Asylum's chronicles

      Первой мыслью, которая взволновала Сала на следующее утро, была мысль о том, что больше так продолжаться не может: силы на то, чтобы терпеть избиения, унижения, постоянное отсутствие нормального отопления, недостаток еды, сна, тяжёлую работу, за которую ты не получаешь ровном счётом ничего, постепенно заканчивались. Если раньше он считал эту больницу единственным возможным спасением из его безвыходной ситуации, то сейчас он был готов даже на...       Всё утро эта мысль сидела в его голове, а к дневной молитве он пришёл ещё к одному умозаключению и поделился им с Ларри. Ларри выслушал Сала, не прекращая громко повторять «Прости меня, Господи!», а затем шёпотом ответил: — Это можно. Но только как?       На этот вопрос у Сала ответа пока не было. — Когда придумаешь, посвяти. Я пытался уже. Соблюди её в мире, и да будет она в этом мире живым знаком Твоего присутствия...       То, что непременно нужно бежать и бежать непременно вместе с Ларри, сомнений не вызывало. Это даже не обсуждалось. Ларри Джонсон — его самый близкий друг в этой больнице. Он рассказал Салу, почему попал сюда, а Сал рассказал ему. И никому больше. Они знали тайны друг друга и поклялись хранить их, что бы ни произошло. К тому же Сал был абсолютно уверен: Ларри находился в больнице незаслуженно. Он считал, что у Ларри могло бы быть будущее там, на свободе, вдали от этого места. Тогда он даже подумывал о том, что если бы приходилось выбирать между ним и Ларри, то лучше бы на свободе оказался именно Джонсон. Сал бы как-нибудь пережил.       Почему Сал беспокоился о Ларри больше, чем переживал за самого себя?.. Что ж, над этим он не задумывался. Да и не хотел. Это не стояло на первом месте. Основными оставались два вопроса: «С кем бежать?» и «Как бежать?». Причём, стоило бы выбрать правильного человека, который, быть может, и помог бы найти ответ на вопрос «Как?». Потому что, честно говоря, Сал слабо представлял себе, как можно было бы сбежать. У каждой двери стояло по два охранника, снабжённых дубинками и электрошокерами. Поэтому лучшее, что им могло бы грозить при попытке побега — перспектива быть избитым, а худшее...       На каждом окне была установлена металлическая решётка. А за решёткой вместо стекла — непрозрачный грязно-белый пластик. Сквозь него не проходили солнечные лучи, о которых так грезил Ларри, но зато отлично проникал холодный декабрьский ветер.       В любом случае, стоило бы найти ещё кого-нибудь, и тогда, возможно, шансы на удачный побег увеличились бы.       Но только кого? Ясное дело, что это должен был быть один из его друзей. С Мэйпл он общался мало. К тому же, зная её «интерес» к жизни, он не был уверен, захочет ли она бежать. С Эшли он вообще говорить не хотел по вполне понятным причинам. Вот и получалось, что у него было всего два кандидата: Тодд и Трэвис. Конечно, хотелось, чтобы согласились оба. Выбирать между друзьями было бы непросто. Но вот если бы пришлось выбирать?       На первый взгляд, ответ был очевиден: нужно обязательно вытаскивать Трэвиса или попросить Трэвиса вытащить их. Сал считал, что Трэвис, столько времени проведший в этой больнице, наверняка уже знал все секретные ходы и лазейки, если они, конечно, были (а Сал надеялся, что они были). Фишер мысленно похвалил себя за то, что у него появилась такая идея. Но почти сразу его урезонила мысль о том, что, знай Трэвис какие-то лазейки, он непременно уже давно сбежал бы. Трэвис ненавидел это место. Все ненавидели.       Тогда Сал подумал о Тодде. Тодд был очень умным, он смог бы что-нибудь придумать. Наивно было надеяться на это, но Фишер не был бы удивлён, если бы план побега уже лежал где-нибудь в глубине сознания Моррисона. С другой стороны, Тодд был одним из тех, кому действительно нужна была медицинская помощь, пусть даже и не такая, как здесь. Он мог быть просто не готов выбираться из больницы. Там, на свободе, его, мальчика, больного шизофренией, могли не ждать.       Если подумать, никого из больных могли не ждать. Какова вероятность того, что по возвращении из больницы они смогут жить, как жили раньше? От них избавлялись, как от ненужных деталей в машине. От Ларри отказался собственный отец. Сал точно знать не мог, но предполагал, что и с остальными поступили точно так же. Что до самого Фишера...       