Правило идеального человека

Хииро всегда была уверена в том, что ее мама очень красивая. В детстве она подолгу могла любоваться ее пушистыми ресницами, длинными черными волосами, хрупкой фигуркой, облаченной в белое платье, тонкими пальцами, рисовавшими узоры на запотевших окнах или сжимавших длинный карандаш, красивым почерком пишущий неровные строчки бессвязных, но поэтичных предложений. Хииро нравилось то, как ласково и мягко она могла улыбаться, как ярко и жизнерадостно проводила каждый свой день, как на каждый вопрос, на каждые нападки у нее всегда находился уверенный ответ, содержавший весомый, почти неподъемный, аргумент. Даже несмотря на то, что отец всегда продумывал своей дочери подходящую модель поведения, даже он неосознанно пытался сделать дочь похожей на свою жену. Даже он любил в Ламине эти черты, хотя именно эта жизнелюбивость, насколько Хииро помнила, и послужила причиной их развода с педантичным Янгом Накамурой. Но теперь... Внешне-то мама ничуть не изменилась, что тоже было по-своему странно, но в ее движениях исчезли те быстрые, суетливые нотки. Теперь, хотя она и была внешне яркой и живой, но ее движения утратили прежнюю торопливость, которую Хииро помнила. Даже мамы взрослеют, да? Хотя мама волновалась. Она даже не могла подолгу смотреть Хииро в глаза, тут же отводя взгляд. Хииро и сама не решалась начать разговор. Она же не Куроо, в конце концов, у нее нет подобных умений, способных развеивать любую неловкость. Молча разглядывая ее профиль, она отмечала, что ресницы у мамы такие же длинные, подкрашенные губы поблескивают на свету, а темные брови немного нахмурены. Отец иногда упоминал, что Хииро очень похожа на маму. Интересно, насколько? У них был одинаковый цвет глаз и волос, мама была лишь ненамного выше Хииро, а ее фигура была уже гораздо более зрелой, чем у дочери, хотя это и было очевидно. Чтобы понять, насколько их черты лица схожи, Хииро нужно было посмотреть маме в лицо. А чтобы посмотреть в лицо, нужно заговорить. Честно говоря, Хииро не представляла, о чем можно разговаривать с мамой. Они не виделись столько лет, что общая тема для разговора у них была одна – семья. А о семье разговаривать – все равно, что еще больше заставлять маму волноваться. В конце концов, не могла же она, ничуть не волнуясь, завалиться в дом к своему бывшему супругу, и, ничуть не стесняясь, тут же начать болтать о всякой ерунде. Все же их расставание было не самым приятным, а несколько лет полного отсутствия всякого общения еще больше увеличивали пропасть между ними. Эта пропасть стала бы черной дырой, если бы воспоминания друг о друге начисто перестали бы посещать их головы, но сам факт того, что Хииро и Хироо продолжали общаться друг с другом, продолжало служить напоминанием о прежних временах. Понимая это, Хииро не могла определиться: чувствовать себя виноватой в том, что мама до сих пор не может отпустить прошлое или же радоваться тому, что, возможно, их отношения как семьи могут вновь наладиться. Она любила отца и понимала, что ее отец тоже любит свою жену, продолжая винить себя в излишней гордыне. Но поговорить с ней ему опять-таки не позволяла все та же гордость. Ведь «Ламина сама ушла, поддавшись своей бессмысленной импульсивности, я не намерен извиняться перед ней за ее ошибки». Стоп. Почему эта ситуация сейчас настолько напоминает Хииро ее собственную? Даже захотелось рассмеяться, представив, как спустя много лет они с Куроо, наконец, решатся встретиться и поговорить. И будут уже почти старичками, со своей семьей, детьми и проблемами, уже рядом не стоявшими с мелкой школьной ссорой. Как говорится, было бы смешно, если бы не было так грустно. —Слушай, мам, — Хииро неожиданно даже для самой себя начала говорить, — а почему именно ты хочешь поговорить об этом с отцом? Ты ведь не обязана извиняться. Ты ведь и не виновата вовсе. —Ну, конечно, не мне это говорить, но я считаю, что в ссоре всегда виноваты обе стороны. А извиняется та сторона, которая по-настоящему дорожит прежними отношениями. Да, конечно, я тормоз и до меня это дошло тогда, когда мои дети уже учатся в старшей школе, но если есть возможность, то ей нужно пользоваться. Я говорю это как заслуженный работник огромной компании и достаточно известный журналист. —Но если я всегда буду извиняться за то, чего ты не делала, то никто и не осознает своей вины. К тому же, что мне делать, если извинения не помогут вернуть отношения? — Хииро осеклась, осознав, что говорит о себе. Пусть мама не заметит, пусть мама не заметит... Мама замолчала, ее плечи поникли, а по лицу пробежала тень. —Я не знаю, — тихо отозвалась она. Мама выглядела так, как будто прямо сейчас развернется и побежит на станцию, домой, к Хироо, чтобы никогда больше не возвращаться. Хииро вздрогнула, осознав, что рушит только-только налаживавшиеся отношения между родителями, торопливо добавила: —Но ведь лучше сожалеть о неудаче, а не о том, чего не сделала, да? — ее улыбка, похоже, была совсем не правдоподобной, — ох, я знаю, совсем не обнадеживающе, прости, забудь, что я... Лицо Ламины просветлело, словно она осознала какую-то скрытую истину, хотя Хииро и была уверена, что сказала самую клишированную вещь, которая только существовала в мире: —Ты права. Она ослепительно улыбнулась и заглянула Хииро в глаза: —Ты, вроде, почти не изменилась, Хи-тян. Разве что теперь ты уже не похожа на ту маленькую миленькую девочку, которая ходила за мной по пятам, постоянно твердя «Мами, мами». Теперь ты говоришь такие дельные вещи, что я ощущаю себя твоей сверстницей. —Я тоже, — честно отозвалась Хииро. Ее насмешило и смутило подобное воспоминание, — но ты все же моя мама. Я, правда, очень рада увидеть тебя снова. Атмосфера смягчилась. Ламина улыбнулась, посмотрев в сторону дома: —Я все же хочу поговорить с Янгом. А ты поговори с тем, с кем умудрилась повздорить. А то встретишься ты с ним или с ней спустя семь лет, как я. Лучше сейчас. Сейчас проще. От извинения станет лучше, извинения ведь не угрожают твоей жизни. От них, наоборот, только полегчает, — казалось, что Ламина сейчас убеждает, в основном, только саму себя, но эти слова возымели действие и на Хииро. Извинения – малая цена за прежнее веселое время, за поедание мороженого в компании шумных парней, за угощения, за прогулки... и за Куроо тоже. —Мама, прости, но ты сможешь дойти до дома сама? Мне нужно кое-что сделать. Очень-очень срочно. Ламина пожала плечами, улыбнувшись, а Хииро опрометью бросилась прочь. —Вот бы и я могла сделать это так решительно, да? — ее тихий голос поглотил шум оживленных японских улиц, — итак, осталось пройти еще парочку кварталов. Бери пример с дочери, Ла-тян. Тебе же тридцать два, в конце концов.