Не самый счастливый день

      Даже чувства Хикару не помогали справиться с той грязью, с которой Карамацу проходилось сталкиваться ныне — может, даже стало хуже, чем ожидалось. что странно — Джушимацу не подвергался таким нападкам со стороны братьев, но вот Карамацу за что-то прилетела двойная доза боли.       — Ты даже встречаешься с кем-то, но всё равно продолжаешь вести себя как придурок, и это ужасно бесит! — прямо сказал Чоромацу, который явно не понимал, почему до Карамацу не дошла такая очевидная причина недовольства.       — Мерзко… — бурчал Ичимацу, будто не он утешал тогда Карамацу, когда тот напортачил. Он всё так же сидел у стенки, поджав к груди ноги и обвив их руками. Подушка-подарок лежал в сторонке.       — Ладно Джушимацу смог закадрить милашку, но как так сложилось, что ДАЖЕ ТЫ завёл себе девушку? Это несправедливо! — канючил Осомацу, расстроенно глядя на брата.       — А я просто не понимаю, как на тебя повелась такая умница и красавица, как Хикару. Ты даже не милый! — протянул Тодомацу, не отлипая от экрана мобильника, снова с кем-то переписываясь.       Джушимацу был так занят Хомурой, что не смог бы встрять и остановить нападки братьев. Он и раньше-то не мог этого сделать, конечно, но сейчас — даже если бы и захотел, то не смог бы.       Карамацу лишь оставалось тяжко вздыхать — он любил своих братьев не менее, чем Хикару, ведь семейных уз не изменить…       — Я даже слушать ничего не хочу! Забудь мой номер! — крикнула Хикару в трубку и отключила мобильник от греха подальше. Посреди свидания (дело шло к концу марта, когда уже достаточно потеплело) ей кто-то позвонил, но реакция оказалась негативной ещё тогда, когда Ватанабэ только взглянула на экран, где высветилось лишь одно слово.       «Мать».       — Эй, солнце, не злись…       — Карамацу, я даже вспоминать об этой чокнутой семейке не хочу! Я бы с радостью махнулась с тобой местами — даже твои братья не так глупы, как мои мать и отец! — Мацуно хотел что-то сказать в противовес, но только лишь вздохнул и притянул к себе Хикару. Лучше сейчас не разводить полемику о том, насколько она неправа. Хикару и так плохо, не нужно делать ещё хуже, а Карамацу хотел быть если не идеальным парнем для неё, то хотя бы выше метки «разочарование». Ещё один пункт к малочисленному списку тех вещей, что могли мотивировать Карамацу стопроцентно.       Мать Хикару пыталась позвонить дочери ещё много-много раз, но Ватанабэ лишь игнорировала каждый звонок. Она могла бы заблокировать номер матери, но что-то внутри упорно твердило: «Не надо этого делать, Хикару».       Редко когда интуиция подкидывала ей такие странные идеи, но она никогда не подводила свою хозяйку — Хикару решила послушать внутренний голос и на этот раз, хоть и с долей скепсиса в сторону самой ситуации, потому как всё равно не было до конца понятно, что этой женщине было нужно.       Карамацу видел, как нервничала Хикару — всё же, как уже замечено ранее, тема семьи для неё болезненна, как бы иронично это не звучало от самого Карамацу — слово «болезненный» прочно ассоциировалось с его персоной в семье.       А тем временем Карамацу всё сильнее и сильнее привязывался к Хикару, как та — в свою очередь к Карамацу. Они медленно, но верно изучали друг друга с разных сторон, и ныне для парня это было глотком свежего воздуха среди смога и тумана, который окружает его всякий раз, как он возвращается домой.       Там он и меняется, но благо братья не так часто теперь его видят, чтобы возмущаться, что тот портит атмосферу (хотя по большей части порчей атмосферы занимается Ичимацу, но тот так сильно увлекался заботой об Эспи, для которого настало очень тяжёлое время, что ему стало не до этой атмосферы).       Однако, тут уже подключилась мать. Мацуё не так часто влезала в личные дела своих детей, значительно устав от них за эти долгие годы заботы, но смотреть на отстранённого второго по старшинству сына ей было тяжко. Мацузо тоже хмурился, но он попросту ничего не мог сделать в этой ситуации — даже времени нет отвлечься, хотя возраст не позволяет ему носиться как горному козлу по склонам.       — Карамацу, я принесла тебе персиков, — тихо сказала Мацуё, когда увидела сына в одиночестве — остальные сыновья (кроме Джушимацу, который ушёл на свидание с Хомурой в очередной раз) умотались к Чибите есть оден. Карамацу же сказал, что у него болит голова, потому предпочтёт остаться дома и не пить лишний раз. Теперь же он сидел за столом и пялился на мобильник. Экран показывал небольшие милые фотографии — слайд-шоу из фотографий его и Хикару.       Это было чем-то особенным для него. Как-никак, первая девушка, ответившая взаимностью на его чувства, и ему хотелось запомнить все эти моменты навсегда. Конечно, он был уверен, что рано или поздно она уйдёт, не выдержит его или его братьев общества, а потому лучше запомнить что-то прекрасное настолько долго, насколько возможно.       — А? Ох, спасибо, my lovely mommy… — пробормотал со слабой улыбкой Карамацу, когда перед носом ему поставили тарелку с порезанными фруктами.       — Я вижу, что ты сейчас особенно сильно не ладишь с остальными. Что-то случилось?       Карамацу колебался, рассказать ли ему ей о том, как он себя чувствует ныне? Сначала он хотел это сделать, но доставлять неудобства и организовывать ворох проблем — не его позиция, а потому он отмахнулся с самодовольной улыбкой.       — Non-non-non, никаких проблем! Просто думаю, где будет наше с Хикару следующее свидание, — снова отозвался Карамацу. Он явно пытался казаться увереннее, чем он был на деле. Мацуё улыбнулась и покачала головой, после чего потянулась рукой к голове сына, чтобы потрепать его за волосы.       — Ну хоть ты и твой брат Джушимацу взрослеете. Найдёте работу — и выпускать в свет разве что, — хихикнула старая женщина, чем вызвала смущение у Карамацу — тот очень сильно покраснел.       — Я очень рад за Джушимацу, mommy. Я не помню, когда в последний раз видел его таким счастливым, как теперь, когда приехала Хомура. Она хорошая девушка, и ты можешь рассчитывать, что с Джушимацу всё будет в порядке…       — Я больше волнуюсь за тебя, Карамацу.       — А?       — Я не говорю, что Хикару — плохая особа, но тебе с ней покоя не будет.       Если бы она знала историю их знакомства, то поняла бы, что права, но Карамацу лишь усмехнулся.       — Я не менее интересен на биографию — история не знает никого более беспокойного парня, чем я! — гаркнул Карамацу, закинув в рот кусочек персика. Не самый сезон для персиков, но очень вкусно и нежно — покупные всегда сочные.       — Если не хочешь рассказывать — не буду заставлять, но ты всегда знаешь, что можешь обратиться ко мне, верно? — Мацуё засобиралась встать (она села рядом с сыном за столик на полу на время краткого разговора), как Карамацу всё же что-то пробубнил в знак протеста.       Матери знают своих детей и хорошо видят, когда тем плохо, верно?       — Я… Я боюсь оказаться провальным для Хикару. Да и мои любимые братья постоянно хотят и норовят совершить какую-нибудь гадость, лишь бы я с ней расстался, но… — Парень сглотнул комок, собравшийся в горле в один момент только при одной мысли о том, что он хотел сказать в конце. — Но Джушимацу никак не мучается от них, хотя тоже встречается с девушкой. Разве это не странно?       Мацуё вздохнула.       — Да, странно. Не пытался поговорить с ними об этом?       — Пытался, да толку ли? Они не могут ответить честно, а только продолжают мучить дальше. И мне страшно, как бы это потом не отразилось на мне и Хикару… А что, если она бросит меня? Или если.?       — Никаких «если», сынок. Просто наслаждайся временем, которое можешь провести рядом с ней — если она тебя любит, а ты любишь её, то просто получайте повод проживать день за днём.       Мать семейства улыбнулась. Карамацу снова начал жевать кусочек персика, на этот раз со слабой улыбкой. Слова матери внушили ему долю сил, которой, вероятно, ему не хватало. Они потом ещё долго сидели, до возвращения остальных братьев, на полу и смотрели фотографии.       Мацуё подумала, что даже если Хикару и окажется слишком бедовой для Карамацу, то всё равно будет рада видеть её в качестве невестки и матери внуков.       Однако же, когда вернулись братья, Карамацу решил смыться подобру-поздорову, пока снова не началось это поливание грязью. Ему жуть как не хотелось этого, а из возможных вариантов времяпровождения вне дома у него в голове всплыл лишь визит к Хикару — хотелось сделать сюрприз ей.       Мать вовремя дала ему карманных денег (когда-нибудь Карамацу устроится на работу точно — он уже штудирует газетные колонки с вакансиями), и тот зашёл купить в магазин шоколадный торт и пару бутылок газировки, которую очень любит пить Хикару.       Однако, когда он пришёл к двери в квартиру Хикару, тот увидел, что дверь открыта, а из самой квартиры доносятся крики. Пакет с тортом и бутылками шмякнулся на пол (благо ничего не испортилось, хотя бутылки норовили разбиться), а сам Мацуно рванул в квартиру.       — Неблагодарная свинья! Как ты смеешь быть такой чёрствой? — кричала незнакомая женщина, замахиваясь на Хикару. Она была на удивление похожа с Хикару, но девушка оказалась более тощей и угловатой, а вот мать являла своей фигурой чуть ли не эталон красоты, но лицо перекосило так, что ни одно модельное агентство не согласилось бы с ней работать.       Хикару же оцепенела от крика и не сразу увидела Карамацу, который очень вовремя пришёл.       — Эй, я не бью женщин, но если Вы тронете мою девушку хотя бы раз — я перестану сомневаться между правильным и положенным. — На редкость его голос прозвучал твёрдо, холодно, спокойно.       — Отпусти меня — это моя дочь, и мне решать, как себя с ней вести! И кто ты вообще такой? — завизжала женщина, пытаясь вырвать руку из хватки Карамацу — тот перехватил руку женщины так, чтобы та не ударила девушку.       — С-спасибо, Кара, ты вовремя, но мне бы не хотелось, чтобы ты так знакомился… с моей мамой.       Матери бывают разными, видимо, хотя Карамацу не мог уложить в голове образ этой женщины с образом Мацуё в одно понятие.       — Не увиливай от темы, мерзавка! Не думай, что он защитит тебя, когда узнает, что ты наделала!       — Валяй, рассказывай ему, только вот не думаю, что он согласится с тобой!       — Я пыталась дозвониться до тебя, чтобы отец мог извиниться перед тобой, пока умирал, дрянь! Он хотел помириться с тобой после всего того, что ты наделала, но нет же — ты решила поиграть в обиженку и кидала трубки!       Карамацу удивлённо глянул на покрасневшую женщину и на бледную Хикару. Он покачал головой, после чего встал между Хикару и её матерью. Он не стал говорить ничего лишнего, а просто посмотрел исподлобья на мать своей возлюбленной, держа за руку Хикару.       Их пальцы вновь переплелись, и Хикару была безмерно рада, что Карамацу встал на её сторону, хоть это было и не совсем правильно.