Выйдя из душевой комнаты, где он мыл полы, он направился в Зал. Сейчас нужно было поговорить и с Тоддом, и с Трэвисом, тем более, что они могли бы оказаться вместе. Вчетвером придумать что-либо будет проще.       Вместе он их не застал, нашёл только одного Тодда. Сал увидел его в дальнем углу, как только вошёл в гостиную. Из проигрывателя доносилась громкая музыка, вокруг были пациенты. Их было как-то необычно много. Даже Фишер почувствовал себя неуютно от такого количества людей.       Быстрыми шагами Сал приблизился к Тодду. Рыжий парень на него даже не посмотрел, а пустыми глазами уставился куда-то вперёд и почти не моргал. Он сидел, обхватив колени руками, и слегка покачивался. — Тодд... — Фишер позвал его, коснулся плеча Моррисона, слегка потряс, но Тодд не реагировал. — Тодд, это я, Сал, — он позвал его уже более настойчиво. — Не лезь ко мне... — злобно прошипел Моррисон.       Сал посчитал, что Тодд был чем-то обижен или разозлён, поэтому развернулся уже собрался уходить, когда рыжий окликнул его: — Подожди, Сал! Это не тебе! — он вытянул вперёд руку, стараясь остановить Фишера. Тот развернулся и удивлённо посмотрел на друга. — Это... — Тодд сделал паузу, зажмурился, скривил рот, сжал зубы, как будто от сильной боли, потом открыл глаза, посмотрел на Сала и пальцами левой руки постучал по виску. — Они.       «Ими» Тодд обычно называл голоса, которые он слышал. Салу стало понятно: у Тодда приступ. Обычно, когда такое случалось, Фишер не находил ничего лучше, чем уйти и вернуться уже тогда, когда приступ закончится. Но сейчас было просто необходимо поговорить с Тоддом. Другого шанса могло и не быть. — Тодд, — он присел на корточки рядом с ним, — Тодд, смотри на меня, — Сал помахал рукой перед лицом Моррисона. На Фишера устремился взгляд покрасневших и слезящихся тёмных глаз. — Слушай внимательно... — Будь вежливее, Остин, я разговариваю, — перебил Тодд. — Что? — недоумённо спросил Сал. — Тодд, послушай...       Тодд вскрикнул. Он зачем-то начал трогать своё ухо, как будто стараясь вытащить что-то из него. — Он залез мне в ухо, — Тодд упорно пытался достать из уха то, что даже не существовало.       Когда наконец он понял, что его попытки были тщетны, он взвыл и начал чесаться. Кожа головы, шея, руки, лицо — он проводил ногтями везде, стараясь облегчить свои страдания. Сал видел выражение боли на его обезумевшем лице и смотрел, будто парализованный, как на коже Тодда оставались следы от ногтей.       Схватив друга двумя руками за плечи, Сал начал его трясти. — Тодд, приди в себя, пожалуйста! — почти прокричал он.       На них уже обернулись несколько человек. Вероятно, одной из причин приступа у Тодда было именно такое большое скопление людей. Салу показалось, что буквально все пациенты, кроме, пожалуй, его друзей (и это показалось подозрительным), были здесь.       Что Фишер уж точно понял, находясь в больнице, так это то, что здесь всем до всех было дело. Не то, что бы кто-то очень рвался помогать другим, но многие считали своим долгом узнать, что происходит. Сал даже мог понять и оправдать этих людей: это было практически единственным интересным занятием здесь.       Тодд помотал головой, раскрыл глаза и посмотрел на Фишера. — Да, Сал, что такое? — сказал он спокойно, без испуга в голосе.       Это был успех! Фишер понял, что момент просветления у Тодда мог продлиться совсем не долго. Он говорил, чётко выделяя каждое слово, и пытался как можно более ясно донести до Моррисона то, что хотел сказать: — Тодд, Ларри и я хотим бежать. Ты с нами? — он смотрел Тодду прямо в глаза, надеясь, что так он будет «в себе» дольше.       Рыжий дослушал, а потом очень быстро закивал. Он весь как будто оживился. Было видно, что идея бежать пришлась ему по душе. — Конечно, Сал, я... — он резко, настолько резко, что Сал вздрогнул, повернул голову вправо и на некоторое время замолчал.       Через несколько мгновений он изменился в лице: взгляд опустился, уголки рта опустились, губы разомкнулись. У него на глазах навернулись слёзы. Он опять посмотрел на Фишера. — Прости, Сал, я не могу, — он наклонился ближе к Фишеру. — Они говорят, что если я сбегу, они съедят мой мозг, — Тодд двумя руками схватился за голову. — Нет, Давина, я поиграю с твоим ребёнком позже...       