Серое на черном

Серсея сидела перед зеркалом, примеряя изумрудное ожерелье, что муж преподнес ей по случаю рождения дочери. Заключенные в золото зеленые камни отражали цвет ее глаз, однако кожа принцессы была слишком бледной от долгого нахождения в четырех стенах, она больше не была нежно-розовой, похожей на мягкий шелк, будто дочь забрала себе не только все внимание окружающих, но и красоту своей матери в придачу. Где-то сзади слышалось, как малышка сосала молоко кормилицы, довольно причмокивая. Серсея издала досадливый вздох и, поджав губы, недовольно швырнула ожерелье на столик перед зеркалом. Причмокивание тем временем прекратилось, сменившись радостным угуканьем. – Дайте мне ребенка, – раздраженно приказала Серсея кормилице. Принцесса уставилась на свое отражение в тусклой поверхности зеркала, выискивая на лице следы былой цветущей красоты и раздумывая, как вернуть ее. Возможно, Пицель смог бы помочь ей, принести какие-нибудь мази или снадобья, которые снова бы сделали ее благоухающей и желанной. Наверняка, дамы при дворе часто просили его о подобном. За спиной Серсеи мелькнула тень, и принцесса приготовилась принять на руки дочь, однако у того, кто стоял теперь позади, ребенка не было. Заглянув в совиные глаза, что буквально вгрызались в нее, Серсея похолодела от ужаса, дыхание ее перехватило, и, издав испуганный возглас, она обернулась, все еще не веря, что ей это не мерещится. Однако Джейни все также продолжала глядеть на нее и молчать. – Что ты здесь делаешь? – закричала Серсея, вскинув вверх руки и будто бы пытаясь закрыться. – Тебя не должно быть здесь! Джейни по-прежнему не произнесла ни звука, своими грубыми мозолистыми пальцами она методично перебирала изумрудное ожерелье. Как оно успело попасть к ней, ведь Серсея только что сама положила ожерелье на столик? – Уходи, – зашипела принцесса. – Убирайся отсюда вон! Немедленно! Джейни, однако, не шевелилась, будто и вовсе не слышала принцессиных криков, и стояла, словно статуя. Серсея попыталась вскочить и броситься на нее, но вдруг осознала, что не может этого сделать. Принцесса с такой силой вцепилась в спинку стула, на котором сидела, что почувствовала боль в пальцах. Она рычала, будто дикая львица, схваченная балаганными артистами и посаженная в клетку, а Джейни щелкала у нее перед носом ожерельем, словно кнутом. Не успела Серсея моргнуть, как Джейни уже оказалась совсем близко к ней, а ожерелье было обмотано вокруг тонкой принцессиной шеи. Камни больно впились в кожу, и Серсея истошно закричала. Не в силах пошевелиться, принцесса могла лишь с широко распахнутыми от ужаса глазами наблюдать в зеркале, как золото и изумруды все глубже входят в ее белую шею, как краснеет ее лицо, как лезут из орбит белки глаз, превращая ее в настоящее чудище. – Настоящий и ложный, – вдруг заговорила Джейни хриплым голосом. В волосах Джейни вдруг стали появляться седые пряди, и через пару мгновений ее темные локоны стали седыми и тонкими, а лицо ее избороздили морщины, поползшие по молодой коже, словно трещины по разбитому стеклу. Глаза Джейни потемнели и с хитрым прищуром уставились на Серсею. Джейни уже не было, а за спиной принцессы, все сильнее сжимая ожерелье вокруг ее горла, стояла Мэгги Лягушка. – Настоящий и ложный, – прохрипела старуха и расхохоталась. Охваченная ужасом, Серсея села в кровати и судорожно схватилась за шею, стараясь нащупать на ней следы от впивавшихся в нее камней, но кожа принцессы оставалась гладкой и нетронутой. Она резко втянула ртом воздух, словно бы пыталась проглотить его, и зашлась в приступе сильного кашля. Сердце принцессы сорвалось в карьер, и Серсее потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и начать дышать ровно, перестав хватать воздух, будто рыба, выброшенная из воды на берег. Шторы в ее спальне были задернуты, и в комнате царил полумрак, однако темнота оставалась пустой, наполненной лишь тишиной спящей комнаты. Серсея встала, и тихо ступая по мягкому мирийскому ковру, осторожно осмотрелась. Тело под ночной сорочкой из легкого шелка дрожало, словно от холода, и Серсее все время казалось, что