Каприз

      С утра Кастиэль просыпается в прекрасном расположении духа, несмотря на ранее время на часах. И если вчерашний вечер оставил его в подвешенном состоянии, сегодня он вознамерен встать на ноги в боевую стойку. Кастиэль собирается посетить университет.       Он точно знает, что встретит её там, ведь на этот крохотный город всего одно высшее учебное учреждение. По дороге, сжимая кожаный руль своей машины, он прокручивает возможные варианты, но отчего-то уверен, всё пройдёт как по маслу.       Он сядет где-то в середине аудитории, она — как обычно опоздает. Попросится на пару с неловким стуком в дверь, замнётся, осознав, что единственное свободное место есть неожиданно только лишь с ним, и подгоняемая преподавателем побредёт к нему, считая шаги, словно бы к плахе.       От мысли, что она просидит с ним рядом больше часа, у Кастиэля потеют ладони. Нет, это не вновь пробудившиеся чувства, нет. Это скорее походит на каприз ребёнка, который увидел за витриной магазина игрушек машинку, такую всю из себя недоступную, поблёскивающую на свету и невероятно дорогую. Он изучил её целиком: знал, что загораются фары и распахиваются двери, и предвкушал, как возьмёт пульт радиоуправления и понесётся вместе с ней по своим придуманным мирам, но… Когда, замучив родителей, наконец получил… наигравшись с ней ровно один день, отставил на полку к таким же «желанным» игрушкам.       «Так и будет», — думает Кас, заходя в аудиторию. — «Я наиграюсь, а затем отложу на полку».       Каждый, кто входит в аудиторию, бросает на Кастиэля удивленный взгляд. Солист Crowstorm на паре редкое явление, и кажется, что даже преподаватель не особо верит своим глазам, застав парня одним из первых студентов, пришедших на лекцию.       Однокурсники — не фанатки, они входят в касту чуть выше и за четыре года отлично усвоили: этого рокера лучше не донимать. Над ним словно парит транспарант со словами: «Не трогай, пока не взорвалось», и именно поэтому студенты осторожно рассаживаются вокруг него, словно тот фитиль от бомбы, а они — искры.       Как и предсказывал Кас, место рядом с ним пустует, когда преподаватель начинает лекцию. Он ухмыляется, зная, что запоздало ответит ей на вчерашнее, мол, я не изменился, да и ты тоже не изменяешь своим привычкам. Но чем дальше ползёт минутная стрелка на часах, тем больше растёт разочарование. И этого гостя Кастиэль уж точно не ожидал увидеть.       Едва преподаватель объявляет о конце лекции, Кастиэль идёт к выходу. Группа первокурсниц в холле пищит и чуть ли не обсыкается при виде музыканта. Брови нахмуренные и стальной взгляд: он словно сошёл с постеров, которые расклеены по всему универу и которые толком даже не успели снять. Не хватает лишь гитары, но и без неё этого молодого человека знает каждая собака в городе.       Он пересекает университетский двор буквально в два шага и, выйдя за ворота, шумно выдыхает. Два часа столь редкого свободного времени потрачены, чтобы послушать о давно умерших класикак-композиторах. Что ж, день может только спасти усердная работа, и Кастиэль направляется прямиком в студию. Но перед этим — кофе. Он как раз слышал, что поблизости открылось новая кофейня, и в это время там не должно быть посетителей.       Кафе, расположенное на угловой улице, ну или по крайней мере терраса действительно пустует. Кастиэль бывал здесь пару раз, когда учился в школе, и за это время наверняка сменились кучи названий, хозяев и всех вытекающих. Он заходит внутрь и к своему удивлению не обнаруживает никого, даже официанта или бариста. Музыкант высидел всего одну пару вместо задуманных двух, времени у него вагон, и он не шибко торопится. Кас подходит к витрине, засматривается на пирожные, изучает виды напитков, расписанные красивым почерком на меловой доске за баром, и затем пару раз кашляет, надеясь привлечь хоть чьё-то внимание.       