сообщил:       — Я его не ощущаю. Он слишком закрытый, или даже зацикленный... На идеальном? Или пытающийся таким быть. Зря только.       Это была их любимая игра. Понять человека по внешности, голосу, впечатлениям и, после сравнения тихо спорить чьё мнение оказалось ближе к реальности.       В этот раз Дазай не согласился и покачал головой:       — Кого-то наоборот притягивает "идеальность". — Идеальный муж для идеальной хозяйки, что может быть лучше? — Но можешь не волноваться.       "Твоим отцом он не станет", — Дазай не стал договаривать, но Тсу всё равно услышал. Гениальность в их семье наследственное. К тому же мальчик знал отношение своего дяди к своим близким.       Свою прекрасную сестру кому попало Дазай не отдаст. И её ребенка тоже. Не в этой жизни.       Здание агенства отделялось от родственников. Чтобы поднять настроение своему племяннику Осаму решил (Не в первый раз в жизни) махнуть рукой на работу.              Смотреть на грустного ребенка он не мог: мелочь должна быть весёлой или хотя бы заинтересованной. И никак иначе.       Поэтому:       — Мелочь, а хочешь, я тебя с одним дядей познакомлю?