Не самый счастливый день

      Оден действительно оказался вкусным.       Друг Карамацу, малыш Чибита, всё ворчал да ворчал, когда понял, что снова ему не заплатят за «роскошнейший ужин», но любопытство и удивление от сложившейся ситуации пересиливало всякое негодование — где же это видано, чтобы ДАЖЕ Карамацу Мацуно смог пригласить девушку на свидание?       — Нет-нет, это не свидание! — замотал головой Мацуно, немного покраснев, словно школьник у доски, который не знает решение квадратного уравнения. — Просто дружеская встреча, не больше!       Чибита посмотрел на Хикару немного удивлённо — та не отрывала взгляда от еды и молча ела. Ей то ли не хотелось смотреть в глаза хоть кому-то сейчас, то ли боялась…       — Вот ты где, ебантяй! Где мой велосипед? — крикнул кто-то достаточно визгливо позади Карамацу и Хикару. Чибита посмотрел на Карамацу с жалостью — конечно, Иями — не такая большая и страшная угроза, но слушать его визг — удовольствие не из приятных.       Карамацу тут же дёрнулся с места и рванул к Иями, отведя того в сторону велосипеда, который припарковал неподалёку от бетонной лестницы, а Хикару осталась сидеть, только вот палочки отложила. Еда и правда вкусная, горячая, пряная, но кусок в горло не лез ещё больше. Чибита заметил это.       — Эй, этот дуралей тебя насильно привёл сюда? Как тебя угораздило пойти с ним на свидание?       — Свидание? — переспросила тихо девушка. Она явно что-то не поняла. — Мы познакомились только пару часов назад, никакого свидания.       Девушка повернулась на секунду, посмотреть, куда пропал Карамацу — парень что-то объяснял своего долговязому приятелю с явными проблемами в виде крупных передних резцов, при этом активно жестикулируя. Она не могла чётко расслышать, о чём они говорили, но что точно она поняла — этот Карамацу описывал нечто в таких красках, от которых Иями вообще побледнел.       — К-конечно… Ладно, я не знал, дзансу… Только велик у меня больше так не заимствуй, хорошо? Удачи, придурок! — Этот долговязый уселся на велосипед, по праву принадлежавший ему и весьма наглым, но необходимым образом одолженным Карамацу, крутанул педаль и, раздвинув колени (слишком длинные ноги мешали ему нормально усесться на велосипед), поехал куда-то.       — Прости, my angel, но я провожу тебя пешком до дома, когда поешь, хорошо? — Карамацу с немного вымотанным, но довольным видом уселся обратно.       — То есть, ты не собираешься есть? — Хикару в принципе говорила очень тихо, даже если не брать во внимание всё время опущенную голову, и порой её было сложно расслышать.       — Да я и так уже задолжал моему замечательному friend, а смогу заплатить только за тебя, — чуть взволнован, но отозвался Карамацу.       Что за странный парень. Хикару явно подумала об этом, откладывая палочки. Чибита недовольно выдохнул, покачал головой на эту второсортную мелодраму.       — Блин, ладно, это в первый и последний раз, — как и прежде, сказал Чибита. — В этот раз стол за мой счёт, но в следующий раз чтобы без денег не смели приходить сюда, поняли?       Карамацу тут же просветлел, и на лице его блеснула та самая ухмылка, типичная только для него.       — Я всегда знал, что ты, Чибита, самый щедрый, преданный, надёжный friend на всём белом свете, и никогда я не смогу отблагодарить Бога за такой пода…       — Ешь уже, — не без самодовольства хмыкнул Чибита. Карамацу тут же приступил к еде, накладывая себе в блюдце рыбные котлеты и дайкон. Хикару подумала ещё немного и вновь взялась за палочки. «А говорила, что не хочет есть, ха-ха», — подумал про себя Мацуно, мельком глянув на спутницу. Та медленно и аккуратно разделывала палочками в своей миске куски тофу, которые в один присест если и затолкать в рот, то не прожуёшь толком, если рот хотя бы и закроется.       И всё так же смотрит вниз.       Карамацу пытался что-то болтать на протяжении тех двадцати минут, которые они ещё проторчали в забегаловке Чибиты, но как таковой реакции от Хикару он не добился — девушка всё так же размеренно жевала рыбные котлетки и похрустывала тофу.       Поблагодарив Чибиту за бесплатный ужин, Карамацу предложил Хикару повести его к её дому.       — Я сама могу дойти, — буркнула девушка.       — Я бы поверил тебе на слово, но беда в том, что тебе ничто не помешает вновь пойти на тот утёс, а я…       — До сих пор в толк не возьму, какое тебе до этого дело…       — А я очень переживаю за тебя, — продолжил, будто не заметив протеста, Карамацу, — так что позволь мне сопроводить тебя и убедиться, что всё будет хорошо.       Хикару второй раз за этот вечер посмотрела ему в глаза. Пристальный взгляд, даже будто дотошный — она явно пыталась узнать, что же не так с этим человеком. Незнакомцы не могут быть такими участливыми, верно? Тут точно должен быть подвох…       — Ты мне не доверяешь? Конечно нет, братья мне всегда говорили, что я скорее напугаю, чем завоюю чьё-то доверие, — с долей трагизма заявил парень. На секунду показалось, что его высокомерная ухмылка сменилась на мягкую улыбку с долей сожаления — показалось, скорее всего зрение подводит, да и темно на улице.       Девушка молча побрела вперёд. Сделав десяток небольших шагов вперёд, она чуть повернулась в сторону Карамацу.       Одной в темноте всё же страшно.       Она шла тихо, а вот Карамацу шагал шумно, шаркая своими вычурными туфлями. Очки (хотя бы сейчас) он снял, и теперь за его глазами можно было следить полностью, а не дёргаться, натыкаясь изредка на сползшие на нос солнцезащитные стёкла в нелепой оправе.       — А самому нормально так поздно разгуливать?       — Ну, мне никто ничего не сделает — могу и вмазать, коли понадобится, а вот братьям по барабану, где я, — отозвался Карамацу. Голос его звучал уверенно, хотя при очередном напоминании себе, что ИМ всё равно было, есть и будет стало тошно и немного тоскливо. Это явно отразилось у него на лицо — Хикару подняла взгляд с асфальта да так и продолжила смотреть на Мацуно.       — Странный ты. Уверен, что у тебя всё в порядке? — Слишком точно для человека, на которого ты посмотрела всего раза два или три за всё знакомство.       — А? Да-да, всё хорошо, my darlin! Просто задумался немного, — тут же откликнулся Карамацу, пыл которого, впрочем, подостыл, и их односторонний разговор практически сошёл на нет.       Хотя, он сам по себе изначально не клеился.       И всё же он странный. Во всяком случае, так думалось, когда Хикару сжимала в руках свой дневник. Только полоумный умудрился бы прочитать его так внимательно, что смог найти владельца вовремя… Или такой же. В конце концов, понять одного суицидника может только другой суицидник.       Шли они долго — так тишина удлиняет любую дорогу, и любой путь в двадцать минут превращается в путешествие на час. На улице само по себе тихо — оно и хорошо, потому что шума ночного города Хикару не выдержала бы. Очень к месту оказалось её знание самых тихих дорог.       — Вот, мы пришли. — Карамацу понял, что примерно знает, где они сейчас находятся — в пяти минутах ходьбы находится уже дом его семьи! — Спасибо, что проводил, можешь идти…       — Давай обменяемся номерами? — невпопад выпалил Карамацу, о чём тут же пожалел сто раз — сто процентов его отошьют.       — Прости, но я не думаю, что это хорошая иде…       — Тогда держи мой. Я не хочу навязывать тебе своё внимание и самому быть грузом не хочу, но если тебе понадобится любая помощь или просто хотя бы беседа с другом — вот. — Карамацу достал ручку и попытался найти в кармане хотя бы намёк на клочок бумаги, но сколько ни искал — найти не удавалось…       Хикару протянула ему дневник, раскрытый на заднем форзаце. Там было пусто.       — Пиши здесь.       При этом она стояла, потупившись, как нашкодивший ребёнок. Карамацу покраснел чуть ли не до кончиков ушей, но дрожащей рукой вывел свой незамысловатый номер (у парня были проблемы с памятью, потому, чтобы он легче его запомнил, выбрал самый простой из имевшихся) после чего улыбнулся в своей манере       — Тогда до скорого, my angel!       И ушёл восвояси, а Хикару пошла в сторону двери в дом, подниматься на свой этаж и забираться в свою маленькую квартиру, маленькую крепость.       Не факт, что она ему позвонит — Карамацу это понимал не хуже остального, но даже если это знакомство не зайдёт дальше сегодняшнего, то он хотя бы знает, что сделал доброе дело и предотвратил самоубийство.