Из двери, вероятно, ведущей в помещение для персонала, вылетает девушка, держа в зубах кепку и собирая волосы в хвост. Фартук она тоже не успела завязать, и он болтается на ней и путается в ногах.       — Добро пожаловать в Cosy… Bear… — взглянув на посетителя, начинает за здравие, а заканчивает за упокой. Девушка нахлобучивает кепку и опускает голову, но если глаза ей и удаётся спрятать, то порозовевшие щёки сдают её с потрохами. — Что бы Вы хотели заказать?       — Расслабься, — с трудом сдерживая смех, говорит Кастиэль, — это всего лишь я.       — Всего лишь ты… — рассеяно повторяет она. — И что ты хочешь?       Кастиэль удивляется её перемене. Вчера она была роковой красоткой, в перетягивающем фигуру платье и парадном макияже, а сегодня она похожа на невыспавшегося ребёнка, в этом несуразном фартуке и кепочке с мишкой.       — Кофе.       — Какой?       — Очевидно, который ты можешь приготовить.       Ребекка наконец поднимает взгляд, и теперь Кастиэлю открывается возможность пообщаться не с козырьком кепки.       — Если ты не хочешь, чтобы тебе плюнули в еду, никогда не нападай на того, кто тебе её готовит.       — Справедливо, — соглашается парень, — но я действительно хочу попробовать твой лучший кофе.       Кастиэль садится на высокий стул и кладёт руку на барную стойку. Ребекка закусывает губу, глупо пялясь на его татуировку, но, опомнившись, медленно поворачивается к кофе-машине.       Он хочет сказать что-то вроде «прогуливаешь пары, чтобы варить кофе?», но знает, она обязательно зацепится за это и упрекнёт, что он за ней следит. Поэтому спрашивает:       — Так, значит, ты теперь официантка?       — Нет, я просто связала настоящую и забрала её форму. Она сейчас лежит на полу в кухне.       — Учитывая твой характер, я обязан проверить.       — Рискни, — произнося это, она улыбается и краешком глаза поглядывает, убеждаясь, что и он тоже.       От мысли, что Кастиэль всё ещё может вызвать у неё улыбку, по телу разбегается волна удовольствия.       — Так ты перевелась в Академию Антерос?.. — он пытается произнести это как можно более бесстрастно, но спрашивать о жизни бывшей девушки и казаться при этом не заинтересованным, как и достать рукой до звёзд, за гранью реальности. — Я думал, ты всерьёз принялась покорять большой город.       Ребекка чуть резче, чем нужно, откладывает турку с кофе, и Кастиэль понимает, что не стоит и дальше расспрашивать, но так… хочется. Узнать почему она вернулась, если прощалась навсегда.       — Так и было, — отвечает Ребекка, — но ты знаешь не хуже меня, как это бывает… Сегодня одно, завтра — другое.       Она подаёт ему чашку с капучино, и Кастиэль невольно задумывается, помнит ли она про сахар.       — В любом случае, я рада, — отвечает она, подкладывая на автомате белоснежные кубики на блюдце. — С этим городом у меня связаны только хорошие воспоминания.       Девушка улыбается, но залитые изумрудным болотом глаза нагло врут.       — И что же? Ты пропускаешь пары ради подработки? — Кастиэль не может остановиться. Ему нужно знать, почему он снова обязан терпеть её в этом чёртовом городе.       — Пары? — удивляется Ребекка и смущенно заглядывает в телефон. — У меня нет сегодня ни одной.       — Даже я знаю, что они есть, — настаивает Кас и по подозревающему взгляду понимает, что сморозил лишнего.       Она молча хмурится, глядя ему прямо в глаза, а он не может отвести взгляд и лишь ждёт ответ.       — Ты всё равно узнал бы рано или поздно, верно? — успокаивает она, кажется… себя? — Я больше не занимаюсь музыкой… Перевелась два года назад на искусствоведение. Так что… если ты надеялся бесить меня своим видом на всех занятиях, можешь не стараться.       Она скрещивает руки на груди и болезненно улыбается.       — Что значит, не занимаешься музыкой? — запоздало выпаливает Кастиэль, словно выстрелом из пистолета, и получает в ответ один нервный кивок. — А песни?       — А что? Хочешь купить одну? — произносит с усмешкой Ребекка. — Напиши на почту на моём официальном сайте, и мой менеджер, возможно, даже свяжется с тобой.       