***
Мэдисон радостно неслась во весь опор, виляя между высокими рядами кукурузы. Теплое солнце Миндуара ласкало ее бледную кожу, а ее золотые волосы развивались на ветру. Ее мама бежала следом со смешной гримасой на лице. – Мэдди, сколько раз повторять? Верни отцовскую медаль! – кричала ей Хелен. Мэдди лишь весело хихикнула и помчалась еще быстрее, сжимая в детских ладонях золотой кружок с красивыми завитушками. Ей нравился блеск медальки, нравилась тяжесть, которую она ощущала между пальцами. А еще ей нравилось смотреть, как мама носится за ней впопыхах. Она знала, что папа не будет ругаться – даже наоборот. Он всегда смеялся и трепал Мэдди по голове, когда она в очередной раз утаскивала медаль со стола. У мамы и папы никогда не было времени, чтобы поиграть с Мэдди. Работа, работа, работа… ничего кроме работы, с тех самых пор, как они прилетели на эту планету. Затаившись посреди кустов, хитро хихикая, Мэдисон стала ждать, когда мимо пробежит ее мама. Где-то в дали слышались ее крики: – Мэдди! Мэдди! Немедленно беги сюда! Мэдди! Она снова хихикнула и покрутила отцовскую медаль в руках, в очередной раз разглядывая красивые надписи и рисунки. Солнце медленно зашло за тучи и поднялся ветер. А затем ударил гром… Мэдди встрепенулась и упала на землю от страха. Гром раздался снова. И снова. И снова! Вдали послышались крики. Кто-то кричал ее имя. Где совсем рядом снова ударил гром, подбросив в воздух гроздья земли и стебли кукурузы. Она посмотрела вверх и затаила дыхание. На небе не было ни облачка. Но свет солнца загораживали корабли. Десятки кораблей странных форм, которых Мэдди никогда не видела. Она вскочила на ноги и побежала, повинуясь сиюминутному порыву. Ее папа защитит ее. Папа защитит всех – он ведь герой, он ведь побил страшных турианцев. Маленькие ножки несли ее вперед, а корабли в небе становились все больше и больше, медленно приближаясь к Миндуару.***
Резкий запах антисептиков и крови ударил в нос Джонатана, заставив мгновенно открыть глаза. Яркий, обжигающий свет тут же ударил по сетчатке. Пресвитер невольно дернулся, но его тело будто бы сковали тяжелые цепи. Через секунду он осознал, что не «будто». Вновь открыв глаза, он понял, что лежит прикованным по рукам и ногам к койке. Рядом с ним раздавалось размеренное пиликанье медицинских машин, а возле стояла одинокая капельница, которая подавала ему в кровь странную янтарную жидкость. Помещение казалось жутковатым, не смотря на обилие света и белые стены. Это была больничная палата, но Джонатан не видел таких палат никогда в жизни: изображение человеческого черепа на потолке нисколько не настраивало на нужный лад, а обилие свечей и печатей и вовсе напоминали его келью в Ватикане. – Что случилось? – выдохнул пресвитер, но затем нахмурился и прошептал. – Я… Я помню… Его взгляд забегал по комнате, ища хоть одну живую душу, которая сможет прояснить, что происходит. И едва он подумал об этом, тяжелые двери в конце палаты отворились с тихим шипением, и Джонатан мгновенно пожалел о своем желании. Внутрь вошел человек… если его все еще можно было считать человеком. Движения его были неровными и отрывистыми, словно у завсегдатая тех отвратительных пивных, что в обилии плодились в нищих кварталах. Все тело человека было утыкано проводами и шлангами, а верхняя часть головы была заменена на шарообразный прибор с двумя изумрудными окулярами вместо глаз. – Субъект пришел в сознание, – произнесло существо шипящим голосом, который словно доносился из сломанного радио. – Предупреждение: дальнейшая попытка повредить Духам Машины приведет к взысканию. С этими словами гротескная пародия на создание Божье неуклюже развернулось и вышло из палаты. Джонатан почувствовал дрожь. Его сковал страх и недоумение. Где он оказался? Кто этот человек? Это не Рай и не Ад… значит, он жив? Дверь снова открылась, и Джонатан вздрогнул, приготовившись к худшему. Однако, вместо монстра, в проходе стоял человек. Настоящий человек. Ее лицо выглядело молодым – не больше трех десятков лет, однако, эти глаза… Ее взгляд был подобен гранитной скале – суровый и холодный. На женщине виднелся белый халат и монашеская шапочка, которые он так часто видел среди сестер Mater Ecclesiae, а на обеих руках красовались угрожающего вида хирургические инструменты. – Video vos erant 'Expergiscimini, – произнесла монахиня, опустив руку на бедро, где Джонатан заметил рукоять