Geurae wolf, naega wolf, awuuu

Song: Immediate Music - Serenata Immortale Ифань сидел в своем кабинете, полностью погруженный в свои мысли. Из его головы не выходили слова и взгляд самого любимого человека. Слова, которые ранили все, что было в нем. Да, он прекрасно понимал, что не имеет право просить у Тао прощения, но мужчина надеялся. Искренне, что вернет свою Панду в свою жизнь. В свой дом. В свою постель. Последняя неделя перечеркнула все, что он с таким усердием создавал вокруг себя. Ту непроницаемую стену, которая должна была защитить Криса от воздействия других, Тао разрушил в один момент. Крис винил лишь себя. Не будь он таким идиотом, сейчас он бы нежился в объятиях своей Панды, целовал бы эти губы, ласкал бы это тело… Крис тут же вспомнил вчерашний вечер. Губы Тао на его губах, тонкая талия под его рукой, и лидер клана готов был послать все к чертям. «Тао, перестань преследовать меня, малыш», - пронеслось в голове лидера, он ударил кулаком по столу. Успокоившись, лидер позвал служанку, сказав ей несколько простых слов. - Чанеля ко мне. Срочно. Но он даже не догадывался, что всего в нескольких домах от него, в особняке под номером 322 разгорелся не менее большой скандал. Лисы уже битый час сидели в главной гостиной и пытались не вслушиваться в стуки, шлепки чего-то об стену, крики и проклятия в адрес мужественного лидера. Наступило временное затишье. Но радоваться было рано, ведь, спустя полминуты в тишине гостиной оглушительно громким показался всхлип из спальни наверху. Все в недоумении обернулись назад, и лишь Исин быстро поднялся с кресла, взлетая вверх по лестнице и врываясь в личную спальню лидера, куда не рискует заходить даже бесстрашный Сехун. Он видит сидящего возле кровати лидера и внутри него что-то обрывается. Он первый раз видит этого сильного лиса, лидера своего клана, настолько маленьким и сломленным. Это и доказывает его догадки. Во всем виноват не кто иной, как Крис. У него не остается времени на эти раздумья, так как Тао смотрит на него детскими глазами, полными слез, а затем поднимает к глазам ладони. Пальцы медленно сжимаются в кулаки, а до Лэя доносится задушенный всхлип. Младший тут же кидается к лидеру, падая рядом на пол и притягивая парня в свои объятия. Ничего лишнего, лишь поддержка, а Тао жмется к нему, как котенок. И вроде бы, Исин должен чувствовать жалость, боль, грусть. Но он чувствует почему-то гордость. Он впервые видит такие эмоции на лице своего лидера, и его губы трогает улыбка. Он знает, что происходит между двумя лидерами – Тао рассказывал ему ранее - но он не думал, что Судьба соединит этих двоих так иронично. Ровно два года, если верить подсчетам Лэя. На это мыслей не остается, младший начинает осторожно укачивать лидера в объятиях и чуть шипит, когда слышит скрип двери, но увидев кто входит, немного удивленно посмотрел и улыбнулся. В темноте алые волосы вспыхнули огнем, идеально подходя по тону к румянцу на щеках ДиО. Именно поэтому Исин был удивлен, когда увидел его, входящего в комнату. Последний раз вся стая видела Кенсу пять дней назад, все это время он проводил в своей комнате, в одиночестве пытаясь понять, что с ним происходит. Он плохо помнил события той страшной ночи, но вспоминать не имел никакого желания. Он просто задумывался о том, что же все-таки является причиной таких перемен. Он не мог думать о других животных в ключе отношений. Почему-то, когда он начинал думать о других, в груди что-то болезненно кололо, а в голове чужой, красивый, хриплый бархатный голос твердил: «Нельзя, мой малыш. Нельзя, мой ангел, ты принадлежишь мне». Кенсу пытался привыкнуть к мысли, что это нормально, но память не давала Дио вспомнить. А тот, хотя и пытался, особого желания вовсе не имел. И вот теперь Кенсу смотрит на названного брата с нескрываемым беспокойством. Ему страшно, действительно страшно. Он не умеет делать так, чтобы боль уходила, не обладает потрясающим даром Сехуна – исцелять касанием. И он понимает, что рана не физическая, а душевная. Кто посмел разрушить непоколебимую веру великого Цзытао в себя? Что за бред, это невозможно. Его сердце за семью замками, он в мире, где нет места чувствам, есть лишь похоть и холодный расчет. Да, даже сам Тао так думал. Но его мир раскрошился из огромной ледяной глыбы на тысячи осколков. И он влюблен в того, кто как раз и вытащил краеугольный камень. Кенсу присел на колени перед Тао, осторожно перетаскивая его к себе на колени, а совсем сморенный лидер, словно кукла, безвольно лежал в его руках, пока ДиО оглаживал пепельные ушки и принялся напевать какую-то мурчащую мелодию, от которой глаза белого лиса постепенно стали закрываться. Губы Кенсу тронула слабая грустная улыбка. Ему было жаль своего Цзытао, но… «Кто-то в этом мире должен быть сильным, Тао». Тихая фраза, Тао поднимает красные глаза и тоже улыбается, но улыбка вымученная, некрасивая, ненастоящая. Слишком больно, чтобы скрывать. И вновь он перекочевал в объятия Исина. ДиО кивнул ему, сопровождая фразу Лэя: «Я посижу с ним, иди, поспи, малыш» практически незаметной, но все-таки улыбкой, пока тот легко подхватил лидера на руки и опустился с ним на кровать. Он разглядывал красивое лицо и пытался понять, за какие заслуги Крису предоставили такого человека. Человека ли? Этот лис был прекрасен, возможно, не умопомрачительно красив, но своим взглядом из-под алых волос