Давным — давно…
Анрис ощутила, как по телу прошла дрожь. На штанах предательски появилось круглое пятно, а самой ей стало прохладно. Трясущимися руками она взяла деревянный меч, что подарила мать и медленно пошла туда, где шёл бой. Дом оказался разрушен. Анрис спотыкалась, но шла к маме и папе. — Анрис, нет! Не надо! Она слышала неродные голоса, крики близких людей, но продолжала идти. Мимо пролетел труп одного из ванов, которого отшвырнула её мать. Рядом, отец сражался с двумя. Они наступали, словно мало того, что уже натворили. — Беги отсюда! Беги! Анрис чувствовала, как щёки щипало от слез, но продолжала бежала на одного из ванов, что хотел ударить мечом мать. Удар получился сильным, и деревянный меч чуть не разлетелся. Девушка кричала, видя что их стало только больше. — Дочка! Она вновь бежала в сторону от нападающих, и, внезапно, всё потемнело. Пришла в себя она от собственного крика боли, ощутив рану на лице, и как пульсирует один из глаз. Всё тело разрывало, будто его наживую резали ножом, а от того, что она открыла рот — ощутила, как медленно раскрылись раны на коже, и пошла кровь. Руками она двигать не могла, ноги не видела. В нос ударил запах гноя, и только сейчас она тяжело открыла глаза. В том месте, где раньше находился глаз, зияла пустота и страшно болело. Анрис закричала. За это кто-то со всей силы ударил ее. Она не могла привыкнуть, что видит одним глазом. Зрение словно не понимало, что и как. Казалось, пытки не заканчивались, пустая глазница ныла и ныла, словно кто-то ткнул туда пальцем и перемешивал остатки содержимого. Рот кровоточил. Казалось, если она его откроет, то всё лицо расползётся по швам, словно порванная ткань. Она не помнила, сколько продолжалась пытка, но вновь ощутила себя собой плачущей на руках отца, видя как мать сносит голову вану. Та покатилась, как арбуз, с глухим отзвуком. — Анрис, маленькая моя… Голоса родителей смешались, но теперь она не боялась.***
За два года до войны
Что может быть лучше хорошей тренировки? Конечно, посиделки с друзьями. Они тренировались целый день и, ближе к вечеру, решили остаться в зале. Разговор шел о разном. Тор спорил с Локи об одной книге, их взгляды слишком расходились насчёт концовки. Огун же отрабатывал с Анрис новый приём, Сиф болтала с Вольштаггом. Вечер клонился к ночи, когда они услышали тихие шаги. Все обернулись, Тор даже коснулся рукояти меча, готовясь к атаке. Но это оказалась Сигюн. Она несла большой поднос с кружками. Мирно им улыбаясь, она поздоровалась: — Ребята, я не так давно не очень хорошо себя повела, поэтому решила загладить свою вину, приготовив всем глинтвейна. Вы же не против такого? Кто же против хорошего напитка? Сигюн раздала им напитки, а потом села рядом со всеми. Локи, понюхав свой напиток, отставил его к кружке Анрис. Видимо, пить он не хотел, поэтому тихо предложил свою кружку Анрис. Та, конечно, ее взяла. Сигюн же общалась вовсю с Тором, поодаль от всех. Она сварила напиток на славу, все пили, кроме Локи. Когда Сигюн уже ушла, забрав пустые кружки, одна забытая так и осталась стоять. Анрис, довольная тем, что выпила аж две кружки напитка, положила голову на колени к Сиф, и они начали общаться: — Надо попробовать все-таки подружиться с Сигюн. — Ага, оказывается, она может общаться. Анрис улыбнулась, но ощутила, как Сиф плывет перед глазами, а обед пытается выйти не через то место. Ей стало трудно дышать. Её кто-то звал, этот кто-то что-то кричал. Но Анрис видела только силуэты. Тут она ощутила себя на твёрдой земле. Силуэты же склонялись над ней. — Несите её в мои покои! Да, все равно! Быстрее! Лица сменялись одно за другим, она не понимала, кто друзья, кто враги. — Да, она не пожалела, влила много… — …ей же завтра идти в ночной дозор… — Какой ей дозор? Она даже не в сознании… И вновь все смешалось в гул. Анрис ничего не понимала. Локи задумчиво сидел с кружкой и крутил ту в руках, смотря на нее. Но Анрис даже этого не видела. Пришла в себя она через много часов, и до ее слуха донесся разговор. Анрис приоткрыла глаза и услышала шёпот Локи и Фандрала. Иногда их беседа перемежалась