пистолета. – Ioannes est nomen meum soror nunc me vocare nomine nesciebam diligentissime investigabam. Джонатану понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем именно толкует монахиня. Внезапная догадка промелькнула в мозгу пресвитера, которая тут же наполнила его надеждой и неподдельным страхом. Он осторожно прочистил горло и произнес: – Приветствую тебя, сестра Иоанна, – ответил он на латыни, чувствуя, как все его естество дрожит от восторга. – Мое имя пресвитер Джонатан – слуга Римской католической церкви и самого Папы Клемента XIV. Монахиня на секунду замешкалась, очевидно, не ожидая получить ответа. Ее суровое лицо на секунду расслабилось, и женщина убрала ладонь с рукояти оружия. – Пресвитер? – спросила она, подозрительно выгнув бровь. – Что это за титул? – Это… – запнулся Джонатан, чувствуя укол разочарования. – Я слуга Римской католической церкви и самого Папы Клемента XIV. Сестра Иоанна продолжала недоуменно смотреть на него, не спуская глаз. Джонатан вздохнул. – Скажи, сестра, – наконец, выдохнул он, сжимая кулаки от напряжения. – Скажи… Кто вы? – Я уже назвала свое имя, пресвитер Джонатан, – непонимающе ответила та. – Нет. Нет! Не это! – дрожащим голосом произнес старик. – Кто Вы! Тринадцать лет… Тринадцать лет назад, на Землю прилетели Они… Потерянные… Наши братья и сестры… Они оставили нам послание… Они доставили Слово… Скажи… Джонатан запнулся, не в силах унять эмоции. Тринадцать лет. Тринадцать долгих лет он ждал этого момента. Все тринадцать лет он раздумывал, что именно скажет Им. Но внезапно, в самый ответственный момент, его мысли, его слова – все перестало слушаться. Его наполнили эмоции – все то, что он копил в себе больше десятилетия. Внезапно, он ощутил на плече касание. Сестра Иоанна сидела рядом, заботливо гладя Джонатана по плечу. Тяжелые путы, что сковывали его, с тихим клацаньем разомкнулись. – Значит, время пришло, – ее лицо теперь казалось другим: спокойным и одухотворенным. Она улыбалась, глядя в глаза старика. – Первый паломник. Как и было предсказано. Возрадуйся, дитя Терры, ибо твои поиски подошли к концу. Не в силах больше сдерживаться, Джонатан закрыл лицо руками. Его поиски… подошли к концу. После стольких лет. – Отец Дженитиви и Верховный король захотят встретится с тобой, – снова произнесла Иоанна. – Мы ждали тебя… ждали так долго.***
Эйдан натужно прорычал, чувствуя вес многотонной колонны под своими пальцами. Вокруг него сновали люди: магосы, сакристианцы, инженеры Дома Гриффит. Перед его глазами проносились столбцы данных: вес, угол наклона и прочие технические термины, в которых он не разбирался, но которые знал почти на инстинктивном уровне – несколько призраков Трона Механикум наперебой советовали, куда правильно поставить колонну и как лучше пристроить ее на ферокритовый пол. «Молот Правосудия» слегка накренился под весом своей ноши, но Эйдан упрямо шел вперед. Стройка вокруг него не прекращалась ни на минуту, так почему он должен брать отдых? Тринадцать лет. Тринадцать лет упорных трудов: пота, крови и слез. Тринадцать лет они восстанавливали то, что потеряли. И сейчас. Глядя на все это великолепие с высоты Рыцаря, Эйдан не мог не испытывать гордость за свой народ. – Осторожнее, осторожнее, – приговаривал главный архитектор – немолодой уже мужчина на закате своих лет. – Ваше Величество, не так быстро. – Да что этот крестьянин себе позволяет? – недовольно буркнул один из призраков. Эйдан лишь отмахнулся. Он доверял Майлзу – архитектор доказал свою полезность, и во всем Драконьем Пределе не было человека, который разбирался в проектировании и строительстве лучше, чем он. Тяжелая обсидиановая колонна с грохотом вошла в специальный паз в полу, и Эйдан услышал громкий щелчок замков. – Отлично! – закричал ему Майлз. – Таким темпом, мы сможем закончить Обсерваториум до конца года! Эйдан тяжело вздохнул. Впереди было еще столько работы. Он снова окинул взглядом Черную Цитадель. Еще тринадцать лет назад здесь не было ничего, кроме холма и одинокого деревца. А теперь… Он смотрел на десятки зданий и монументов, высеченных из цельного обсидиана. Угольно-черные поверхности домов блестели маслянистым светом. Огромная пятнадцатиметровая стена окружала Цитадель, ограждая ее от смертельных хищников и непогоды. Повсюду сновали люди: кто-то спешил на рынок, таща за собой повозку со свежими овощами, другие наперебой зазывали покупателей, предлагая