Маг-косметолог или Красота спасёт мир!

      Имя гостье было — чопорность. Если бы дама в руках держала зонт и ковровую сумку, а на дворе не царило безветрие, я бы всерьёз задумалась. Особенно если учитывать информацию, которой угостила нас эта самая дама.       Она вошла и, представившись Профессором Макгонагалл из закрытой частной школы, предложила пригласить её в дом и поговорить конфиденциально. Дама выглядела как представительница благотворительного фонда, которая вдруг решила удариться в проповедничество. Её собранный вид, чуть поджатая губа при виде маминого начёса и джинсов с бахромой, маленький пучок чертополоха, приколотый к тулье шляпы. Я бы не удивилась, услышав от неё: Вы верите в Бога?       К нам она пришла неспроста — а по поводу. Сообщить мне, что я, к моему счастью (тут я бы поспорила) — ведьма! А она является профессором Школы волшебства и чародейства Хогвартс, в которой мне и предстоит учиться.       Не знаю, что такого было в этой Макгонагалл особенного, но в её присутствии хотелось вести себя особенно отвратительно. Сесть по-мужски, пошире расставив ноги в любимых желтых бананах, повысить голос, а то и вовсе нахамить. Задавать глупые и неуместные вопросы.       Профессору моё поведение не нравилось. Она сводила тонкие брови и поджимала губы. Я всё никак не могла отделаться от мысли, что ей не помешали бы уколы красоты.       Наверняка, подобное выражение лица пожилая леди демонстрирует лишь своим самым глупым и отвратительным ученикам. Кстати, до ответа она так и не снизошла. Очень зря. Видимо, на факультет Гриффиндор, деканом которого леди являлась, мне путь заказан. Невелика потеря! Хотя вся моя бравада была не чем иным как защитной реакцией. В мою распланированную и такую понятную жизнь внезапно вломились волшебники!       По словам профессора, мне невероятно и просто фантастически повезло, что я, родившись в семье магглов (отвратительное слово!), имею невероятный шанс прожить свою жизнь в прекрасной сказке полной чудес. После этих слов волшебница внезапно превратилась в кошку с оригинальным окрасом морды, и тут же обернулась обратно.       После демонстрации волшебства, наш с мамой скептицизм загустел до состояния пудинга, и его можно было ложками черпать. В сказочное королевство с единорогами и радугой мне не верилось. Я очень неплохо знала мифологию и сказки родной страны, а также Ирландии и Шотландии, и что-то колдовство из сказок было каким-угодно, но не добрым.       Жизнь же с мамой, не располагала к сохранению каких-либо детских иллюзий. Череда её поклонников и детство, проведённое в салоне красоты, где дамочки практически никогда не обращают внимания на деток и щебечут обо всём на свете — наложило свой отпечаток.       Я смотрела на женщину-кошку, и мне становилось жутенько. Если они вот так запросто могут превращаться в животных, то что ещё они могут, эти волшебники? И что если мама воспротивится меня отпускать, и вообще забудет, что у неё была дочка? И все вокруг забудут, что жила с Джесс такая себе Ханна?       Меж тем леди профессор продолжала распинаться. Чувствовалось, что речь отрепетирована, и произносится даже не в десятый раз.       Школа, обучение в которой длилось СЕМЬ лет, и должно было начаться с первого сентября, располагалась в старом замке где-то в Шотландии. Точные координаты от нас скрыли, так как туда меня должен был доставить поезд, как, впрочем, и обратно. Билеты предоставит школа. Домой можно было вернуться на каникулы — рождественские и летние.       Нам вручили список покупок необходимых к школе и сказали, что мне, как магглорожденной, полагается помощь от школы на образование. Ну, хоть часть моей мечты осуществилась, стипендия у меня была. Но все бытовые мелочи на целые полгода жизни в далёком замке нужно было купить в самое ближайшее время. Магазинчиков и лавок там нет. Считается, что мы на полном пансионе и ни в чём не нуждаемся. Связь с домом можно было держать с помощью писем, которые носили…совы.       Вот совы меня добили. Интересно, волшебники и вправду считают, что когда в маленькую Лондонскую квартирку среди бела дня прилетает сова, это нормально? Почему не голуби, не воробьи? Да, даже ворона незаметнее совы! Облегчением стало то, что профессор рассказала о школьной совятне, а значит, маме Джесс не придется морочить себе голову ещё и содержанием птицы.       Сообщив о том, что ровно через неделю проводит нас за покупками на некую Косую Аллею, куда мы не попадём без сопровождения взрослого волшебника, профессор вежливо попрощалась и, с крайне неприятным звуком, исчезла прямо из нашей гостиной!       