из любого темного угла вот-вот выскочит мейега и убьет ее. Изумрудное ожерелье тускло сверкнуло на столике у зеркала, где принцесса оставила его прошлым вечером, сняв после аудиенции у короля. Серсее захотелось схватить его и вышвырнуть в окно, словно ядовитую змею, однако она вовремя остановилась, подумав, что не сможет внятно объяснить его пропажу Рейегару. К большому облегчению Серсеи она поняла, что находится в своих новых покоях, куда она, по настоянию Рейегара, переехала почти сразу после смерти Джейни. Сделав еще несколько шагов по ковру, принцесса тихонько приоткрыла дверь, что вела в детскую и осторожно заглянула туда. На двух узких кроватях спали Элейна и новая кормилица Висеньи. Сама малышка тихо посапывала в своей колыбели, даже не осознавая, сколько людей любили ее и души в ней не чаяли, готовые завалить девочку подарками и вниманием. Серсея наклонилась к дочери и сквозь темноту вгляделась в ее милые черты. Любовь снова заполнила сердце принцессы, как и всякий раз, когда она смотрела на свою дочь, но у любви этой был соленый привкус слез, и в сердце она отдавала болью сожалений. Серсея жалела о том, что Висенья родилась девочкой, о том, что Рейегар любил лишь дочь, пренебрегая самой Серсеей, о том, что все крутились вокруг маленькой принцессы, забывая о ее матери, словно та была лишь сосудом для производства королевских наследников. Серсея вспомнила, как взбеленился Рейегар, найдя Висенью плачущей, совершенно одну в комнате с покойницей. Его волновало только то, что дочь его подверглась опасности, но он не сказал ничего подобного о жене. Серсея тогда вошла в свою комнату в сопровождении Пицеля и сира Джонотора. Увидев там Рейегара с Висеньей на руках, она было опешила и испугалась, но тут же взяла себя в руки: не хватало еще, чтобы принц заподозрил неладное. Рейегар был необычайно бледен, его губы сжались в тонкую нитку, а индиговые глаза горели яростью. – Что здесь случилось? – строго спросил он, обжигая взглядом всех троих. – Почему моя дочь так истошно плачет? Что произошло с Джейни? Почему дверь не заперта, и рядом нет никого из гвардейцев? Где вы были, сир Джонотор? – Ее высочество желали сегодня подняться с постели, – стал подробно объясняться сир Джонотор, – и отправили меня искать ее служанку Элейну. Я обыскал всю Твердыню Мейегора, но девицы не нашел, мой принц, а потом сир Ливен сообщил мне, что она вышла в город. Серсея переводила глаза с гвардейца на мужа, внимательно изучая реакцию последнего и стараясь не вмешиваться, пока ее не спросят. Дарри докладывал обстоятельно, но в его басовитом голосе ясно слышалось недовольство тем, что его, королевского гвардейца, услали отыскивать обычную прислугу. Серсея прекрасно знала, что отказаться выполнять распоряжение принцессы он не мог, но решила в дальнейшем все же попробовать его умаслить, дабы не нажить себе еще одного врага. – Хорошо, – кивнул Рейегар, поджав губы: ответ сира Джонотора явно не понравился принцу. Дочь в его руках немного успокоилась, она засунула в рот отцовский палец и теперь посасывала его, перестав, наконец, так душераздирающе кричать. Рейегар, однако, не выпускал ребенка из рук, продолжая легонько качать ее. – А вы, ваше высочество? Где были вы? Индиговые глаза Рейегара потемнели, став почти черными, в них плясали злые огоньки. Сейчас принцессе следует быть очень осторожной, чтобы не подбросить сухих дров в огонь его гнева. – Сир Джонотор прав, – Серсея сделала несколько шагов по комнате, взяла со столика надушенный розовой водой платок и приложила его к носу. – Я хорошо себя чувствовала и решила подняться, однако Элейна куда-то запропастилась, и я попросила сира Джонотора отыскать ее. Я всего лишь хотела взять дочку на руки, – тут принцесса всхлипнула, и умело пущенная слеза скатилась по ее бледной щеке, – но Висенья заплакала и никак не могла успокоиться, – воскликнула Серсея, заламывая руки. – Я пыталась добудиться до Джейни, но не смогла, она никак не просыпалась! Мне стало очень страшно, мой принц. Я так сильно испугалась и совсем не знала, что мне делать и бросилась искать Великого Мейстера. Она