оценить искусно выкованные клинки. Строительство не утихало ни на секунду и везде слышались грохот металла и камней, что звучали подобно громовому прибою. Рыцари сновали на стройках, помогая возводить огромные стены и колонны, неся на себе тяжести, что не мог поднять ни один кран. Без своих Рыцарей, Гриффиты не смогли бы отстроить Черную Цитадель и за сто лет. С помощью могучих шагоходов, за считанные месяцы они возводили постройки, которые бы потребовали года усилий. Конечно, в рядах всадников были брожения. Им претила мирная жизнь, и Эйдан полностью понимал их. Гриффиты были рождены для битвы. Когда шла война – на нее отправлялись. Когда не шла война – на нее нарывались. Все было заложено на уровне костного мозга. Но сейчас на это не было времени. Драконий Предел рос. Драконий Предел был силен. Он переживет и кровожадных ящеров, что обитали в вулканических пустошах, и немилостивую погоду планеты, и набеги ксеносов. Десятки стволов противокорабельных орудий вздымались вверх по всей Цитадели. В небесах носились «Валькирии», а на орбите кружили «Фурии». Но главной защитой была она – «Погибель Предателей», что неустанно висела над поселением, готовая обрушить ярость Императора и Омниссии на любого, кто смел бросить вызов Гриффитам. – Милорд, – через вокс раздался глубокий голос капитана Фалрика. – Верховная королева желает поговорить с вами. – Ну разумеется, – Эйдан насмешливо покачал головой и закатил глаза. – Капитан, будьте так любезны. – Да, милорд, – извиняющимся тоном заявил офицер. – Как поживает моя дорогая женушка? – насмешливо спросил Эйдан, едва открылся канал связи. – Полдня обнималась с унитазом, – раздраженно ответила она. – Остальные полдня молилась, чтобы твой придаток уже поскорее вылез. – Тебе нужно оставаться спокойной, – усмехнулся Верховный король, даже отсюда чувствуя, как от Амелии повеяло холодком. – Можно я буду злая, как собака? Это меня успокаивает, – раздраженно рыкнула та. – Это нехорошо для ребенка. – Мать, мающаяся от безделья – вот, что нехорошо для ребенка! Я уже три месяца только и делаю, что ошиваюсь по дворцу и распугиваю прислугу! А еще эти твои служанки, что вьются вокруг меня, словно мухи – над падалью! Эйдан закатил глаза. Они проходили через этот разговор каждый раз. Каждый. Гребанный. Раз. – Все же лучше не брать рисков. – Гриффит, это уже третья беременность! Все будет нормально. Мне просто надо проверить состояние «Погибели». Эйдан уже видел, как Амелия нарезала круги по своим покоям, сгорая от ярости. – Сестра Доротея считает, что космические перелеты навредят, – Эйдан снова сделал героическое усилие переубедить свою пассию. – Сестра Доротея – старая маразматичка! – Старая маразматичка, которую приставила Экклезиархия. Амелия на секунду замолчала, пытаясь найти контраргумент, но все, что у нее вышло – это лишь угрожающе пыхтеть в вокс. Их семейная жизнь действительно была… насыщенной. Не стесненная протоколом, Амелия полностью открывала перед Эйданом свою стервозную натуру, однако, он считал, что это добавляло в их жизнь определенную «перчинку». Она была подобная буре – властная и непокорная, но такая же прекрасная и разрушительная. Эйдан долго не решался признать это самому себе, но из Амелии вышла прекрасная Королева. – Гриффит, если ты не дашь разрешение на вылет, то больше никогда в жизни не увидишь меня голой! Ауч. Это был удар ниже пояса. Эйдан начал очень осторожно подбирать слова. – Дорогая, это неразумно… – Если бы мы были разумными, то никогда не поженились бы! – Ну, тут мне крыть нечем, – хохотнул он, а после нескольких секунд размышлений, добавил. – Как на счет такого: как только я закончу с работой, мы вдвоем устроим небольшой ужин: свечи, хороший стейк с бокалом вина? Только ты и я, идет? – Сейчас. – Что прости? – Сей. Час. Иначе, будешь спать на диване до конца месяца. Она резко оборвала связь. Эйдан обреченно покачал головой. Порой, он скучал по старым добрым временам холостяка. – Майлз, оставлю это на тебя, – произнес он, легонько хлопнув колонну Громовой Руковицей. – Ее Величество снова не в духе? – лукаво спросил архитектор, на что Эйдан лишь развел руками. Король направил «Молот Правосудия» в сторону дворца. С целеустремленностью айсберга, дрейфующего в сторону морского пути, он прокладывал себе дорогу сквозь оживленные улицы Цитадели. Простолюдины и солдаты почтенно расступались перед Королем. Техножрецы