алло, тук-тук, в себя приходим

[Четверг, 1:22 PM] Хосок всем своим обиженным и малоразговорчивым поведением показывает: Мин, ебаный стыд, Юнги, я обо всем догадываюсь. Но ничего не спрашивает — выжидает, по всей видимости, когда друг сам все выпалит. А Юнги признаваться насчет Чонгука немного ссыт, потому что Хосок за очередные отношения после пьяного перепихона ему жопу на британский флаг порвет собственноручно… — Слушай, Хосок, — спустя 10 тихих минут, что они сидят в кафе, все же решается он и прекращает ковырять вилкой в тарелке, но не успевает придумать, с чего начать и с какой стороны зайти, чтобы все адекватно объяснить, и выдает самое тупое, — Что бы ты сделал, если бы встретил человека с самой ахуенной задницей на всем белом свете? В ответ некоторое время звучит лишь тишина, нарушаемая приглушенными разговорами других посетителей кафе и звяканьем посуды. Хосок продолжает жевать свой салат, уставившись в экран телефона, словно бы и не слышал ничего. Наверное, заход с жопы — не самая лучшая тактика, когда твой друг натур продукт. — Ты ему уже дал? — не удосужившись даже взглянуть на друга, спрашивает Чон без каких-либо эмоций, будто они говорят о погоде. — Ну… — Юнги смущается и трет шею. Хосок, слыша его неуверенный голос, отрывается от телефона и впивается взглядом типа «Если ты сейчас скажешь «Да», я тебе в зад засуну взболтанную бутылку шампанского, чтобы твоя жопа уж наверняка разорвалась на десять частей», (а Хосок и правда может так сделать). — Да… Когда Юнги выдавливает из себя это несмелое робкое «Да», Чон пристально таращится на него еще пару секунд, затем убирает вилку из рук (ну так, на случай, если захочется зарядить ей собеседнику в глаз) и снова смотрит. Долго и страшно. Так обычно руководитель смотрит на сотрудника, который крупно накосячил. И хотя какая-то часть мозга напоминает, что из них двоих именно он — Юнги –начальник, Юнги все равно приседает на очко от хосокового сурового взгляда, прожигающего в нем дыру. — Мин Юнги, — Хосок делает короткую паузу, наверное, мысленно перебирая всевозможные способы скрытия улик с места преступления, которое он готов совершить прямо сейчас, используя подручные предметы. — Ты, кажется, мне обещал? — Хосок, тут всё серьезно… — Юнги едва ли успевает вставить слово в свое оправдание, но друг все равно обрывает его прежде. — Серьезно? — удивляется Хосок шепотом, хотя ему хочется орать во все горло, чтобы стекло трескалось, а уши закладывало, но вокруг ни в чем не повинные посетители, поэтому сдерживается, — В какой раз уже за последние полгода? М? — Не начинай, пожалуйста… — просит Юнги, понимая — Хосок сейчас разойдется и примется вспоминать все смертные грехи на его совести. Но Чон просьбы даже не услышал… — С тем обрыгосом из макдака у тебя тоже все было серьезно, так серьезно, что ваши отношения затянулись аж на две недели! Потом ты встречался с малолетним соплежуем, который не только тебе нежное ранимое сердечко разбил, но еще и айфон спиздил, пока ты спал! Кто был потом? — Хосок трет подбородок, вспоминая очередного из ёбарей друга, и, вспомнив, щелкает пальцами. — Точно! Мудозвон из соседнего отдела! Ладно, с ним у тебя даже затянулось. Вы встречались целый месяц, но что в итоге? А? Тебя опять выебали и бросили, а я вытирал твои сопли, смотрел с тобой «Сумерки» и слушал, как ты поешь Fergie «big girls don't cry»! После этого ты пообещал, что в следующий раз не позволишь себя ни наебать, ни выебать первому встречному, но, по ходу, сердце верит в чудеса… Закончив, Хосок недовольно скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кожаного диванчика, уставляясь нахмуренным взглядом в окно, будто соседняя многоэтажка дохера пиздатое зрелище. Юнги даже не знает, что сказать, чтобы ситуацию реанимировать, поэтому только поджимает губы. В чем-то Хосок прав — это уже неизвестно какие по счету грабли, на которые Мин не просто встает, а запрыгивает с разбега. Но, несмотря на все предыдущие неудачные отношения, пролитые слезы, размазанные сопли и проведенные за просмотром грустных бабских мелодрам вечера, Юнги на сей раз уверен — всё, действительно, серьёзно. Чонгук не такой, как все предыдущие уебки. Он другой: милый, добрый, вежливый, без выебонов и красив, точно ангел. А еще у него ахуенно-невъебенная