разрыдалась и, кинувшись к Рейегару, вцепилась в его руку и уткнулась лицом ему в грудь, заливая слезами грубую кожу его жилета. От него пахло потом и мокрым песком, в котором он был вымазан, но Серсея не отстранялась, только сильнее жалась к нему. Рейегар же продолжал стоять истуканом, не желая отпускать от себя дочь и не оставляя жене ни единой крохи ласки и сострадания. – Полно, – он отодвинул Серсею от себя, – успокойтесь. Я понимаю, что вы были напуганы, тем не менее, вы поступили глупо и неосмотрительно. Однако оставим это. Сир Джонотор, будьте так добры, позовите сюда сира Герольда и узнайте, может ли прийти моя мать. Великий Мейстер, я полагаю, вам следует осмотреть тело несчастной девушки, но для начала дайте моей жене успокаивающий отвар. Моя принцесса, вы сможете внятно ответить на мой вопрос? – Да, – Серсея кивнула, отпуская руку Рейегара из своей хватки. – Вы замечали у Джейни признаки какой-либо болезни? Любой. – Нет, – золотые локоны Серсеи качнулись в воздухе, – она была совершенно здорова. – Хорошо, – Рейегар устало потер лоб. – Господа, я отдал вам приказы. Выполняйте. О жене принц больше не вспоминал, и она присела на край своей постели, продолжая усердно промакивать глаза платком. Принц в это время укладывал Висенью в колыбель, и пока Рейегар на несколько мгновений отвернулся, Серсея позаботилась о том, чтобы метнуть в Пицеля предупреждающий взгляд, на что тот лишь покорно поклонился ей. Серсея была почти уверена, что Великий Мейстер останется верен ей и ее дому, но напомнить ему лишний раз об этом не мешало, ибо Пицель был уже стар и слишком пуглив. Стоило лишь как следует пригрозить ему, как он тут же намочил бы штаны. Тем временем, в комнату вернулся Дарри с королевой Рейлой и ее септами, пришел сир Герольд, набежали служанки. Одна из них принесла принцессе горячий успокаивающий отвар, приготовленный по приказу Пицеля. Он сильно пах чем-то горьким, и Серсея поморщилась. Она притворилась, что пьет, однако не сделала ни одного глотка: сейчас ее рассудок должен оставаться как никогда ясным, иначе она способна выболтать какую-нибудь глупость. – Матушка, – принц поприветствовал королеву, целуя ей руку. – Утром я слышал, что вам нездоровится. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше? – Это пустяки, сынок. Я и позабыла о любой хвори, когда сир Джонотор сказал мне о случившемся. Да помогут нам Семеро, Рейегар, – взволнованно произнесла Рейла, положив руку сыну на плечо. – Ты думаешь, кто-то сделал это… нарочно? Серсея, до этого не обращавшая внимания на какофонию из разговоров, прислушалась получше, стараясь разобрать сказанное сквозь поднявшийся в комнате шум. – Не знаю, матушка, – принц покачал головой, и Серсея уловила в его голосе тревогу. – Принцесса говорит, что девушка выглядела здоровой. С чего бы ей тогда умереть, как не от яда? И кто же в таком случае будет заинтересован в смерти ничем неприметной девушки? Отравив кормилицу, целились в мою дочь. Нашу дочь, поправила про себя Серсея, злясь на мужа за то, что тот, пусть и неосознанно, присвоил Висенью себе, будто бы и позабыв, что у девочки есть мать, а у него самого жена. Она и подумать не могла, что Рейегар заподозрит в этом покушение на Висенью, ей казалось, смерть заурядной девчонки без роду и племени не привлечет к себе никакого внимания, но теперь принц, испугавшись за дочь, поднимет на уши весь Красный Замок. – Кому могла понадобиться смерть ребенка? – воскликнула Рейла. Ее септы двумя серыми башнями стояли позади нее и в такт качали головами. Интересно, спят и справляют нужду они тоже вместе? зло думала Серсея. – Кому угодно, – Рейегар сложил руки на груди. – Висенья – принцесса, и наследница Железного Трона, пока у меня не родится сын, а вы сами знаете, как при дворе неспокойно. Сейчас я в растерянности и не понимаю, что случилось, но мы должны все тщательно проверить. Матушка, прошу вас, заберите моих жену и дочь на некоторое время к себе, здесь им делать нечего. Висенье нужно как можно скорее найти новую кормилицу, вы сможете позаботиться об этом? – Я не немощная старуха, Рейегар, – Рейла