и священники кланялись своему сюзерену. Его окуляры внимательно изучали улицы Цитадели – даже через тринадцать лет Эйдан не мог насмотреться успехом его Дома. Улицы были выстелены камнями и ферокритом. Фонарные столбы напоминали обглоданные почерневшие кости. Символы аквилы и гербы Гриффитов виднелись почти на каждом доме. Его город кипел жизнью, словно переполненный улей. «Молот Правосудия» прошел мимо высоких стен Схолы Прогениум. Из монументального заведения уже слышались басистые команды инструкторов, лязг мечей и лающий вой оружия. Почетный караул на входе тут же отдал честь при виде Эйдана, но тот лишь показал им большой палец. Не нужно было лишний раз тормошить бедолаг. Он шел мимо храма Императора, мимо штаб-квартиры Механикус, мимо охраняемых поместий Астропатов и Навигаторов. Его вокс-приемник снова ожил, и Эйдан лишь закатил глаза. Порой Амелия была слишком… – Милорд! – раздался полу разборчивый крик барона Родокса. – Милорд, наш… гость. Он очнулся! Верховный король остановился, как вкопанный. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Значит, время пришло. Он никогда не думал, что это случится при его жизни, но, похоже, у Императора было отменное чувство юмора. – Созывайте Совет, барон, – холодно приказал Эйдан. – Будет исполнено! – гаркнул в ответ Родокс. Король еще пару секунд стоял, уставившись вдаль. Он смотрел на свой город и лишь один вопрос крутился в его голове: что же несли им перемены? Онемевшими пальцами он связался с дворцом. Голос Амелии тут же ворвался в его уши, подобно урагану. – Если ты не явишься через пять минут… – Я созвал Совет, – холодно произнес Эйдан. Амелия, казалось, потеряла дар речи, пытаясь осмыслить услышанное. Когда она, наконец, заговорила, в ее голосе вновь звучали стальные нотки капитана Абридал: – Буду в тронном зале через полчаса. – Нет. Оставайся в покоях. Капитан Фалрик приведет Нейтана и Айрис. – Прошу прощения? Я здесь Королева или?.. – Амелия, – в голосе Короля послышались суровые нотки, при звуках которых все знали, что спорить не стоит, если ты, конечно не желаешь обнаружить в теле непредусмотренное природой отверстие. Сквозь вокс раздался приглушенный рык, а затем звон бьющейся вазы. – Как пожелаешь, – прошипела она с нежностью ядовитого паука. Эйдан грустно улыбнулся. Император, как же она была прекрасна, когда злилась.***
Джонатан шел под эскортом из десятка вооруженных солдат. Сестра Иоанна шла впереди. Все они носили странную броню, которая больше напоминала доспехи древних рыцарей. Иссиня-черные пластины, казалось, поглощали свет, а линзы цвета свежей крови и черепа на наплечниках придавали им инфернальный вид. Его охрана двигалась почти бесшумно. Настолько, что Джонатан не был уверен, что они и вовсе были рядом, когда он отворачивался и глазел по сторонам. А глазеть было на что. Он никогда не видел подобного места. Мрачная архитектура казалось пришла прямиком из романов про средневековье, однако, Джонатан видел, что все постройки были созданы совсем недавно. Пара десятилетий – не больше. Большинство людей, что встречались им на пути, носили простые, но добротные одежды, лишенные всяких украшений. Лишь некоторые отличались богато украшенными платьями, которые больше походили на те, что носили аристократы в былые времена. Но самым странным Джонатану показалось то, как они реагировали на сестру Иоанну. Все без исключения складывали ладони на груди при виде монахини. Та лишь удостаивала горожан величавым кивком и шла дальше, словно это было совершенно обыденным явлением. То, как они относились к ней, женщине веры, приятно удивило Джонатана. Но когда перед его глазами предстала огромная золотая фигура на постаменте, пресвитер замер и округлил глаза. Солдаты отреагировали мгновенно – в старика тут же уставились десяток стволов. Но Джонатан даже не замечал направленного на него оружия. Все внимание привлекла эта статуя, что возвышалась над городской площадью, подобно всемогущему всевидящему наблюдателю. – Кто… Кто это? – заикаясь, спросил Джонатан. – Это наш Владыка. Наш Отец и Хранитель. – с благоговением в голосе ответила Иоанна, сложив ладони на груди. – Император Человечества. – Император… – прошептал пресвитер. Он узнал эту фигуру. – Я уже видел Его, – выдохнул пресвитер, не понимая, как это могло быть. – Видел в своих снах. Сестра Иоанна лишь ласково улыбнулась и, взяв священника под руку, повела вперед.