поцелуями, но тема оказалась серьезной. — Сигюн ей дала то любовное зелье, что мне предназначалось. Она перепутала, — с придыханием и, словно крича, говорил Локи, смотря на Фандрала. — То есть, теперь так. Но к ванам её не отправишь, особенно после того, как разошлись ваш с Тором отец и Ньерд. Она слишком много знает… Фандрал коснулся головы Локи и погладил черные волосы, чуть оттянул пряди, целуя в шею. — Вот именно! Но и так нельзя. Она ставит под угрозу не только мое здоровье, но и окружающих меня людей. Он впился губами в Фандрала, а потом отпустил, быстро покрывая поцелуями его правую руку, а потом легонько поцеловал большой палец. — Может, отселите её? Со всеми почестями, поставите лучших воинов? Чтоб носу к нам не показала! — Ты гений, дорогой. Дальше Анрис уже не слышала, вновь уснув. На следующий день она, наконец, пришла в себя и, открыв глаза, увидела аскетичные покои с кучей книг, зелий. Она ощутила, что протез глаза снят и быстро закрыла лицо руками. Никто не должен видеть ее такой. Её еще тошнило, голова кружилась, но она сидела и прижимала руки к лицу сильнее. Шрамы на руках тоже страшные, но лицо пугало сильнее, как ей казалось. — О, ты проснулась! Как раз я с совета вернулся. Сейчас примешь лекарство, полежишь. А завтра уже покинешь мои покои. Голос принадлежал Локи. Анрис только слышала его, боясь убрать руки от лица. — Пока этих лекарей дозовешься — мы решили тебя ко мне отправить. И вижу мое лечение идёт тебе на пользу. Сбор трав, пару заклинаний — и яд вышел из твоей крови. Хотя, пока что тебе нужно приходить в себя, — гордо произнес Локи. Анрис показалось, что она даже увидела его самодовольную улыбку. Но тут она услышала, как тот отошел, а затем вновь вернулся. Анрис по-прежнему прятала свое лицо в ладонях, чтобы Локи не увидел её, но тот подошёл к кровати и заговорил строго, держа настойку: — Посмотри на меня! Просто посмотри! Открой же лицо! Ты без этого снадобья на ноги не встанешь! — Нет, ты увидишь мои шрамы! Они вблизи неприятно выглядят, да и ты потом перестанешь общаться со мной, увидев их. И я без протеза глаза… Не надо! Не хочу смотреть на тебя! Анрис чуть ли не плакала, боясь, что он ее возненавидит. — Я говорю, посмотри! Не бойся, голым не стою. Анрис убрала руки с лица, и увидела Локи в виде йотуна, что с грустью на неё глядел. Она увидела его красные глаза, синюю кожу. Единственным глазом она вглядывалась в Локи, а тот в неё. Они молчали, но, словно, в этот момент рухнула стена. Локи тепло улыбнулся и заговорил: — Я понимаю тебя, Анрис. Мне также страшно. Я также порой ненавижу себя за вид, — он говорил с теплотой, а в его красных глазах горел огонек надежды, –но мой парень меня принимает таким, какой я есть. Моя семья принимает меня таким, какой я есть. И после этого, я принимаю самого себя. Анрис увидела, как он принял обычный вид, и пока та держала открытым рот, залил туда настойку. Анрис скривилась от кислого вкуса лекарства. — Теперь лежи и обдумывай. Поверь, у тебя появился друг. Ты не одна такая. Анрис кивнула и попросила Локи принести ей книгу. Тот ушел по своим делам, но вскоре принес нужную книжку. Через неделю пришла весть, что их гарнизон отправляют в Йотунхейм с войском царя. Поход оказался тяжелым, и Анрис видела Тора и друзей реже. Костер почти не грел, Анрис куталась в плащ сильнее. Огун и Сиф уже находились дома, да и Фандрал остался с Локи. Гонец в их лагерь пришел позже, она как раз читала письмо от мамы. Ей выдали приказ, что её назначили охранять одну из частей королевского двора. Поблагодарив бойца, она пошла по палаткам, чтобы сказать «до свидания» друзьям. Тор и Вольштагг ей в путь дали йотунхеймского эля. Один бутыль Тор попросил передать брату, а то тот совсем со своими зельями забыл про напиток. Уезжала она с чувством тревоги, не понимая, от чего она. В сердце словно поселилась тьма. Обняв друзей, Анрис села на лошадь, ощущая тяжесть, будто не надо уезжать. Вот лагерь пропал из виду, а сама Анрис накрылась капюшоном. Хеймдалль ждал ее. И вот, крикнув, Анрис оказалась в Асгарде. Душевное беспокойство так и не ушло.