Месяц

— Итак, ты всё понял? – Эдди глядит на не особо заинтересованного Ричи, который берёт со стола колбу со светло-зелёной жидкостью и пытается потрясти. – А, блин, поставь это на место. – Он хватает руку Тозиера, держит непозволительно долго, и тут же одёргивается, отбирая колбу. – Не хватало ещё, чтобы ты взорвал нас прямо на лабораторной по химии. — Пфф, я всё понял, Эдс. – Тозиер снова лыбится, пожимает плечами, мол, не особо ему и сдалась эта колба, и устраивается на стуле поудобнее. — Ты точно понял? – Протягивает Эд, исподлобья переводя взгляд тёплых карих глаз на лицо друга. – Я не хочу, чтобы в школе хоть кто-нибудь узнал об этом. — Да, да, да, слухи и бла-бла-бла. Эдс, ты это уже три раза повторил! Я буду осторожным. Прям как с твоей мамашей в постели. С ней надо быть очень осторожным, иначе тебя может засосать прямо в её ваги– ау! Каспбрак отвешивает другу подзатыльник, и кидает, морщась, привычное «заткнись, Ричи, это отвратительно». Тозиер только приглушённо смеётся и, уютно уместив лохматую голову на парте, всматривается в то, как Эдди мудрёно воротит колбочки, переливая жидкость из одной в другую и как записывает что-то в конспект. У Каспбрака очень аккуратные руки – подмечает Рич – они небольшие и ухоженные. Нежные, но не как у девчонок. Как-то по-особенному. По-Эддовски. Белые, словно вырезанные из мыла. А когда он не пишет, то натягивает рукава до самых кончиков пальцев. Прячет свои красивые руки. Ричи хочет, чтобы Эдс перестал носить свои дурацкие кофты и рубашки, которые – совершенно точно противозаконно, – закрывают такой чудесный вид. А ещё Ричи хочет дотянуться своими пальцами до этой забавной родинки на тыльной стороне его ладони, провести рукой по холодным напряжённым пальцам и… — Что? – В полголоса спрашивает Эдди, отрываясь от писанины. – Что ты так пялишься? Тозиер криво ухмыляется. Как-то по-тупому. — Да думаю, что ты сейчас так похож на ботана. — Отвали. – Каспбрак фыркает и по-дружески пихает Ричарда в бок локтем.

***

— Вы, ребята, уже придумали кого будете звать на выпускной? Вот он. Гром среди ясного неба, который заставляет каждого из «клуба Неудачников» застыть на месте и поднять удивлённый взгляд на Уриса. Остановившись за несколько метров до развилки, где они обычно расходятся, парни переглядываются, и никто не решается первый прервать неловкую тишину. — Не думал, что эт-ту тему ты поднимешь, Стэн. – Первый стушевывается Билл и нервно проводит рукой по волосам, взъерошивая их. – Не знаю, я хотел приг-гласить Б… Не знаю. О чёрт, думает Эд, когда Денбро чуть было не затрагивает тему Беверли. Тему, которую они все не поднимали уже давно и которую, если честно, поднимать совсем не хочется. Кажется, они ещё были в средней школе, когда Бев уехала жить в другой город, к тёте. Что, конечно, отразилось на их дружбе. Не могло не отразиться – сейчас каждый из неполного «клуба Неудачников» это понимает. Девушка приезжала летом и изредка на Рождественские каникулы. Через пару лет – только летом. Ещё через год – только в августе. В прошлом году она не приезжала. И это как-то щемяще грустно и неправильно. Марш являлась частью их клуба, частью их самих. Но частью их взросления она, почему-то, не стала. — О чём задумался, Эдди-спагетти? – Протягивает Ричи, когда они уже отбились от остальных ребят и свернули в сторону дома Каспбрака. Он никогда не думал, что они будут дружить вечно. Просто… Ему казалось, что друзей обычно теряют в ссорах. А они, оказываются, просто растворяются во времени. — Ни о чём. – Ворчит. Опять ворчит, забавно хмурясь и, поправляя лямку сумки на плече, продолжает, – О выпускном. – Врёт, это заметно сразу. – И вообще, не говори только, что мне придётся туда с тобой идти. Сразу говорю: я отказываюсь, окей? Эдди осекается, забавно удивляясь сам себе: почему он вообще об этом подумал? А Ричи глухо смеётся: — Не боись, ты со мной только на месяц застрял, да и то нужно будет в основном перед родителями показушничать, пока им тошно не станет. – Это звучит немного грубо, но и Ричи, и Эд оставляют это без внимания. – Но, если тебе прям уж совсем-совсем-совсем не с кем будет пойти, Эдс… — Стоп. Не продолжай. — С тобой всегда может сходить твоя мамаша! – Тозиер отпускает это сквозь звонкий смех, а когда чуть было успокаивается, то тут же снова продолжает. – Хотя… – О боже, опять эта дурацкая ухмылка, думает Эдди, – хотя она, наверное, больше со мной пойти хочет. Я ведь и отбить её у тебя могу. — Просто заткнись! – Вспыхивает Каспбрак, заметно ускоряя шаг. – Заткнись, Ричи! Дурак! Дурак-дурак-дурак! Тупой, с дебильными очками и абсолютно не привлекательным смехом, придурок! О, боже. Эдди кривится, думает про себя ещё ругательства, какие только может выдавить, лишь бы забыть и напрочь выгнать из ума ту идиотскую вещь, что он действительно допустил, что, может ему и пришлось бы идти с Ричи на выпускной в качестве ненастоящей, но всё же парочки. Это чистой воды тупизм, а ещё это спалит перед всей школой их, пусть и ненастоящие, фальшивые и вымышленные, но отношения. Сама возможность, само допущение, что он об этом думает – это неправильно, и Эдди отчетливо это понимает. Так же отчётливо понимал и сегодня, сидя в закрытой кабинке чёртового туалета и пытаясь справиться с едва подступившей панической атакой. Это, чёрт возьми, неправильно. Каспбрак оборачивается, оглядывается через плечо и видит, что Ричи, скрючиваясь от смеха, немного отстал. — Если ты не собираешься меня догонять, то я оставлю тебя тут, слышишь? Ричи это кажется забавным, и он довольно щерится, да так, что даже Эд, убежав вперёд метров на двадцать с лишним, отчётливо может это разглядеть. — Иду я, Эдди-спагетти, иду. Они сидят дома у Каспбрака почти до шести вечера. Доедают яблочный пирог, который мама Эдди любезно оставила на столе, болтают о новом выпуске комикса с Человеком-Пауком и абсолютно бесполезно проводят время, переключая каналы телевизора в гостиной. — В общем, мы ругались почти всю неделю. – Тозиер запихивает в рот кусок пирога, запивая его уже почти остывшим чаем и пачкая ворот рубашки крошками. – Ну, в основном с мамой. Они просто повздорили с отцом, так что она, видимо, решила сорваться на мне. Может у неё кризис или типа того, не знаю? Короче, сегодня за завтраком она опять завела эту тему, и я ляпнул, что у меня, вообще-то, есть парень. – Он убирает уже пустую тарелку на пол и разводит руками. – Я думал, что она отстанет от меня после этого, понимаешь? Но она не поверила и накричала, ну, в общем, эм… Эдди, до этого всё внимательно слушавший, отпивает немного чая и вздыхает так глубоко и демонстративно, что его друг, разложившийся на полу у дивана, недовольно цокает. — И ты ляпнул, что приведёшь своего «типа парня», – одной рукой Эдди обозначает кавычки, а второй придерживает кружку. – к вам в дом завтра, в субботу. Молодец, что. Я понимаю, что у тебя сначала слова наружу лезут, а только потом появляются мысли, но это уже… Пфф. – Каспбрак усмехается и мотает головой, а то как забавно дёргается его веснушчатый нос и как поднимаются густые брови не ускользает от пристального внимания Ричи. – Эй! Вообще-то, на секундочку, я тут жертва! – Поднимает руки Тозиер, после чего перелезает с пола на диван, усаживаясь около друга, прижимаясь к нему плечом. Ох, как наигранно жалостливо, думается Эдди, и он закатывает глаза. — Ага, да. Жертва лоботомии. Поздравляю тебя, Ричи. Ещё и меня на дно тянешь, чтобы я твоим родителям врал. – Думать об этом, на самом деле, действительно неприятно. Родители Тозиера всегда казались Эду приятными людьми. Хотя в последний раз, наверное, он виделся с ними больше года назад, когда они устраивали всей компанией ночёвку у Ричи дома в его день рождения. – Ладно. Если