Сал отошёл. Тодд был под слишком сильным влиянием своих галлюцинаций. Конечно, по-настоящему они не могли причинить ему вреда. Но было вполне возможно, что они свели бы мальчика с ума окончательно. Наверное, об этом он и говорил, когда сказал, что они съедят ему мозг.       Сал направился к выходу из Зала. Он заметил прямо возле выхода сидящую на полу Эшли. Она сидела, разведя ноги в стороны, и Сал искренне порадовался, что длина больничной рубашки была достаточной, чтобы он не видел, что под этой рубашкой было. Перед девушкой лежало несколько листов бумаги, а в руках она держала красный карандаш. Эшли тоже заметила Сала. Она посмотрела на него и медленно облизнула свой карандаш. Сал отвернулся.       Уже почти покинув зал, Сал наткнулся на Пыха. Конечно! Как же он мог забыть?! Совершенно недовольный жизнью здесь, Пых уж точно готов был бежать. — Пых! — чуть не закричал Сал, схватил приятеля за рукав и отошёл вместе с ним к стене. — Привет, Сал, — здоровяк улыбнулся и громко заговорил: — Ты чего-то хотел?       Фишер помахал рукой рядом со своим лицом. — Тише! — он демонстративно приложил указательный палец к губам и огляделся. — Ты хочешь сбежать отсюда?       Улыбка тут же исчезла с лица Пыха. Он опустил глаза и задумался. — Сбежать? — он ещё немного помолчал, а затем всё же продолжил, как-то виновато смотря на Сала сверху вниз: — Хочу, но...       Чак мог не договаривать: Сал уже всё понял. Пых хотел сбежать, но боялся. В этом не было его вины. Сал тоже боялся. Наверняка боялся и Ларри. Они об этом не говорили. Они вообще не говорили о своём плане. Сал не был до конца уверен, воспринял ли Джонсон его слова всерьёз или же опять посчитал эту идею наивными мечтами мальчика, «который провёл в больнице меньше полугода».       К тому же на счету Пыха уже было одно «серьёзное нарушение», и рисковать второй раз он вряд ли хотел. — Я боюсь... — всё же договорил Пых, но нужды в этом не было. — Да, я понимаю...       Сал опустил голову. Уже двое его друзей отказались. У него остался только один кандидат. Если тот тоже не согласится, наверное, пришлось бы отказаться от этой идеи. Вдвоём осуществить побег не представлялось возможным. — Ты не знаешь, где Трэвис? Я его с утра не видел, — спросил Сал, уже уходя. — Не знаю, — коротко ответил Пых.       Сал вышел и пошёл по коридору. Он был настолько занят своими мыслями, что не услышал осторожных шагов за своей спиной.       Хотя весь день он трудился в душевой и Трэвиса там не видел, Сал всё же решил проверить, не было ли его там. Но нет, не было. В одной из кабинок кто-то мылся, и Сал даже подождал, пока этот кто-то не выйдет. Но это оказался не Трэвис, а Ларри. Он приветливо помахал рукой. Сал не ответил и вышел. Ларри лишь пожал плечами и начал одеваться.       Следующим местом, где решил проверить Сал, была библиотека. Но и среди стеллажей с книгами Трэвиса не оказалось. Глупо, наверное, было надеяться, что Трэвис вдруг решился прочесть что-то. На памяти Сала не было момента, когда тот читал, но частенько он видел, вернее слышал, как Тодд пересказывал ему сюжеты каких-то книг, а пару раз он ему даже читал вслух.       Трэвис страдал дислексией, и чтобы прочитать хотя бы одно предложение, ему могло понадобиться около двадцати минут. Он как-то рассказал об этом Салу, когда они, по случаю, разбирали книги в этой самой библиотеке. Держа в руках том Диккенса, он признался, что не может прочесть название. Сал сказал, что книга называлась «Повесть о двух городах». Трэвису от этого легче не стало.       Сал уже почти бегом ринулся к кухне, где, только он успел открыть дверь, в него кто-то кинул варёной морковью.       Фишер остановился и облокотился о стену. Положение было отчаянным. Он никак не мог понять, куда, чёрт возьми, мог деться человек из здания, из которого нельзя выйти! Он попытался вспомнить, когда он видел Трэвиса в последний раз.       