улыбнулась и мягко поцеловала сына в лоб. Вот бы и ее кто-нибудь так поцеловал и разрешил все ее трудности, подумалось Серсее, она еще столь юна, а уже сама вынуждена справляться со всеми препятствиями. – Я все сделаю так, как ты скажешь. – Спасибо, – принц с благодарностью обнял мать. Серсея не хотела никуда уходить, но ее мнения, конечно же, так и не спросили, и она вынуждена была провести весь день в обществе фрейлин королевы, ее служанок и одной из септ, Серсея не была точно уверена, какой именно, ибо не отличала старух друг от друга. Висеньей занималась прислуга. Когда малышка снова раскричалась, ей дали немного коровьего молока, чтобы утолить голод. Пицель, правда, сказал, что этим не следует злоупотреблять, но ребенка необходимо было кормить, а другого выхода просто не было. Королева же, оставив всех в своем будуаре, отправилась в сопровождении второй септы исполнять просьбы сына. Фрейлины охали и приходили в ужас от истории с Джейни, не забывая при этом умело подольститься к принцессе. Одна Лианна Старк почти все время молчала, а услышав о произошедшем, побледнела и с сожалением в голосе произнесла: – То, что вы говорите, немыслимо. Мне не хочется верить, что под этой крышей живет некто настолько подлый, способный убить невинную девушку и покушаться на грудного ребенка. Так жаль, что вам пришлось пережить столь страшные мгновения. Надеюсь, все в скорости разъяснится. Под этой крышей живут люди и похуже, глупое дитя, подумала Серсея, удивляясь наивности этой северной девицы, однако выказанное сочувствие тронуло принцессу и она, воздержавшись от едкого замечания, произнесла: – Благодарю, я тоже уповаю на это. Опустив глаза, Серсея продолжила изображать несчастную испуганную жертву, в чем, по ее собственному мнению, она весьма преуспела. Лианна Старк не сказала больше ни слова, а остальные дамы не уставали щебетать, рассказывая маленькому обществу ужасные истории, большинство из которых казались Серсее выдуманными. Безмозглые курицы, зло произнесла она про себя. Вам бы только кудахтать. Что вы знаете о настоящем страхе? Старуха септа смотрела на все это с кислым лицом, будто бы лимонов объелась. Среди собравшихся септы королевы презирали всех, разве что Джосс Росби иногда удостаивалась довольных кивков с их стороны, ибо из огромного чана ее лести перепадало пару ложек и септам. Видать, девица надеялась, что служительницы Семерых доложат о ее стараниях королю. Королева вернулась лишь к вечеру. Выглядела она усталой и будто бы постаревшей: под глазами залегли темные круги, которые Рейла не успела скрыть. Тирошийская пудра осыпалась с ее лица, обнажая некрасивое желтое пятно на щеке, похожее на сходящий синяк. Однако с собой она привела новую кормилицу. То была тучная некрасивая девица с вечно печальным лицом. Звали ее Кира. Ее собственный ребенок умер на второй день после рождения, и стоило ей взять на руки Висенью, как через мгновение Кира уже нежно ворковала над девочкой. Принцесса была столь мала, а уже влюбляла в себя каждого, кто только взглянул на нее. Когда она вырастет, у нее, наверняка, не будет отбоя от поклонников. Рейла отпустила фрейлин, оставив только Лианну Старк, которая обычно читала королеве на ночь. Серсее стало неинтересно и она, попросив себе штоф вина, устроилась с ним у окна. Глядя затаившийся во мраке ночной город, она раздумывала о том, до чего удалось дознаться Рейегару, что выдали ему Элейна и Пицель. Серсея надеялась, что принц придет к ним вечером с рассказом, но он так и не явился, отчего ей не делалось спокойнее. Влив в себя достаточно вина, Серсея отправилась спать в бывшую детскую, что примыкала к покоям королевы. Будучи ребенком, там жил Рейегар, а потом и принц Визерис. Визериса, однако, удалили от матери, и теперь его комната располагалась в другом месте, а в детскую поселили септ, чтобы они могли слышать все, что происходит через стену в королевской опочивальне. Сегодня же им выпало счастье следить не только за королевой, но и за принцессой. Серсея не говорила с ними и не могла смыть презрительное выражение со своего лица, в конце концов, пока она