Я порадовалась, что хоть не оставила после себя вонючих клубов дыма или других волшебных пакостей, а Джесс обессиленно присела на диван, спрятав лицо в ладонях. Я её понимала. За собой если и замечала странности, то они заключались только в слишком развитой интуиции. Как мама говорила — чуйки. Я могла точно определить самые свежие продукты и качественные ткани, знала, когда нас обвешивают или обманывают, и пока ни разу не ошибалась. Хотя точно такими же качествами обладает любая хозяйка, у которой на месте голова. И тут меня, совершенно обычную девочку, вдруг заберут от мамы. Более того, её мнение, кажется, даже не учитывалось. Макгонагалл не дала ей слова сказать с момента вручения письма и до исчезновения.       Мама подняла голову, и во взгляде её больше не было растерянности и отчаяния. Такой стальной взор она демонстрировала редко, и только самым противным клиентам, которые всю душу вынимают. Надо было знать мою маму. Она только выглядит как нежный одуванчик. Но тот, кто видел одуванчики, знает, насколько глубоки у него корни, и сколь сложно его выкорчевать.       Тут надо сказать пару слов о нашем мире. Не мире магглов, как обозвала нас леди-чертополох, а о маленьком государстве в государстве — о салонах красоты. Здесь особые отношения и атмосфера. Здесь мастера волшебницы и богини, они из любого крокодила способны сделать принцессу, конечно при наличии денег у крокодила, ну и «принцессность» понадобится периодически подновлять.       Здесь царит атмосфера одновременно бара и кабинета психотерапевта. Дамы не стесняются говорить ни о чём в этом исконно-женском царстве. Здесь льются ушаты помоев на мужей, подруг, прислугу и на продавщицу в лавке у дома. Это место где передаются и зарождаются самые сочные и свежие сплетни. И главное — всё это в дружелюбно-змеиной атмосфере женского коллектива. Здесь тебя поддержат, приведут в порядок и помогут, при этом безжалостно переманят твоего клиента и без сожалений выживут с рабочего места, если не будешь держать удар. И потом обязательно со смаком обсудят. И этот мир — мой дом. Я выросла, вдыхая запах ацетона и палёного волоса, вперемешку с ароматом свежезаваренного кофе. Я делала уроки под бесконечный трёп и жужжание фена. И я видела десятки и сотни разных ситуаций, слышала уйму историй, которые учат жизни гораздо лучше любой школы.       Мама проработала в салонах разных городов всю жизнь. За внешностью блондинистой дурочки скрывается стальная леди, способная как обаять, так и дать отпор коллегам, клиентам, навязчивым ухажёрам. Увидев этот взгляд, я поняла, что мы не пропадём.       — Так, Энни, что мы имеем….ты волшебница, и это плюс.       Мама расхаживала по комнате, то теребя цепочку, то прокручивая кольцо на пальце.       — Надо ехать в школу закрытого типа, мам, а это минус.       — Но зато там тебя научат обращаться со своими способностями, ну и ещё каким полезным вещам. Это тоже плюс. Нам сейчас нужно продумать всё, что мы можем выжать из уже сложившейся ситуации, детка. Закрытая школа, не самый худший старт. Главное выяснить насколько магическое общество отличается от нашего, и какое место можешь занять в нём ты. Может, будет смысл отучиться, и, используя новые навыки, просто очень хорошо устроиться у нас. Когда пойдём покупать всю эту жуть из письма, нужно посмотреть книги предназначенные для адаптации таких как ты в обществе волшебников. Их не может не быть, судя по тому, какую отработанную речь тут толкала Кошка.       Я фыркнула. как точно мама назвала эту-в-шляпе. Нервишки пошаливали, и мне было, правду говоря, страшно.       — Мам, ты думаешь, они сильно отличаются от нас?       Мама присела рядом со мной на диван и проникновенно заговорила:       — Энни, золотко, помнишь, когда мы с тобой ездили в отпуск в другую страну, мы много о ней читали? О местных обычаях и особенностях, чтобы никого не обидеть своим поведением и случайно не нарушить закон? Помнишь, как экскурсовод нас предупреждала о том, что нельзя делать чтобы тебя не приняли за ненормального или не вызвали полицию?       — Да, мам. — Тогда мы ездили в Болгарию, и меня удивляло всё, начиная от странной кухни и жуткого языка, до привычки говорить «нет», кивая.       — Так вот, детка, мы ездили как туристы, и всего на десять дней, причем с экскурсоводом, который нам помогал. А ты, по сути, сама должна влиться в новый мир. И это тебе не выучить несколько фраз из разговорника, и не найти кафе по карте.       Вдруг, не знаю, — мама замялась, — у них матриархат? Или их общество глубоко сословное, как в Индии, и у каждой касты своё место? Или наоборот, патриархальное, и ты, например, согласишься пойти с мальчиком на свидание, и будешь вынуждена выйти за него замуж или стать наложницей в гареме? Вдруг ты кому-то что-то скажешь вполне безобидное, а это — глубокое оскорбление, за которое можно понести наказание?       Мне казалось, что мама сгущает краски, и у страха глаза велики, но где-то там глубоко скреблась мыслишка, что она может оказаться права, и я должна быть готова, настолько, насколько это вообще возможно.