Во время «полезного труда» он не встречал Трэвиса... За обедом его тоже не было... Тут Сал вспомнил, что перед дневной молитвой Трэвис подрался с кем-то из мужчин. Если бы в тот день, как обычно, за порядком следила Лиза, то всё могло бы обойтись, тем более, для Трэвиса. Но, к несчастью, Финеас сам следил за соблюдением правил. Увидев то, как Трэвис с кулаками набросился на кого-то, Финеас как мог быстро подошёл к нему, практически оторвал его от того мужчины и ударил своей тростью Трэвиса по спине... Трэвис точно сейчас должен был быть на наказании и, скорее всего, в комнате Финеаса.       Каждый в больнице точно знал, где находится эта комната: рядом с комнатой Лизы, разумеется, а точнее, в самом конце коридора, который располагался слева от основного входа, под лестницей. Каждый знал, но... Решился бы кто-то по доброй воле туда пойти? Салу, видимо, придётся. Шанс на то, что Священник окажется не у себя, был велик, но всё же не равнялся ста процентам. Узнать наверняка это можно было только если пойти в комнату. Что случилось бы, окажись Финеас там, Сал предпочёл не думать.       Как он пробежал мимо спален, душевых, Главного зала и библиотеки, он не помнил. Всё произошло слишком быстро. Он чувствовал, что если не поторопится, то опоздает к чему-то очень важному. Перед ним оказалось две абсолютно одинаковые двери. Одна из них была заперта. Видимо, это была спальня Лизы.       Сал глубоко вздохнул и зажмурился. Только сейчас волнение подступило. Даже не так: оно накрыло его. Лицо обожгло от резко прилившей крови, в ушах запульсировало. Сал вдруг действительно осознал, что Финеас может быть там. Что стоило бы делать в таком случае и что с ним сделали бы в таком случае, он понятия не имел. Но он должен был поговорить с Трэвисом. Это сейчас было просто необходимо. Сал открыл дверь.       К огромному облегчению Фишера, Финеаса внутри не оказалось, зато действительно оказался Трэвис. Он стоял на коленях и читал какую-то молитву. Лицо парня было красным и мокрым от слёз. Всё его тело дрожало, и было видно, что он стоял на коленях уже довольно долго. Мальчик молился с закрытыми глазами, поэтому он вздрогнул, когда дверь открылась. Очевидно, он подумал, что вернулся Финеас.       Как только он открыл глаза, в его взгляде читался испуг. Затем, когда он понял, что перед ним стоял не Глава больницы, а его друг, Сал Фишер, испуг сменился на удивление. Он быстро поднялся с колен и подбежал к Салу. — Сал, зачем ты пришёл? — вытирая слёзы, спросил он и почти вытолкнул Фишера за дверь. — Я хотел спросить... — Сал замешкался. Всё время, пока он искал Трэвиса, он мысленно прокручивал у себя в голове диалог, пытаясь подобрать самые подходящие слова. Но сейчас он совершенно забыл всё, что хотел сказать. Слова будто исчезли из его головы. — Если Финеас нас поймает, нам обоим конец, — Трэвис захлопнул дверь. Его глаза бегали из стороны в сторону, он нетерпеливо покусывал губы. — Ты не хочешь свалить из этой больницы? — наконец сумел выдавить из себя Фишер.       На лице Трэвиса отразилось удивление, его глаза округлились. А потом уголки его губ поползли вверх. Трэвис улыбнулся. Сал уже было подумал, что это была победа. Но затем Трэвис издал что-то, похожее на нервный смешок. — Валить? — переспросил он. — Да кто меня отпустит? Мне некуда валить, Салли, — передразнил он манеру Ларри Джонсона. — Некуда? — Сал удивился и предпочёл не реагировать на последние слова Трэвиса. — А домой? Неужели твои родители не будут рады видеть тебя после стольких лет?       Даже если бы и случилось что-то такое, из-за чего Трэвиса резко решили сюда сослать, родители Трэвиса, Сал был уверен, были бы рады увидеть его. Он провёл в больнице столько лет, поэтому какие-то обиды должны были уже забыться. По крайней мере, Фишер надеялся на это.       Трэвис засмеялся ещё больше. — Родители? Ты серьёзно? — Трэвис оглянулся на всякий случай, но никого не было рядом. Он наклонился к Фишеру и шёпотом спросил: — Ты никогда не замечал, что мы с Финеасом офигеть как похожи?       Сал, конечно, находил некоторые сходства во внешности Финеаса и Трэвиса: например, они оба были блондинами, но при этом у них была смуглая кожа. Когда Трэвис злился, он мог быть чем-то похож на Финеаса... Также он как-то подметил, что Ларри похож на Лизу... Но Сал никогда не придавал этому значения. Он считал это простым совпадением. — Замечал, наверное, но какое это имеет значение? — спросил он. — Господи, раскрой глаза! — взмолил Трэвис. — Финеас — мой отец. Это он меня сюда запихнул, — слёзы снова выступили на лице Трэвиса. — Как бы ты себя чувствовал, если бы родной отец засунул тебя в эту богадельню только потому, что у тебя не встаёт на баб?       