тоже в милости у короля, так что две злобные старухи ей не страшны. Элейна пришла, чтобы помочь ей подготовиться ко сну, но Серсея не стала расспрашивать служанку при септах. Казалось, Элейна была этому рада, выглядела она осунувшейся и усталой, глаза ее бегали, не останавливаясь ни на чем, и встретиться взглядом с хозяйкой Элейна не решалась. Ничего, думала Серсея, она все сделает завтра, когда ее, наконец, оставят одну. Спать она, тем не менее, отправилась с тяжелым сердцем и долго ворочалась на жесткой неудобной постели и слушая дружный храп септ. Наутро Серсею пригласили завтракать к королеве, и она была несказанно рада увидеть там еще и Рейегара. Принц вежливо отослал обеих септ, и они остались только втроем. – Что тебе удалось узнать? – первым делом спросила Рейла, пока слуги расставляли перед ними еду. – Что говорит Пицель? Серсея порадовалась тому, что королева первой задала этот вопрос. Принцесса положила себе на тарелку немного холодного мяса и сыра, но кусок не лез ей в горло, пока она не услышит рассказ Рейегара. – Пицель утверждает, что это сердечная болезнь, – принц дождался, пока слуги удалятся, и только тогда заговорил, – но ему так и не удалось доказать мне, что девушка не была отравлена. Это мог быть Сладкий Сон или Слезы Лисса, или другой яд, о котором мы ничего не знаем. К тому же, мать Джейни говорит, что девушка никогда не жаловалась на здоровье. Однако, Висенья и сын кормилицы – Терри – оба веселы и здоровы, значит, даже если кто-то и покушался на принцессу, он потерпел в этом неудачу. – Что вы намерены делать дальше? – спросила Серсея. – Я бы хотел, чтобы вы с дочерью уехали на Драконий Камень, – произнес Рейегар спокойно, но очень твердо. – Нет, – воскликнула Серсея, прикрывая руками глаза. Она уже хорошо знала, как вести себя с принцем, чтобы добиться желаемого, да еще и заставить его чувствовать себя виноватым. – Умоляю, не отсылайте меня! А что если нашу дочь и вправду пытались убить? Что если это был кто-то из приближенных или слуг, в чьей преданности мы и не думали усомниться? Когда мы с дочкой будем одни на Драконьем Камне, без вашей защиты, им проще простого будет вонзить нож нам в спину. Серсея схватила принца за руку и судорожно сжала ее. – Я вижу, мне никогда не переубедить вас, – вздохнул Рейегар. – Настаивать я не буду. В таком случае, охрану принцессы следует усилить. Висенья ни на мгновение не должна оставаться одна. Всю пищу, что получает кормилица, необходимо пробовать. Вы должны внимательно следить за этим. – Да, мой принц, – поспешно закивала Серсея, все еще крепко держа его за руку. Весь оставшийся день Серсеи был отвратительно похож на предыдущий. Время тянулось медленно, заполненное скукой и пустой болтовней глупых девиц. Сегодня Серсею навестили и ее собственные фрейлины, но и они никак не смогли развлечь ее. – Если бы я увидела в своей опочивальне покойницу, – произнесла Севелла Морленд со смесью ужаса и восторга, – то умерла бы от разрыва сердца! Серсея не сомневалась в этом. Все эти глупые девицы казались ей слишком юными и наивными, теперь они отдалились от нее на тысячи лиг, и им никогда более ее не догнать. Что они знали о настоящем страхе? Об ужасе, что сковывает все тело, когда ты остаешься одна против сотни врагов? Ничего. Они ничего не знали и, возможно, никогда не узнают. Выйдут замуж за лордов, нарожают им наследников и будут целыми днями рукодельничать да приглядывать за детьми и внуками до конца своих пустых жизней. Судьба же Серсеи будет наполнена борьбой за собственное выживание, за свое место при дворе, за будущее дочери. Ее борьба только начата, но она не отступится, она будет стоять, как она и обещала себе, подобно скале на Утесе Кастерли, и никакие самые сильные волны не причинят ей никакого вреда. Серсея слушала окружавший ее гомон вполуха, думая о своем, однако вечером, когда сам принц Рейегар явился за ней, она немедленно позабыла обо всех невзгодах. К ее удивлению, он предложил ей руку и лично проводил ее в новые покои, подготовленные для них с маленькой принцессой. Теперь в расположении Серсеи были целых три комнаты: ее собственная опочивальня, будуар, подобный тому, что был у королевы, где Серсея могла принимать посетителей, и детская, имевшая выход, как в спальню, так и в коридор. – Я не хотел, чтобы вы оставались в том месте, где натерпелись столько ужаса, – мягко произнес Рейегар. Слегка склонив голову на бок, он внимательно смотрел на жену. Как же он был красив в это самое мгновение. Длинные волосы, словно бы состоящие из множества тонких серебряных нитей, спадали на плечи, в индиговых глазах плясало пламя множества горевших в коридоре свечей, а бледное лицо, казалось, было вырезано из мрамора лучшим мастером. – Благодарю вас, мой принц, – прошептала Серсея, приоткрыв свои алые губки. – Простите меня, – продолжил Рейегар, говорил он твердо, но очень тихо, – возможно, вчера я был неподобающе груб. Мне не стоило использовать по отношению к вам подобный тон. – Ох, нет, – воскликнула Серсея, заглядывая в его бесконечно печальные и усталые глаза, – это вы должны простить меня. Я успела хорошенько подумать о своих действиях и убедилась, что действительно повела себя глупо и очень неосторожно. – Что ж, – Рейегар высвободил свою руку, – я рад, что мы пришли к пониманию. Я оставлю вас, ваше высочество. Доброй ночи! Однако Серсея не собиралась отпускать его так просто. Она привстала на цыпочки и обвила руками шею принца, наклоняя его к себе и жадно целуя в губы. Рейегар замер, не сразу ответив на ее порыв, поцелуй его был неловкий и, казалось бы, немного удивленный. – Останьтесь, мой принц, – прошептала Серсея Рейегару на ухо, слегка касаясь его кожи. – Вы уверены? – тихо спросил Рейегар. – Как никогда, – больше Серсея не позволяла ему говорить, затаскивая его за собой в комнату. Поглощенная застежками его дублета, она предпочла и вовсе не заметить едва различимый вздох разочарования. Когда принцесса открыла глаза, мужа рядом уже не было, да она и не могла припомнить проведенной с ним ночи, после которой ей бы удалось проснуться подле него. Когда-то в самом начале их брака, когда Рейегар еще многим делился с ней, он рассказал, что любит с восточной стены Твердыни Мейегора наблюдать за рассветом. Сейчас Серсея плохо помнила его слова, ибо тогда она приняла их лишь за глупое оправдание, он говорил что-то о причудливых красках, которые смешать может только сама природа, о воздухе, чистом, словно горный ручей, о ласковой тишине, что нарушается лишь пением птиц. Но разве может все это сравниться с возможностью проснуться в объятиях красивой женщины? Серсея набросила изысканный шелковый халат и, усевшись перед зеркалом, принялась, следуя обыкновению, за расчесывание своих золотых локонов. Серебро принца и золото принцессы – воистину королевское сочетание. Увидев, как много волос осталось между зубьями гребня, Серсея поморщилась. Пицель уверял, что беременность и роды отняли у нее много сил, и скоро все вернется на свои места, но принцесса решила попросить Элейну раздобыть ей какую-нибудь мазь. Словно бы услышав ее мысли, служанка тихонько постучала в дверь и мышью шмыгнула в комнату. Тихо пожелав Серсее доброго утра, она принялась за принцессин туалет. Бедняжка Элейна в последние дни стала лишь тенью самой себя. – Что говорят среди слуг? – холодно спросила Серсея. Возможно, она и хотела бы быть мягче, но нельзя было избавлять Элейну от того ужаса, который принцесса умело поселила в ее душонке. Только страх влечет за собой истинную верность, цену в золоте можно перекупить, цену в страхе – никогда. – Говорят о вашей смелости, моя принцесса, – пискнула Элейна, – о гневе принца. Жалеют бедную Джейни. – И больше ничего? – Серсея приправила вопрос ноткой угрозы. Она не думала, что Элейна врет, но показать можно было и обратное. – Больше ничего, моя принцесса, – покорно произнесла Элейна. Руки ее дрогнули, слегка дернув прядь волос Серсеи. – Простите! – Ты знаешь, что тебя ждет, если ты обманешь или предашь меня? – Да, моя принцесса. – Вот и хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы вместе с Джейни жалели еще и тебя. Когда Элейна застегнула на ее шее изысканное изумрудное ожерелье, подаренное Рейегаром, принцесса