это для тебя так важно, то… — Это важно! Ричи перебивает его так внезапно, что парень аж сбивается с мысли. Смотрит несколько секунд в его неприлично большие из-за квадратных очков глаза и думает, что, соглашаясь на всю эту авантюру, он, должно быть, выставляет себя редкостным идиотом. — Только обойдёмся без… Без всех этих… Штук при них, окей? То, как щёки Эдса слегка краснеют, задевая скулы и веснушчатый нос, Ричи замечает сразу же. Мгновенно. Было бы странно, если бы не заметил, так увлеченно разглядывая его лицо. — О. Ооо, Эдс, ты что, стесняешься? – Тозиер сам неловко хихикает, после чего пододвигается к другу чуть плотнее. Да куда уж плотнее? Они и так прижимаются плечами друг к другу, и в месте их соприкосновения , кажется, просто неприлично жарко. Но это ничего, думает Ричи. Это нормально. Это как обычно. Он привык. — Не волнуйся, Эддичка, – от нелепой пародии на свою мать парень слегка морщится, – не буду же я тебя целовать при них в качестве доказательства или типа того. Просто за ручки подержимся, как малолетки, а потом выдадим какую-нибудь слезливую историю матери, что мы такие бедные-несчастные, друг без друга не можем. — О господи, ты просто ужасный человек, Ричи. – Эдди неловко усмехается, но от привычной беззаботной улыбки друга быстро успокаивается и расслабляется. В смысле, что может пойти не так? Да и Рич выглядит так, будто всё под контролем. — В общем, завтра, ближе к вечеру. Поужинаешь у нас, там и разыграем спектакль. – Тозиер уже обувается, когда Эдди, положив посуду в раковину, выходит в коридор. — Часам к шести подходи. Ну, это будет хотя бы забавно. По крайней мере, в это бы Эду хотелось верить, но понимание, что это абсолютно точно не так, клокочет где-то на дне лёгких, вместе с воздухом. Беспричинная тревога и лёгкая нерешительность роются в голове, но Эдди спихивает это на банальную усталость и уже тянется закрывать за Ричардом входную дверь, как тот внезапно снова довольно щерится: — Хотя я могу привести твою маму на ужин и тогда родители будут умолять меня, чтобы я с парнями начал встречаться! — Завались. – Фыркает Каспбрак, выталкивая друга наружу. — О, да ладно тебе, Эддичка. – Ричи смеётся громко и звонко, слишком по-своему, и всё раздражение рассеивается, так и не успев засесть слишком глубоко. – Что, даже не поцелуешь на прощание своего па-а-а-здрасьте, миссис Кей. Соня Каспбрак стоит на крыльце, держа в одной руке ключи от машины, а во второй – пакет из супермаркета. Она лишь недовольно проходится по Тозиеру скептически-презрительным взглядом и хмыкает, когда тот неловко обходит её и машет рукой Эду напоследок. — Привет, мам. – Нервно роняет парень и хмурится в сторону Ричи, когда он, уходя, ехидно ухмыляется. – Ты рано. Миссис Кей лишь поджимает губы, проходит в дом, а Эдди закрывает за ней дверь. К невообразимому счастью самого Эда, мама ничего такого не говорит, привычно интересуется тем, как прошёл его день в школе и тем, как он себя чувствует. «Херово, мам. Херово я себя чувствую». Каспбрак улыбается и говорит, что всё нормально. Остаток вечера он проводит в постели, пялится в потолок и пытается поскорее уснуть. В голове каша из сегодняшнего дня и, если честно, все силы Эдди закончились ещё с самого утра, после урока биологии и дебильного комментария Хаггинса. И, может он не отказал Ричи просто потому что сил не было. А может халявная домашка по физике – это действительно неплохо, с его-то отметками. А может… И это последнее «может» застревает в горле тугим узлом, тянется и отдаёт горечью на корне языка. Может он просто завидует Ричи в том, что у того есть достаточно смелости признаться всем в том, за что его будут осуждать. Чёрт, да в том, что у него есть смелость себе признаться в этом. И с этим невообразимым и тревожащим «может», Эд проваливается в сон, надеясь, что завтра всё пройдёт хорошо.