Фишер был в ступоре. Он совершенно не знал, что сказать. Его как будто облили холодной водой. Отец его, конечно, сюда не засовывал, поэтому он не мог даже представить, как себя чувствовал Трэвис. Хотя и на баб у него действительно не вставало... Но это сейчас было не важно! Куда важнее было то, что ему нужно было что-то сказать Трэвису, а он решительно не понимал, что именно. Сал понятия не имел, что он делал бы, будь у него такой отец, как Финеас. Застрелился бы, наверное, не меньше. — А твоя мама? — с надеждой спросил Фишер. — Кто? Лиза? — улыбнувшись сквозь слёзы, саркастично спросил Трэвис, а Сала как будто второй раз за пять минут облили.       Трэвис слегка успокоился. Вытерев слёзы и глубоко вдохнув, он сказал: — Отец говорит, что я должен буду продолжить его дело, когда он умрёт. Перспектива так себе, но я жалею себя хотя бы мыслью о том, что он когда-нибудь откинется, — Сал слегка улыбнулся. — Фишер, я знаю, что ты не болен — отец мне всё рассказал. Столько вещей про тебя наплёл... Тебе нечего здесь делать. Если хочешь бежать, беги. Я тебя не сдам. А я не могу. Тут мой Тодд. Он в последнее время стал совсем плох. Я не могу его оставить... — Так вы всё же вместе? — уже без удивления спросил Сал. — А ты правда тормозишь, правильно Ларри говорит...       Как раз в тот момент над их головами послышались шаги. Вернее, шаг, стук трости и ещё шаг. Не было сомнений, что это шагал Отец Финеас. Он шёл по лестнице, ведущей от его кабинета, вниз. Трэвис схватил Сала за рукав и потащил прочь, подальше от комнаты Финеаса. Шаги на лестнице ускорились, и Трэвис почти побежал, таща за собой Сала. Финеас наверняка шёл в свою комнату, чтобы проверить, как там Трэвис. Когда он не обнаружит своего сына, он придёт в ярость. Но пока у них было несколько минут, хотя Сал не мог понять, зачем Трэвис так рискует собой и ради чего?       Дойдя до кухни, но не заходя в неё, Трэвис остановился. Он почти придавил Сала к стене около закрытой на несколько замков металлической двери. Издалека послышался громкий голос Финеаса: — Трэвис! — взревел он. — Слушай внимательно, — быстро заговорил Трэвис. — Каждый четверг устраивают привоз продуктов на кухню. На несколько минут эту дверь, — он постучал по металлу в доказательство своих слов, и чтобы до Сала быстрее дошло, — открывают. — Трэвис, где ты?! — голос становился всё громче, а значит, и Финеас приближался. — Вам надо успеть проскочить в неё, а дальше убежать через открытые ворота. А они будут открыты. Я видел. Сам. Один раз, — Трэвис говорил всё быстрее и быстрее. Они оба понимали, что у них мало времени. — Одна просьба: вытащите отсюда Тодда. Ему нужна нормальная помощь, а не такая, как здесь. — Трэвис, — Сал посмотрел на друга, — мы обязательно вытащим и тебя. — Трэвис! — голос звучал из-за поворота. — Это вряд ли. Пока Финеас жив, он тебе не позволит.       Из-за угла появился весь красный от злобы и запыхавшийся Отец Финеас. — Вот ты где! — он двинулся на Трэвиса. — Уже иду, отец, — Трэвис посмотрел на Сала, развернулся и пошёл за Финеасом, видимо, в сторону комнаты. — Значит, он умрёт, — сказал Сал уже в пустоту.       Сал вышел из закутка перед кухней. Настроение исчезло окончательно. План провалился, даже не успев толком появиться. Что делать дальше, было непонятно. Наверное, стоило первым делом сказать Ларри. Тот бы посмеялся и сказал, что так и думал. А потом они бы вернулись к «обычной» жизни в больнице и жили бы так до конца света, если тот когда-нибудь случится.       Сал был так погружён в свои мысли, что в первые пару мгновений даже не почувствовал, как кто-то запрыгнул к нему на спину и схватился руками за его плечи. Он повернулся сначала в одну, затем в другую сторону, но получил несильный удар по голове и остановился. — Я знаю, что вы готовите побег, — замурчал нежный голос у него над ухом. — И если вы не возьмёте меня с собой, я вас сдам.       Сразу почувствовалось облегчение, когда она слезла. Сал повернулся и увидел, как походкой от бедра Эшли направлялась в сторону Зала.