счастливо улыбнулась своему отражению и отослала служанку прочь. Когда с туалетом Серсеи было покончено, явился еще и Пицель. С этим стариканом было сложнее, чем с Элейной, ведь и у него самого власти было немало, однако хорошие угрозы действовали и на Великого Мейстера. Пицель важно протянул ей письмо от лорда-отца. Лорд Тайвин в своей сухой и безучастной манере сообщал, что они с Джейме прибудут на турнир в Харренхолле. Серсея, будто бы забыв о прежних обидах, обрадовалась скорой возможности увидеть своего брата. Только сейчас она поняла, насколько успела соскучиться по нему. Вот бы Джейме сам написал ей, его послание уж точно бы оказалось веселее и любопытнее, только вот уже много месяцев она не получала от брата ни единой строчки. Джейме не пытался связаться с ней с самого их прощания в Утесе Кастерли много месяцев назад. Серсея вздохнула и продолжила читать. Закончив с формальностями, ее лорд-отец призывал дочь к осторожности и толковал о необходимости обсудить сложившиеся обстоятельства, когда все они встретятся в Харренхолле. Он требовал от Серсеи не предпринимать никаких действий, ибо, по его мнению, все они окажутся глупыми и сделают только хуже. – Это вы сообщили обо всем отцу? – вскричала Серсея, чувствуя, как гневная краска приливает к ее щекам. – Да, ваше высочество, – проскрежетал Пицель, – я обещал лорду Тайвину приглядывать за вами. – Вы шпионили за мной? – Серсея готова была лопнуть от возмущения. Она была уверена, что ей удалось сделать Великого Мейстера своим человеком, но вместо этого она так и продолжала оставаться под колпаком лорда Тайвина. – Я следил за тем, чтобы вы не наделали глупостей, – сухо отозвался Великий Мейстер, и в его голосе Серсее послышалась неприкрытая наглость. – А то, что произошло позавчера? – удивилась Серсея. – Произошло с позволения лорда Тайвина. Однако я боюсь, он будет огорчен, узнав о допущенных вами ошибках. Серсея фыркнула. Этого следовало ожидать. Что бы она ни сделала, отец всегда будет считать ее глупой и следить за каждым его шагом, лорд Тайвин заставит ее поступать так, как он велит, не интересуясь мнением дочери, не веря в нее и ее блестящий ум и способности, которые она уже успела проявить при дворе. Принцесса выгнала Пицеля и отправилась проведать дочь. Было непривычно расстаться с Висеньей, хотя и разделяла их теперь всего лишь стена. Однако Серсея должна была признать, что отсутствие ненужных людей в ее опочивальне, несомненно, было ей только на руку. Принцесса не удивилась, застав в детской Рейегара. Одет он был по парадному: в бархатный черный камзол с серебряными пуговицами, на каждой из которых был выгравирован трехглавый дракон правящего дома, и черную шелковую сорочку. Голову принца венчал тонкий серебряный обод, украшенный крупными рубинами. Оружия при нем, однако, не было, и это немного удивило Серсею. Рейегар сидел на самом краешке кресла, неестественно выпрямившись, и озабоченно наблюдал за тем, как Кира пеленала весело угукающую малышку. – Доброе утро, – отрешенно произнес он, завидев жену. – Мой принц? – Серсея устремила на мужа вопросительный взгляд. – Его величество король изъявил желание познакомиться со своей внучкой, – устало вздохнул Рейегар. Серсея ничего не ответила на это, а принц не счел нужным добавить что-то еще. Он поднялся, взял на руки дочь и, жестом велев Серсее следовать за ним, вышел вон. Едва приблизившись к мужу, Серсея почувствовала, сколь сильно он был напряжен. Губы его были недовольно поджаты, глаза прищурены, однако со стороны он выглядел как никогда царственно: изящный, тонкий и, казалось бы, несгибаемый. Выйдя за дверь, они встретились с сиром Эртуром Дейном, что нес караул у покоев принцессы. Его белые доспехи были начищены, а плащ сверкал белизной на фоне красных стен и отделанного черным мрамором пола. Он поклонился Серсее, а потом о чем-то заговорил с Рейегаром. Принцесса не слышала их разговора, ибо принц с гвардейцем ушли немного вперед, оставив ее в одиночестве плестись за ними. Серсея боялась, что в тронном зале их ожидает целый двор, однако к ее облегчению, там она