задница, которую приятно сжимать руками во время секса, и большой член, что тоже является классным бонусом ко всему остальному. Сказать честно, когда Юнги встретил Чонгука в клубе, то подумал, что «вот этот пьяный в слюни красавчик» подойдет для одноразового быстрого перепихона. Ведь обычно такие сексибои, как Чонгук, на Юнги в обычной жизни внимания не обращают. А тут пацан бухой — отличная возможность переспать с красавчиком. Мин не рассчитывал на что-то большее, чем просто секс, но то субботнее утро дало ему надежду. Потому что Чонгук не выпер Юнги из квартиры под предлогом выдуманных дел-встреч и прочего, а наоборот — предложил остаться на завтрак, на обед и, если бы не его детское смущение, навсегда. После у них было свидание. Господь всемогущий — Юнги готов поклясться! — это было лучшее свидание в его жизни. Без пошлых разговоров, тупняков и дебильных шуток. Они гуляли в парке, мило болтали о том и о сем, обсуждали еду, кино и музыку. И пусть выглядело так, будто они слюнявые школьники, Юнги было комфортно. Комфортно рядом с Чонгуком. Объяснить Хосоку это чувство на словах немного сложно… однако он все-таки осмеливается открыть рот, чтобы попробовать. — Мне с ним хорошо… Чон фыркает. — В смысле, у меня такого еще не было. Все еще не очень убедительно — Хосок не поворачивается. Кажется, ему вообще так сильно похуй, что если Юнги даже разденется и станцует тектоник абсолютно голым на столе, то он все равно будет смотреть на офисную многоэтажку за окном. И если бы Юнги не знал Хосока столько лет, уже бросил бы затею его в чем-то убедить, но они друзья еще со школы, поэтому он уверенно продолжает. — Бля, Хосок, рядом с ним я чувствую себя на своем месте. Он мне нравится. Он правда хороший. Аллилуйя. Хосок поворачивается к Юнги лицом, еще мучительные секунд десять таращится суровым взглядом, а затем смиренно вздыхает. Прощает, понимает, сдается. Ну дурак Юнги, что поделать… — Ладно, — говорит, согнутыми в локтях руками наваливаясь на стол, — покажи его хоть. Юнги еле сдерживает улыбку, лезет в карман за телефоном и торопливо ищет фотки с прогулки. — Вот, — он разворачивает мобильник экраном к Хосоку. Тот снова вздыхает. — Блять, Юнги, меня последние лет 12-13, с момента полового созревания, интересуют вагины, поэтому можешь показать мне фото ЛИЦА, а не задницы? Юнги ойкает — он чисто случайно открыл не то. Просто жопа Чонгука ему в самом деле не дает покоя. Слишком идеальная. Упругая, подкаченная жопа, за которую хочется держаться 25/8, не выпуская из рук. Юнги не помнит, когда ему вообще так сильно сносило башню от какой-то конкретной части тела. Но зад Чонгука — подарок богов. И член у него заебись, то, что надо. Но об этом Юнги старается не думать в общественных местах, иначе эрекция обеспечена, а дрочка в туалетах — не самое лучшее занятие. — Божечки-кошечки! — восторженно заявляет Хосок, подпирая лицо рукой, когда видит фотку, где Чонгук ест мороженое. — Это что за мальчик-одуванчик? Ты где его нашел? В детском мире?! — Видел бы ты его тело… — выдыхает Юнги, успевая за секунду вспомнить эту неземную красоту обнаженной. — Нет, спасибо, обойдусь, — вставляет Хосок и, подернув рукав пиджака, бросает быстрый взгляд на часы. — Ладно, пора работать. Он поднимается со своего места и выходит из-за стола. Юнги вливает в себя остатки воды и, попрощавшись с персоналом, догоняет друга буквально в дверях. — Я еще даже в офис не поднялся, а уже устал, как тварь, — вздыхает Хосок, пока они ожидают лифт, застрявший где-то на верхних этажах, Юнги согласно кивает на его слова, не сводя взгляда с ярко-желтой цифры над серебристыми дверями. — Тебе сегодня уже успели позвонить и потрахать мозг насчет контрольно-кассовой техники? — За утро трижды, — отвечает Юнги, закатив глаза. — Мне уже остопиздело их посылать. То одни, то другие… Хосок трет висок, добавляя, что им двоим, наверное, пора в отпуск. Юнги все понимает — они работают, как проклятые — и хочет поддержать друга хотя бы словом, но звуковой сигнал оповещает о прибытии лифта, и двери перед носом разъезжаются в стороны, являя глазам толпу остальных офисных трудяг в кабине, жмущихся друг к другу, как кильки в масле. Поэтому Юнги только похлопывает Хосока по плечу, после чего, тесня народ, они заходят внутрь.