и игривой улыбкой он мог завлечь кого угодно. А завлек напыщенного идиота, а ведь так клялся себе, что не наступит больше на те же грабли. Все в этом мире повторяется. Что-то в этом мире не меняется. Подождав, пока Цзытао пропадет в глубоком сне, Исин осторожно вышел из комнаты, а за дверью резко ускорил шаг, направляясь в кабинет лидера. Тот выведен из строя и Исин пока возьмет все на себя. Проходя мимо служанки, он бросил лишь одну фразу из трех слов, не останавливаясь и врываясь в кабинет лидера лисьего клана. - Бекхена ко мне. *** Чанель был самым странным человеком в своем клане, ровно настолько, насколько сам этого хотел. Он вечно косил под дурачка, забавно улыбаясь до ушей, краснея на замечания о милых оттопыренных ушках. Но мало кто догадывался, что в этот же момент, краснея и смущаясь, рыжий гигант уже построил сотни математических логарифмов и схем, дабы одурачить вас. Каждый вариант просчитан, каждый исход известен. Вероятность выигрыша – 99,9 %. В этом весь Чанель. Все думают, что одурачили его, на самом деле одурачивают их самих. Бекхен был странным человеком, ровно настолько, насколько сам этого хотел. Он походил на японскую гейшу, он был мил, изящен, хоть пуст был карман. Порывшись в его прошлом, вы найдете сотню дел об ограблениях, кражах. Он жил подобным промыслом до того, как встретил Тао. Но знакомство с Белым лисом ничего не прекратило. Он продолжил воровать. Мужские сердца. Он всегда знал себе цену и не разменивался по пустякам, выбирая себе избранников на несколько недель, абсолютно без обязательств. Но он умен. Не стоит судить по обложке. Пока они думают о том, в какой позе трахнут очаровательного паренька, он прикидывает в голове, сколько секунд пуля будет лететь, в какую точку на лбу она войдет, насколько глубоко, какова вероятность, радиус, дальность, прицел. В нем воспитывали киллера. Да, эти двое были рождены для того, чтобы стать информаторами и связными. У обоих феноменальная память, четко поставленные цели, умение быстро реагировать и метко стрелять в самую цель. Чанель звонит Бекхену и договаривается о встрече. Какой-то love-отель, тактично построенный возле самого оживленного паба в городе. Самое то для двух охотников за головами. Но это не суть. Бекхен мчится, думая, что опоздает, но как всегда приезжает на полчаса раньше. Прискорбно, но самого лиса это радует. Как следует, расчесал длинный рыжий хвост, так некстати появившийся совсем недавно. Вот это его не радует, это может помешать заданию. И тогда Исин будет очень недоволен, а если еще и Тао узнает о промахе – пиши пропало. Сейчас любая осечка может быть смертельной, ведь лидера с чуть поломанной психикой злить не рекомендуется. Чанель думает, что он опоздал, когда залетает в номер, на ходу закрывая дверь. В помещении тишина, но волчий слух и обоняние угадывают в глухом удушливом четырехстеньи лисий запах и его тихое дыхание. Информатор улыбается, но не так, как все привыкли видеть. Эта улыбка другая, она чуть зазывающая, чуть хитрая, как и должно быть у волка. Оборотень снял с себя пайту и скинул с ног удобные кроссовки, и прошел дальше по коридору, наконец входя в комнату. И застыл. Его постепенно расширяющиеся зрачки старательно осматривали лиса, который, поставив одну ножку на обтянутый тканью пуф, подтягивал вверх силиконовую ленту белого чулка, придирчиво осматривая себя в зеркале, в то время, как Чанель старался держать себя в руках при виде стройных ножек, затянутых белой и черной тканю – на левой ноге Бекки красовался черный кружевной чулок. Руки Чанеля сжались в кулаки, и он из последних сил прикрыл глаза, стараясь не вдыхать манящий лисий аромат. - Какой цвет мне больше идет, Чанни? – мелодичный голос вырвал его из плена тех развратных мыслей, коих было миллион и, не сделай Бекки этого раньше, Чанель бы утонул. Резко открыв глаза и наградив лиса тяжелым взглядом, который полыхал на дне зрачков кровавым океаном, он подошел ближе и положил руки на хрупкие плечи, которые сейчас покрывала лишь тонкая ткань майки. - Я думаю, черный. Твоя белая кожа может свести с ума кого угодно, - хриплый бас заставляет Бекхена улыбнуться. Он уже любил этот голос и мечтал, как тот обругает его, называя пошлыми словами, но пока рано. В отличие от этих глупых волков, Бекки понимал, что они оба этого хотят, но не торопился. Он обернулся и, сверкнув белыми зубками, легко чмокнул Чанеля в уголок губ, тут же легонько отталкивая и усаживаясь в кресло. - Ну, давай, информатор, информируй. Следующие полчаса прошли в напряженной обстановке. Они что-то выясняли, доказывали, вместе просчитывали. Думали, говорили, рассуждали. Прицеливались, измеряли возможности. И только к пятому часу утра, когда у них уже не осталось сил и все нюансы были решены, они позволили себе отдохнуть. Да, они засыпали на одной кровати. Да, они засыпали на разных концах спиной друг к другу. Но первым проснулся Чанель, понимая, что ножки Бекхена, все еще в чулках разных цветов, сейчас переплетены с его собственными. Бекхен просыпается вторым и то, только потому, что чувствует язык, который скользит по внешней стороне бедра, легко прикусывая, словно пробуя на вкус. Губы искривляет улыбка. - Не надейся сбежать, Бекки. - Не будь невинным и не гадай, Чанни. Все решит время. Поддержать автора, купить наркоты и котиков можно здесь: http://vk.com/publicboych реклама, сорри-сорри.