обнаружила лишь короля с королевой и принцем Визерисом и нескольких приближенных, что входили в королевский Малый Совет, включая сира Герольда Хайтауэра, чьи белые доспехи поблескивали в слабом освещении тронного зала. Серсея хотела ускорить шаг, но Рейегар схватил ее за руку и покачал головой. Сам он ступал медленно и величественно, так, как подобает наследнику престола. Серсея испугалась, что это разозлит короля, однако подчинилась своему мужу. – Явились? – громко, словно старый ворон, каркнул Эйерис, когда принцесса и принц с дочерью на руках замерли перед Железным Троном. Эртур Дейн отошел куда-то в сторону, затерявшись меж драконьих черепов. – Доброго дня, ваше величество, – спокойно произнес Рейегар и поклонился отцу. Серсея, спохватившись, сделала реверанс. – Что ж, мои дети пришли порадовать меня, – король хмыкнул. Серсея плохо видела лицо Эйериса, но ей показалось, что его исказила улыбка. – Так я в ответ поделюсь с ними своей радостью. Ваша королева понесла дитя, и скоро у Железного Трона появится еще один наследник. – Я рад это слышать, – Рейегар обеспокоенно взглянул на мать, но та лишь слегка улыбнулась ему и склонила голову в ответ. – Мои поздравления, – елейно произнесла Серсея, выдавливая улыбку. – Я слышал, вы назвали свою дочь в честь старшей сестры Эйегона Завоевателя? – спросил король. – Да, ваше величество, – отозвался Рейегар. – Стоит только надеяться, что она не опозорит столь славное имя, – фыркнул Эйерис. Серсея покорно молчала, боясь взглянуть на короля, краем глаза она видела, что взгляд принца устремлен в одну точку, словно бы он и не присутствует здесь. – Вы не возьмете внучку на руки, ваше величество? – тихо спросила Рейла. – Что? – выкрикнул Эйерис, будто бы не расслышал слов королевы. – От нее слишком сильно разит львами. Как только девчонку отлучат от груди, ты передашь ее леди Филиции, Рейегар. Она будет воспитываться вместе с Визерисом. Все затихли, Серсея замерла на месте и вся сжалась внутри, опасаясь того, что сейчас последует. Она слышала, как тяжело дышал принц, видела, как он до крови прикусил губу, удерживая в себе опасные слова. – Нет, – твердо произнес Рейегар, его металлический голос будто бы разбил повисшую в тронном зале тишину на тысячу осколков. – Ты осмеливаешься перечить своему королю? – прошипел Эйерис. – Да, – только и сказал Рейегар. Серсея была в ужасе от того, что только что сделал ее муж, она хотела возразить, что-то исправить, если нужно, упасть на колени перед королем и повиниться за глупость принца, но Рейегар больно сжал ее руку, не позволяя вымолвить и слова. – Пока твоя дочь сосет грудь кормилицы, у тебя еще есть время одуматься, – недовольно проговорил Эйерис. – Однако сегодня ты очень разочаровал меня, Рейегар. Убирайся с глаз моих долой вместе со своим львиным отродьем! Одними глазами Серсея умоляла мужа смолчать, и хотя бы здесь он оказался благоразумен. Еще есть время, она еще поговорит с ним, упросит его поступить, как велел король. Она лично пойдет к Эйерису и будет умолять простить ее мужа, чего бы ей это не стоило. Сама она готова была отдать Висенью леди Филиции или любой другой воспитательнице, лишь бы за девочкой сохранились права на Железный Трон. Принц и принцесса уходили в полной тишине, провожаемые лишь звуком собственных шагов. Висенья за все это время так и не проснулась и тихонько сопела на руках у отца, не догадываясь, какие битвы уже велись вокруг нее. – А знаешь, Рейегар, – донесся до них голос короля, – я ведь могу посадить на трон Визериса, от него всегда было больше толку, чем от тебя. В ужасе Серсея обернулась. На нее смотрело счастливое личико довольного Визериса. Мальчик, безусловно, улыбался, радуясь тому, что получил долгожданную похвалу от отца, и не понимая при этом до конца, что на самом деле стоит за ней. В его улыбке не было злобы или наглого превосходства, но Серсея всей душой возненавидела ее. Нет, никому она не позволит занять место Висеньи на Железном Троне, ни Визерису, ни тому ребенку, которого королева носила во чреве. Ее дочь станет королевой, и ради этого Серсея была готова пойти на все.