Кастиэль не может понять, она столь нагло издевается над ним или говорит всерьёз, и вместо слов пригубливает свой кофе. Горький, забыл положить сахар, и почему-то злится на неё за это, хотя как раз она и не забыла.       Они пялятся друг на друга, осматривают, вглядываются, не пропуская ни миллиметра старого-нового настоящего. Вокруг лишь угрюмое молчание самых близких в мире чужих людей. Кастиэль замечает изменения в ней. Взгляд зелёных глаз потяжелел, стал взрослее; черты лица приобрели более острые углы; волосы рыжие, как мех лисы, отросли до лопаток, и даже по-другому разлилась россыпь веснушек, которые Кастиэль когда-то привык пересчитывать перед сном.       — Ну спрашивай, — вздыхает Кастиэль, откидываясь на спинку стула.       Ребекка вздрагивает и принимается надраивать барную стойку:       — О чём?       — Ну не знаю о чём, — говорит он. — Но я же вижу как ты меня гипнотизируешь.       Она поднимает бровь и отбрасывает тряпку. Вновь скрещивает руки на груди.       — Не думаю, что мне нужна какая-либо информация кроме той, что я могу найти в гугле.       Её ответ обезоруживает. Кастиэль всерьёз задумывается, имеется ли его страница в какой-нибудь Википедии, и с ужасом сознаёт, что, скорее всего, да.       — Разве это не я должен вести себя как обиженный бывший? — хмуро спрашивает он.       — Ох, точно, — улыбается она, — это же я бросила тебя.       Они сцепляются враждебными взглядами. Кажется, будто воздух греется от напряжения. Ещё пара таких минут, и что-то непременно загорится…       Но внезапно раздаётся звонок колокольчика, и оба с остервенением переводят взгляды на входную дверь.       — Вот чёрт… — восклицает вошедший посетитель. — Хотел выпить кофе, но теперь, пожалуй, пойду в другое место.       — Натаниэль… — сдувается девушка.       — Так и знал, надо было уходить раньше, — рычит Кастиэль, поднявшись на ноги. — Здесь определенно ошивается кто ни попадя.       — Я тоже удивлён встретить здесь начинающую звёздочку, — кривится Натаниэль. — Я думал, это тухлое место только для школьной мелюзги.       — Тухлое? — с обидой повторяет Ребекка.       — Не более тухлое, чем те, где ты обычно ошиваешься.       Девушка растерянно переводит взгляд то с одного юноши, то на другого. Оба сжимают кулаки, и кажется, достаточно удара в гонг, и те встретятся в драке.       — Что ты имеешь ввиду? — с нажимом переспрашивает Натаниэль.       — Что? Я задел за живое? — победная ухмылка озаряет лицо Кастиэля. — Известно же, где торчки, там и найдётся и Нат…       — Заткнись! — с угрозой бросает Натаниэль.       — Или что?       — Заткнитесь оба! — взрывается Ребекка. — Или вы заказываете кофе и спокойно сидите, или проваливаете!       Кастиэль замечает, что девушка почти умоляюще смотрит, но не на него. Взгляд её прикован к светло-карим глазам блондина, который потревожил этот «милый» сбор бывших. Он снова чувствует себя, как во вчерашнем набитом битком баре, где были только они вдвоём и какие-то люди для антуража. Сегодня же всё повторяется: Кастиэль — не более чем антураж, ничем не отличающийся от торшера в гостиной.       — Я зайду позже, — сдаётся Натаниэль и стремглав покидает кафе.       Кастиэль поворачивается к девушке, смотря на неё теперь уже другими глазами.       — Так он приходил к тебе? — вопрос вырывается сам по себе.       — Я не знаю, с ним никогда не понятно, — признаётся Ребекка, и будто сама себя ругает за откровение.       — Как бы то ни было, — хмурится Кастиэль, — советую держаться от этого типа подальше.       — Забавно, — усмехается девушка. — Мне «этот тип» давал такой же совет в школе на счёт тебя.       — Ха, — фыркает Кас, достав кошелёк и положив крупную купюру на стойку. — Сегодня ты меня уделала. Мелочь оставь себе.       Он уходит, и ему в спину прилетает:       — Спасибо, что зашли в Cosy Bear, приходите у нам ещё.       — Непременно, — улыбается Кастиэль, отвечая на входящий звонок от менеджера.